Свежие истории от 6 декабря 2010

жизненного опыта и не просто опыта, а важнейших поворотных точек человеческих судеб.

Представьте себе замочную скважину, в которую вас приглашают заглянуть сами участники происходящего за дверью, причем в тот момент, когда у них происходит что-то по-настоящему волшебное.

Вот вам простая история, доказывающая существование Бога, Аллаха, Высшей силы и т. д. (выберете сами, в зависимости от личных пристрастий).

К нам в редакцию позвонила Ольга, эта история случилась с ней.

Конечно же, мы сразу помчались в ее маленькую однокомнатную квартирку, чтобы своими глазами увидеть в "замочную скважину" чудо.

Ольга – сорокалетняя миловидная москвичка, в течение 20-ти лет была безнадежно влюблена в женатого мужчину из Санкт-Петербурга. У него жена, двое детей и редкие командировки в Москву.

Оленька выжидала эти приезды как манну небесную. Из года в год все верила, что он наконец-то разведется с женой и переедет к ней. Но не сейчас, просто его старший заканчивает институт, мальчику не нужно волноваться. Да и давно опостылевшая жена вдруг приболела и любимый, как человек благородный не может вот так запросто ее добить своим уходом:

— Бесчеловечно это как-то, ты не находишь, Оленька?..

И Оленька, конечно же, находила, даже не потому что любила, а просто — человек-то благородный, чего же его тормошить? Не надо быть эгоисткой и спешить сжечь "лягушечью кожу", столько ждала, осталось видимо совсем немножечко потерпеть и они наконец-то будут вместе с любимым уже навсегда...

У Ольги помимо работы были только два важных занятия в жизни: пару раз в неделю посылать любимому в Питер ничего не значащие смски, якобы от Олега, коллеги из Московского филиала.

Да в тысячный раз перечитывать письма и открытки от любимого, скопившиеся за долгие годы ожидания счастья.

Было утро как утро: кофе, пробежка трусцой вокруг дома (нужно поддерживать форму, а то вдруг любимый неожиданно в командировку заявится...), утренняя газета и посланная в Питер смска: "Подтвердите получение груза", текст которой означал — "Я тебя люблю", но если честно, то любой ее текст означал одно и тоже...

Подруги, все наперебой твердили: "Выкинь ты его из головы. Ничего у вас не будет. Жизнь проходит, тебе 40, а было 20, когда с ним по белым ночам таскалась, его стишки слушала, а ведь он тогда был еще не женат. Подумай об этом".

Но любовь есть любовь. Она сильнее и убедительнее самых убедительных речей простых смертных.

И тут за дело взялись не простые смертные, а высшие силы (даже им стало жаль нашу несчастную героиню).

Женщина ушла на работу, квартира до вечера опустела. На подоконнике стоял большой пузатый аквариум, в котором плавала красненькая рыбка, наверное единственное на свете существо, которое по-настоящему любило Ольгу... Рядом с аквариумом лежала увесистая пачка писем из Ленинграда, перевязанная резинкой.

Солнышко весело заиграло в аквариумных водорослях и в плавниках рыбки, но теплый лучик идущий из аквариума, немилосердно ослеплял сухую бумагу старых зачитанных писем.

Минута, другая, третья, луч от аквариума сделался нестерпимым. От слащавых писем потянуло дымком. Стопка красивых, высушенных слов вдруг разом полыхнула!

Смех смехом, но пахло большим пожаром: рядом занавески и бамбуковые жалюзи, а дальше... только давай... горящие листки уже падали на пол.

Видимо, в планы высших сил не входило сжечь дотла весь дом несчастной женщины.

От высокой температуры горящих писем и начинающего тлеть подоконника, лопнуло стекло аквариума,... и хлынувшая вода моментально потушила разгоравшийся пожар.

Когда Ольга вечером вернулась с работы, увидела пепел от "макулатуры" и поняла, что тут произошло, она вдруг почувствовала, что ее любовь моментально улетучилась как дым от сгоревших писем.

Как рукой сняло.

Осталась только злость. Злость на себя, что была такой дурой в течение 20-ти лет.

У нее началась новая жизнь. Но это уже ее тайна, отойдем же от дверного глазка и порадуемся за человека...

В этой счастливой истории пострадало только одно живое существо, то которое по-настоящему любило Ольгу.

вообще спокойнее.

Чуть впереди идет человек. Даже его спина, безо всякого стеснения, выбалтывает окружающим подробности минувшей ночи, попутно объясняя собенности его походки, и вообще, состояния. Надо сказать, человек производит, в целом, неплохое впечатления. Одет хорошо (но уже неаккуратно, что легко объяснимо), обувь явно чищена (правда, видимо, позавчера), пострижен недавно, брюки еще хранят остатки наутюженных

(также, позавчера) стрелок. Шаг неровен и неверен — а как!? Сутулится, держится поближе к тени домов, явно старается быть незаметным, насколько это возможно. Словом — человек, неожиданно бурно подгулявший накануне, к такому делу непривычный, и потому не совсем знакомый с особенностями своего теперешнего состояния, за которое ему еще и стыдно. А может еще и случилось что...

Он оглянулся, завидел меня, всего такого налощеного-наглаженного, воротничок, ботинки Carnaby, зонтик-трость, "Фаренгейт" и всё такое, и еще сильнее его скукожило — так ему стыдно! Я замедлил шаг, чтобы поотстать и этим, может быть, хоть как-то облегчить его мучения...

... А "Нижний город" у нас — это в сущности бывшая окраина, выселки, теперь уже активно обрастающие коттеджным новостроем, новеньким асфальтом и свеженькой дорожной разметкой. Тем не менее, кое-где еще остались символы былой патриархальности. Например — водяные колонки.

Знаете, такие, с рычагом и носиком...

Человек поравнялся с колонкой, замешкался на секунду, посмотрел куда-то вверх, видимо, приводя свое сознание к окончательному решению некоего, очень важного на данный момент, вопроса. Затем он стремительно развернулся. Сделал шаг к колонке. Схватился за рычаг. Нажал и одновременно изогнувшись, подставил под струю воды лицо. Вода лилась ему на голову, за воротник, хлестала на пиджак, а он все давил и давил на рычаг! Наконец он выпрямился. И еще раз оглянулся на меня. Я не узнал этого человека! Лицо просветлело, проявилась хорошая осанка, плечи расправились. Очевидно, человек только что, на моих глазах избавился от какого-то тяжелейшего груза! В завершении он лихим гусарским жестом выхватил из внутреннего кармана початую бутылку коньяка и, больше уже ничего не стесняясь, очень красиво "сыграл горниста". Исполнив партию глотка в четыре, он глянул на меня в последний раз — теперь уже ясными, задорно блеснувшими глазами, по-моему, подмигнул даже. И пошел себе далее, уверенно, прямо, гордо. ..

К чему это я? Так, картинка. Спасибо тебе, незнакомый мне прохожий!

мальчика. В палату меня привезли ночью, когда остальные отмучившиеся мамочки счастливо спали.

Просыпаемся утром. У всех лица в крапинку. Только многодетная мамаша Нурсултанова с гладеньким личиком. А всё почему? А всё потому, что она умела правильно тужиться. Не лицом, а тем местом, откуда ребёнок идёт.

Остальные новобранцы, в том числе и я, так и щеголяли в крапчатый окрас.

У некоторых особо отличившихся при родах мамочек глазные яблоки были в полопанных капиллярах. Лепота!!!

После завтрака всей палатой фантазировали на тему как правильно ходить в туалет, чтобы не скончаться на унитазе. Пришли к дружному выводу, что лучше вообще какое-то время воздержаться от еды.

Потом на грохочущей каталке привезли детей, и Нурсултанова учила нас кормить. Сунула своему ребёнку титьку и пошла по кроватям, инструктируя, как правильно держать ребёнка.

— Тебе не больно ходить? — ужаснулись мы.

— У меня ж лужёная манда! — фыркнула Нурсултанова. — Пятые роды, не шутка.

— Ооооо, — затрепетали мы. Лужёными причиндалами никто, кроме Нурсултановой, похвастаться не мог.

В тот же день пришли брать кровь из пальца, и новоиспечённые мамочки показали на что они способны в состоянии аффекта. Потому что одно дело рожать, и совсем другое – сдавать кровь из пальца. Ору было!!!

Второй день ознаменовался экстримом – роженица из соседней платы выпрыгнула в окно. Со второго этажа. Ей ребёнка принесли, она его покормила, вручила нянечке, дождалась, пока та ушла и выпрыгнула.

Хорошо, что ноябрь выдался снежный, и она сиганула в сугроб, который дворник по счастливой случайности намёл именно под её окна. Ничего себе не поломала, отряхнулась и потопала обратно в приёмную, где её и скрутила охрана.

Списали на послеродовой психоз, перевели в отдельную палату. Мы ходили по стеночке поглазеть на неё.

Маленькая хрупкая девочка. 17 лет. Весит от силы 40 кило. Родила четырёхкилограммового пацана. Рост 55 см.

Я бы тоже двинулась мозгами.

На третий день привезли жену какого-то африканского посла. Вообще-то они ехали в гости, но у неё неожиданно отошли воды, и до своей больницы они не доехали.

Пока она рожала, не вовлечённый в процесс испуганный медперсонал сновал по отделению и сыпал тревожными вестями с полей:

— рожает сидя

— нет, рожает стоя

— рожает на полу

— никого к себе не подпускает, раскидала всех

— акушерку обезвредила метким ударом а) пяткой в лоб б) локтем под дых в) многократно покусала

Через три часа пришла счастливая весть – родила здорового мальчика. Под четыре кило. Волос длинный, немилосердно кучерявый. Роддом вздохнул с облегчением.

На четвёртый день все роженицы, а также отделение "на сохранение", игнорируя требования врачей, ходили любоваться женой африканского посла.

Очень высокая и очень полная темнокожая женщина лежала в отдельной палате и выглядела вполне себе умиротворённо. Из-под одеяла кокетливо высовывалась ступня сорок пятого размера. Такой ступнёй любую акушерку можно вусмерть скопытить. Любую, но не нашу. Наша не сдавалась, активно лягалась в ответ и пыталась заползти под скрюченную в углу родильной женщину. Как под вражеский танк пёрла, с инструментами наперевес.

Поэтому мы ходили сначала любоваться женой африканского посла, а потом Алевтиной Викторовной, акушеркой и человеком. Алевтина Викторовна всем по секрету рассказывала, какая у жены африканского посла пися (как у всех, только шибко тёмная простигосподи) и демонстрировала огромный синяк на боку (чуть без селезёнки не оставила йопийомать).

На четвёртый день пришла врач и с претензией сообщила, что все дети теряют в весе, а мой набрал сто грамм!!

— Виданное ли это дело? — возмущалась врач.

Я виновато мычала и разводила руками. Потом, когда врач ушла, мы пошли смотреть на детей, чтобы на глаз определить, кто сколько потерял после рождения. Но были коварно завёрнуты завотделением.

— Ну что у вас за палата такая! — ругалась она нам вслед. — Все люди как люди, а этим неймётся!

— А что вы хотели от палаты номер шесть? — огрызнулась я.

— Нурсултанова, вы у меня допрыгаетесь! — рыкнула завотделением.

— Я Абгарян.

— Один хрен!

На пятый день мы выписались, и то, что нас ожидало за стенами роддома, все эти поносы и золотухи, несварение желудка и "ааааа, зубы идут", оказалось просто цывыточьками. Потому что однажды детки вырастают, и получается, что бессонные ночи – просто ерунда по сравнению с "мам, дай денег, мы с Олей хотим в кино сходить".

И тут я радостно умолкаю, чтобы никто не подумал, что я буду злобной свекровью. Отселю в отдельную квартиру, пусть живут, как хотят. Лишь бы я этого не видела.