Детские истории #родители

черный штамп "Психиатрическая больница № 3". А под этим парусом мы рассекаем.

Но это ерунда.

Раз брат изобрел способ, как сделать, чтобы цепи велосипедные не ржавели. Было нам лет по 12. Пришел к нему, принес свою цепь. Лето, родители на работе, мы одни. Он берет обе цепи - мою и свою, кладет в пустую консервную банку, наливает машинное масло туда и ставит на газ.

Говорит мне, сейчас цепи в масле прокипятся, маслом пропитаются, и никогда не заржавеют. Ну, логично так-то. Масло кипит, цепи варятся, пропитываются, мы сидим тут же, на кухне, болтаем. А у него мама постиралась, и белье на кухне развесила (первый этаж, балкона нет). На лесках висит, свежевыстиранное.

Вдруг огонь в масло захлестнул, оно загорелось! Брат газ закрыл, и из чайника в горящую банку воды плеснул. Пламя до потолка, лески перегорели, хлопья копоти. Белью капут. Огонь сбили. Я свою цепь достал.

Ну ладно говорю, я пошел. И быстро скрылся.

А брата подвергли экзекуции. Но вот до сих мучает меня вопрос - будут цепи ржаветь, если их прокипятить, или нет?

И никто ответа не знает. А велосипеда у меня сейчас нет.

находится в очень «праздничном» состоянии. Конечно же, я начал отнекиваться, и дедом я пока не стал и Морозом никогда не был, но убедили аргументом, что дети очень расстроятся. «Вы – самый подходящий Дед Мороз, и по комплекции да и вообще… Мы вас загримируем – дочка родная не узнает! » Пришлось согласиться за такие комплименты, да и Снегурочка оказалась очень симпатичной: «Я вам буду подсказывать, когда, что говорить». Наряд дедморозовский оказался мне маловат, но заведующая сказала, что дети этого не заметят, а родители уже все в курсе. Дальше был Утренник. Было всё: и торжественный вход и хоровод, раздача подарков и фотографирование, песни и пляски народов мира. А я всё это время поглядывал на свою дочурку: узнает, нет? Кажется, не узнала, во всяком случае, вида не подавала. Заработал я таким образом грамм на… много, который мне не налили, а сказали, что отработал я хорошо и меня заносят в списки «Запасных Дедовморозов». С чем и отбыл.

С работы вернулся поздно, дочура уже спала. Жена рассказала, что перед сном она выдала «страшную тайну»:

- Мама, а наш папа – Дед Мороз!

- Почему это?

- У нас сегодня был Дед Мороз и у него были папины ботинки!

эту таблицу, вписав туда, кроме имени-отчества, еще и клички учителей. Ничего страшного там не было: "Химица", "Кобра", "Шляпа"... Директора называли "Тельбух", и эта кликуха была, наверное, самой обидной из всех...

Ну, написала. Ну, показала одноклассникам. Ну, посмеялись... Заправила первые страницы в обложку, да и забыла.

Дневники на проверку и подпись собирали еженедельно, в пятницу, и так как мой дневник всегда был аккуратно заполнен одноклассницей-троечницой в обмен на шпаргалки и списывание на контрольных, проблем у меня никогда не было.

В одну весеннюю пятницу меня позвали в учительскую. Вызывали меня в учительскую часто - журнал там заполнить, домашние работы помочь проверить, отличница все-таки. Да и мне нравилось - с урока забирают, сидишь себе, слушаешь, как молодые училки анекдоты травят... Короче, я обрадовалась, и рванула в учительскую.

Еще на подходе я обратила внимание на странный гул... Такого шума из учительской я еще никогда не слышала... Шум прекратился, как только я показалась на пороге. Все учителя почему-то смотрели на меня, и что интересно, никто меня не спрашивал зачем я здесь... Классная руководительница (Л. И., "Химица") стояла посреди комнаты со скрещенными на груди руками... Я пошла к ней. На пол-пути комната взорвалась визгом и воплями "Сволочь! Негодяйка! Как не стыдно!"... и т. п. Кто-то дернул меня за волосы, еще кто-то попытался дать пощечину... Л. И. просто спросила: "какая я тебе "Химица"?!!!" На стене висел мой дневник, развернутый на этой самой таблице. До меня наконец дошло...

Дальше не очень помню, но домой меня послали сразу, и маму вызвали в школу еще до моего появления в учительской. Из всего происходящего в учительской больше всего мне запомнился стол, за которым сидели молодые учителя. Они, как ни странно, на меня не орали. Сидели со строгими лицами. И сжатыми зубами. И красными лицами. А еще они подозрительно тряслись и прикрывали рты рукой.

В класс я зашла вся белая от страха. Села. Молчу. Все с интересом ждут обьяснений - крики из учительской слышно было всем.

- Ребята, помните, у меня в дневнике были клички написаны?... Так вот, этот дневник сейчас висит на стене в учительской... - Договорить я не успела. Эти сволочи, одноклассники, вместо того, чтобы утешить меня, бедную, стадом рванули в учительскую, по дороге заглядывая в параллельные классы с криком "Оксанкин дневник с кличками висит в учительской!!!". Предатели чертовы...

Придя домой, я пошла в свою комнату, но по дороге услышала голос папы "Оксана, иди сюда, поговорить надо". Блин, и папу вызвали тоже, оказывается... Мдя... Что [зв]издить будут - не вопрос, вопрос - чем. Мокрой тряпкой, ремнем, или тапочком? Стою на пороге в гостинную, глазки потупив, ручки сложив. На родителей глянуть боюсь - знаю, что этого взгляда я не переживу, икать потом буду всю жизнь.

Стою. Пауза затягивается. Со стороны родителей слышно шипение. Все, п%%%%ц. Шипение переходит в бульканье. Кто-то вроде хрюкнул. Хрюканье переходит в хихиканье, потом в наглый гогот. Все еще не веря, я поднимаю глаза на предков. Предки ржут. Ржут нагло, взапой, с катанием по дивану и топаньем ногой по полу. Мама вроде плачет со смеху, а папа цветом напоминает борщ.

Короче, люлей я не получила... А также выяснила, что кликуху директору дали еще во времена папиного пребывания в школе, и что авторство кликухи принадлежит если не моему отцу, так точно его классу.

Конечно, знаменитостью я была долго, но любимицей я уже не была. Да и не больно надо было - пару месяцев спустя мы уехали в США на ПМЖ. А когда я вернулась лет так через 7, и зашла в гости к бывшей однокласснице, я узнала, что клички у тех учителей, что остались, все те же. Ее младшая сестра с упоением рассказывала, как когда-то кто-то написал все клички в дневнике, и этот дневник окончательно утвердил все кликухи за учителями. Чей это был дневник - никто теперь уже не помнит. Мы с однокашкой перемигнулись, и решили не посвящать сестренку в детали.

Легендам не обязательно иметь имена...

— а то подорожают. Вот эта скамейка будет нашей машиной. Потом мы будем ездить по всем тульским оптовым базам (ну там Мясновская, Лакмин, Метро, Линия, ГиперСпар) и на каждой покупать по мешку сахара, гречки, риса, макарон, и ещё консервы, соль и спички. Ты будешь ругаться, что тебе негде парковаться, а я тебе буду показывать, где можно стать во второй ряд. Потом, когда мы приедем, ты будешь предлагать разгружаться завтра, а то ты устал таскать на четвёртый этаж. Потом я буду ругать тебя, что у тебя маленькая зарплата и на всё-всё что я хотела не хватило.

Ваня (подумав): А давай ты сразу у тёти Глаши спросишь, где дешевле, чтобы мы не ездили по всей Туле? И ещё. Давай мы будем жить не у твоих родителей, а у моих — они на первом этаже. А вообще-то, давай начнём играть со следующего месяца и я пойду в гараж чинить аммортизаторы?

Лера: нет, не давай. И, вообще, в следующем месяце нужно будет мне купить ещё и шубу в запас. Они хоть отечественные, но тоже подорожают, так тётя Глаша сказала. А по магазинам за шубой ходить с тобой будет не интересно: ты только и будешь говорить весь день, что тебе всё нравится, что шубу съест моль и пора идти домой ужинать.

Как всё-таки дети тонко чувствуют и особенности семейной жизни, и текущий политический момент!

ногу, в три часа ночи упав с какой-то подгнившей деревянной конструкции. Тут бы и остановиться, но через несколько дней мы уже исследовали близлежащие дикие холмы, и она сломала руку ввиду своей неповоротливости из-за гипса на ноге, а я ободрала кожу о какие-то кустарники. В дополнение к празднику мы опоздали на самолет и вынуждены были звонить родителям и просить деньги на самолет... и на гостиницу... Мобильных телефонов у нас не было, едва уговорили хозяев гостиницы дать позвонить, с условием, что заплатим деньги за звонок. В итоге, когда через год мы заикнулись, что тут каникулы и мы требуем отдых, то мои, а особенно ее родители выступили категорически против повторения банкета без присмотра, но мои способности вести переговоры (читай - гундосить) взяли верх, поэтому "мы"-то поехали, но в надсмотрщики нам был приставлен мой папа, как самый суровый и ответственный. Папа поселился с нами в гостинице.

Гостиница была небольшая. Папа жил на первом этаже в номере с балкончиком где-то на высоте одного метра над землей, мы на третьем . Папу мы видели мало. На завтрак приходили поздно, чтобы встающий не позже 5 утра родитель уже точно отзавтракал. В обед тоже ухитрялись спрятаться.

И все бы обошлось без приключений и встреч с папой, но в тот год мы открыли для себя алкоголь и дискотеки. Вернувшись однажды глубокой ночью в гостиницу, мы поняли, что входная дверь заперта. Подергали еще дверь по очереди, но было закрыто. Спокойно обсудили недостатки туристической отрасли Болгарии, хотелось спать, и надо было как-то выпутываться. И тут кому-то из нас пришла идея, видимо основанная на опыте предыдущей поездки покорять вершины. А почему бы не забраться в окно в папин номер на первом этаже, выйти в коридор гостиницы и оттуда попасть в свой номер? План был обоюдно одобрен, балкончик папин мы нашли давно и около него стояли и обсуждали планы штурма. Договорились молчать, когда перелезем через балкон, дабы не разбудить сурового родителя.

И со слов папы. Я проснулся, потому что на улице на улице кто-то громко ругался на русском языке. Вышел на балкончик, увидел дочь с ее подругой в процессе выламывания двери в какое-то подхозное помещение. Дверь стояла намертво, поэтому попытки плавно перешли в угрозы администрации и увенчались планом забраться в гостиницу через мой номер. При этом детали уже внаглую обсуждались в 2х метрах от меня, прямо у балкона. Поскольку влезать в дискуссию с пьяной дочерью у меня желания не было, а по мозгам я ей планировал дать, когда она протрезвеет утром, то я молча стоял и ждал, когда меня уже заметят. Не дождался. Несмотря на 12 см каблуки, дочь в секунду запрыгнула на балкон и перелезла через перила. Подруга не замешкалась, и, оказавшись более сообразительной, сняла каблуки, запрыгнула на балкон, переползла через перила и... с грохотом и криком навернулась на каменый пол, поочереди матеря все и всех, завывая как дикий зверь. Как выяснилось, она сломала ключицу.

Надо добавить, что тут мы заметили папу и получили по полной программе. По приезду домой мне угрожали подселением бабушки, но моим главным и выигрышным аргументом был тот факт, что толку не было даже от папы, какая тут пенсионерка - божий одуванчик. К тому же, количество переломов за год снизилось на 50 процентов, что надо рассматривать как успех, а не поражение.

Зато мы сделали свои выводы. И на следующий год снова поехали на море, сказав родителям, что на дачу в Кингисепп.

эту сцену, думают, что дитя плохо воспитано, и родители из вас - из вас, краснеющие папан и маман! - никудышные. Но ладно посетители магазина. А если то же самое подумают чиновники из опеки и попечительства?

Дело было в мае. Как-то на выходных восьмилетний отпрыск моих знакомых, человечек по имени Саша, нашёл себе оригинальное развлечение. Берётся пустая бутылочка из под фруктового сока ёмкостью 0, 39 л, крепко прижимается поительным отверстием к руке или к лицу и - ччччпок! - получаем на теле красивый красный кружок. А если прижимать-отрывать бутылку много раз в разных местах, в красных кружках будет всё тело.

Саша так и сделал. Минут сорок он играл с бутылкой, пока не пришли родители. Они ахнули, отняли у ребёнка бутылку и отправили гулять.

Вечером, когда Саша вернулся с прогулки, картина изменилась - кружки с тела не исчезли, наоборот, они стали ярче и лиловее, и больше. У Саши было уже не лицо, а розово-фиолетовое мурло, в синяках и разводах. В таком же состоянии были руки и ноги. Полное впечатление, что дитя подверглось жестокому, садисткому избиению.

Засада в том, что на следующий день Саше предстоял экзамен по русскому языку. На него мог заглянуть не только директор школы, но и высокие люди из районного образования, и даже из опеки. Родители в ужасе вспомнили, как легко в России отнять ребёнка у производителей, и им стало нехорошо.

Обмазав мальчишку на ночь каким-то заживляющим раствором, они сели катать объяснительную для директора.

Наутро Саша оказался ещё страшнее, чем был. К розовым и лиловым мотивам прибавилась желтизна. Он напоминал маленького карикатурного бомжика. Ни живы ни мертвы родители отправили мальчика в школу. В класс Саша вошёл одним из последних, странно сутулясь, и тихо присел на заднюю парту.

Конечно же, по закону подлости, в классе был директор и тётка из депатамента образования! Когда они присмотрелись и увидели сашину физию, директор издал вопль, а тётка медленно сползла под стол.

- Мальчик, что с тобой?! Тебя избили?

- Нет, господин директор, это я сам! - улыбаясь, сказал Саша и достал из рюкзака злосчастную бутылку. - Смотрите.

Он нашёл живое место на теле и приложил к нему бутылку. Чччпок! - и на теле остался красивый красный кружок, который стремительно стал лиловеть.

Экзамен был сорван. Первоклассники хохотали.

Бармалей и прочая нежить.Пугать нас ими было бессмысленно, потому что люди боятся неизвестного, а нереальность всехэтих персонажей мы очень рано поняли и, соответственно, только издевались над беднымиродителями, когда они, чтобы заставить нас спать, в качестве последнего аргумента прибегаликстрашилкам типа "если не будете спать, то придет (приползет, прилетит, прискачет) тот-то итакой-то и даже подумать страшно, что они с вами сделают". Мы могли беситься до глубокой ночи,читать под одеялом книжки с фонариком, пугать друг друга, а утром нас было не поднять вдетский сад. Родители были в отчаянии, и тут случай помог нашему отцу сделать гениальноеоткрытие, в корне изменившее весь процесс воспитания малолетних разбойников.

Однажды отец смотрел по телевизору футбольный матч. Играли сборная Венгрии и ещекто-то(история об этом умалчивает). Комментатор постоянно повторял фамилии венгерских футболистов -ХОКА и ШИПАШ. Он повторял их так часто, что отец их невольно запомнил. В перерыве междутаймамион зашел в нашу комнату и увидел обычную картину - мы не спим, разговариваем. И тут он сказалисторическую фразу : "Давайте-давайте, не спите дальше, ХОКА И ШИПАШ уже идут!". И ушел,оставив открытой дверь. Второй тайм уже начался, и мы с братом с ужасом услышали по телевизоруте же страшные фамилии - ХОКА и ШИПАШ! Нам почему-то стало так страшно, что мы решили поскореезаснуть, пока ОНИ не пришли. И с тех пор нас долго еще пугали этими славными ребятами,страшнее которых для нас никого не было. Причем я почему-то боялся ШИПАША, а брат - ХОКИ.

Собственно история. Прошли годы. Мы выросли, отслужили в армии. Я работал в одномрижскомНИИ. Это было режимное предприятие, где даже уборщиц при приеме на работу проверяли доседьмогоколена, не говоря уже о прочих сотрудниках. На проходной вооруженная охрана, за минутуопоздания можно было поиметь большие неприятности, сотрудникам было даже запрещено ходить вресторан, а тем более общаться с иностранцами. Но тут наступили PERESTROJKA, GLASSNOST,USKORENIE. Стали к нам вдруг приезжать иностранные делегации по обмену опытом, себя показатьи нас посмотреть. Раньше об этом и подумать было невозможно. И вот сижу я как-то влаборатории, собираю какой-то прибор, и слышу звонок внутреннего телефона. Беру трубку,говорю"алло", мне говорят по-русски с сильным акцентом:

- Добрый день, можно позвать к телефону такого-то? (моего начальника).

- Его сейчас на месте нет, что ему передать, кто его спрашивает?

- Это говорит венгерский специалист инженер ШИПАШ! Я с коллегами на проходной, и намнадовыписать пропуска.

Тут я чувствую, что у меня потихоньку начинает ехать крыша, я давлюсь от смеха иничего немогу сказать. Из трубки слышно "Халло, халло, вас не слышно, какие-то помехи!), а я ничего немогу с собой сделать, стою и давлюсь. Наконец с трудом отвечаю, что постараюсь поскорееначальника найти и кладу трубку. Но это еще не все.

Через какое-то время приходит шеф и говорит, чтобы все быстренько навели порядок,будетиностранная делегация через 10 минут. Через 8 минут все сотрудники стоят у входа, ждут гостей.Заходит начальник, а за ним 4 человека. Начальник представляет их, что это венгерские инженерыс родственного предприятия, они проходят мимо нас, каждому пожимают руку и представляются:"Добрый день, инженер Ковач, инженер такой-то". Последним проходил ШИПАШ. Я еле сдерживался,чтобы не заржать, но чем ближе он ко мне подходил, тем труднее мне было сохранять на лицеприличное выражение. И естественно, когда он подошел ко мне и представился, нервы мои невыдержали, меня стало плющить от смеха, и в конце концов я схватился за живот и захохотал вовесь голос. Все замерли и смотрят на меня, как на идиота, а ничего не могу с собой поделать,просто истерика разбила и слезы на глазах. Венгры заволновались, стали спрашивать, чтослучилось, осматривать свою одежду, может с ней что-то не в порядке? Все-таки через несколькоминут я успокоился, пришлось извиниться и сказать, что я потом все объясню. Потом черезполчасика он пошел покурить в коридор, я подошел к нему, еще раз извинился и рассказал емувсюисторию. Он прекрасно говорил по-русски, все понял и тоже долго смеялся, пожал мне руку ипошутил, боюсь ли я до сих пор страшного ШИПАША и неужели это так страшно звучит? В ответ яразрешил ему в качестве компенсации своих детей страшным САШЕЙ, но дети у него уже быливзрослые и ничего не боялись. Потом оно пошел это все рассказывать своим коллегам, они тожедолго смеялись и, похоже, подкалывали его.

Когда я после работы пришел домой, то первым делом спросил отца:

"Угадай, кого ясегоднявидел? Никогда не угадаешь!"

"Ну и кого же? "

"Я сегодня познакомился с С НАСТОЯЩИМЖИВЫМ ШИПАШЕМ!!"

рекомендации относительно любимых произведений и умчал на работу. А я замер на пороге… Ее темные, шелковые волосы до плеч, яркая помада, пунцовые ногти, туфли на высоченной шпильке, золотые часики на руке с ажурной крышечкой сразили меня наповал… В моем убогом дворе не было таких женщин. Моя мама никогда не пользовалась косметикой, дома не было ни кремов, ни духов, ни помад, ни маникюрного лака. И мне захотелось остаться в этом волшебном мире. Я завороженно слушал, как Инесса Александровна играла. Сильные руки, быстрые пальцы, мощные аккорды – несчастная «Лирика» начинала раскачиваться во время ее игры.

Когда мы разбирали новые произведения, Инесса Александровна подсаживалась ко мне, пододвигая стул и мерно ногтем отстукивала ритм. Проставляя номера пальцев на нотах, она мягко наваливалась на меня плечом, и я испытывал странное волнение от близости чужого человека, слыша ее дыхание и терпкий аромат духов. Она была ровесницей моих родителей и казалась мне очень старой. И невыносимо прекрасной. Я одновременно боялся и обожал ее.

Мне было стыдно рассказывать ей о том, что творилось у меня дома. Но каким-то шестым чувством она понимала, что играть дома сложно. Пьяный батя с топором, орущие младшие сестры, вечные потасовки с братом оставляли лишь небольшой временной интервал для занятий.

- Приходи заниматься сюда, в школу. У тебя осталось два свободных дня в неделе, - предложила Инесса Александровна.

И вопрос был решен. Сразу после школы, не заходя домой, я садился в автобус и ехал на другой конец города - в музыкалку. Инесса оставляла своего ученика и шла со мной по школе, ища свободное помещение. Она запирала меня в классе, оставив два бутерброда с вкуснейшим сервелатом и коробок спичек на левой стороне клавиатуры. «Перекладывай по одной спичке с левой стороны на правую каждый раз, как полностью сыграешь произведение. Пока коробок не закончится. Тогда будем считать, что отработал». Произведений в программе было пять.

Домой идти я не хотел. И играл до посинения. В прямом смысле. Огромные старые окна продувались насквозь, батареи почти не грели, в классах было холодно. Периодически вставая, чтоб размяться, поприседав и побегав, я садился на собственные пальцы, пытаясь отогреть их. И вновь перекладывал спички…

Прошло много лет. Когда в 20 лет съехал от родителей, то через полтора месяца вдруг ощутил нестерпимую тоску – я должен ДОЛЖЕН забрать свой инструмент, мою огромную черную «Родину». Оказывается, когда мне было плохо – я играл. И когда хорошо – играл тоже. Теперь же какая-то часть меня оказалась просто парализованной. Я тогда жил в комнате 3 на 3. Из мебели - кушетка, да узкий шкаф. Похрен, я поехал и забрал его! Холостяцкая жизнь, дом полон гостей, моих приятелей, друзей брата, бурные вечеринки, пьянки, свидания. Но если кто-нибудь из гостей ставил бокал на крышку пианино – где-то в глубине меня зажигалась красная лампочка – этого человека я больше не приглашал.

С тех пор я много раз переезжал. И мое пианино - всегда со мной. Я не брошу эти 300 кг боли и счастья. Семь октав грусти и наслаждения. Иногда, при очередном переезде, я оставлял почти всю свою мебель на прежнем месте - диваны, кресла, столы, кухонные гарнитуры. Но моя «Родина» поедет со мной. И если б каждый раз я брал десятку, когда кто-то мне советовал сменить акустический инструмент на более компактную электронику, я бы уже купил самолет. Однажды я все-таки поддался, решился и притащил домой синтезатор-самоиграйку. 450 режимов звука – от флейт, клавесина и скрипок до хорового пения, возможность записи, встроенные варианты ударных, полная имитация игры на механическом инструменте. Уже через два месяца я наигрался и подарил это «чудо» друзьям.

Видимо, Инесса Александровна вместе с нотами заложила что-то еще в мою детскую душу. А я тем временем перекрасил старенькое фортепиано в цвет кофе со сливками и прикрутил к нему витые золоченые подсвечники. И теперь я играю при свечах!