Свежие истории от 27 июня 2017

кетчупом все вокруг своей дурьей башки.

А теперь представьте, что увидела вздорная баба, вернувшись домой?

На скатерти лужа крови, а в центре стола возлежит отрезанная голова зятя с высунутым языком и скошенными глазами.

Тещенька завизжала с такой силой, что с потолка свалилась криво висящая люстра и долбанула любителя розыгрышей прямо по кумполу. Зять, правда, не окочурился, но оглушительно заорал.

Теща, услыхав, как отрубленная голова отчаянно матерится, окончательно потеряла рассудок и метнула в парня только что купленный трехлитровый баллон с томат-пастой. Естественно, банка попала шутнику прямо в лоб.

Очевидно, кости у мужика были толщиной с бетонную плиту, потому что емкость разбилась, добавив в пейзаж краски.

Бедный зять потерял сознание да так и остался сидеть под столом, теперь уже точно похожий на труп. Баба, воя, словно заевшая кофемолка, опрометью бросилась в отделение милиции, расположенное в этом же доме, на первом этаже.

Пришедшим ментам при виде апокалипсического зрелища стало дурно, и они даже, потеряв самообладание, попятились к двери. И тут голова, страшная, вся покрытая красными сгустками, подняла веки, бешено завращала глазами, разинула рот и выдала тираду:

— Мама! Вашу мать! Мать вашу! Мама!

Теща свалилась в обморок, один из ментов рухнул рядом с ней, второй оказался покрепче.

— Ты того.. , этого... — забубнил он, — паспорт покажь!

— Ща вылезу, — просипела башка, — и достану, погодь маненько.

Очевидно, перспектива узреть летающую по воздуху за документом голову настолько впечатлила служивого, что он с воплем:

"Спасите! Вампиры!" — ринулся за подмогой.

Когда отделение почти в полном составе, с табельным оружием на изготовку вломилось в квартиру, зять, по-прежнему покрытый кетчупом, вызывал "Скорую помощь".

Итог шутки: у тещи гипертонический криз, один мент стал заикаться, второй теперь всегда глупо хихикает при виде бутылки с кетчупом, зятек получил несколько суток за хулиганство и полное моральное удовлетворение. А теща раз и навсегда перестала приставать к идиоту.

складной ножик сложило, а обратно распрямиться ему никак не удается, места мало. Он взад-вперед попытается подать, упирается то в стену, то в бордюр, а выехать не может.

Слева от меня идет стройка, это к нашему зданию новый корпус лепят, а прямо напротив меня стоит строительный кран, не знаю марку, не разбираюсь, такой здоровенный на гусеницах со сборной стрелой высотой примерно этажей в пять. Вот камазисту и пришла мысль обратиться за помощью к крановщику. Кричит ему, руками машет, типа помоги, брат, дерни своим краном. Тот ему крюк подвел, водила цепляет им за колесо телеги, причем сразу мне показалось, что зацепил ненадежно, как-то боком, да и отверстия в колесе явно малы для такого крюка, кончик только пролез. Водила дает отмашку, крановой тянет телегу как-то вверх и одновременно в сторону, идея была с виду неплохая, если бы крюк был засунут поглубже, тогда бы машина распрямилась, но тут крюк вдруг соскочил. Летит на тросе прямо в мою сторону, а тут точно на прямой линии между колесом и мной стоит парень со стройки, стоит лицом ко мне на расстоянии метров пяти от меня, улыбается каким-то своим мыслям, и естественно не видит, как ему в затылок летит кусок железа весом не меньше чем килограмм на 30. А я это вижу, причем вижу так, как будто это все происходит в режиме замедленной киносъемки, хотя на самом деле все длилось наверно меньше секунды. Пытаюсь крикнуть предупредить, а у меня крик в горле застревает. Хотя в тот момент мне показалось, что я крикнул, но на самом деле наверно только прохрипеть смог, во всяком случае он никакого крика, как потом оказалось, не услышал.

Парень смотрит на меня, что-то проскакивает в его глазах, и за долю секунды до момента, когда его голова уже должна была разлететься на куски, он вдруг оборачивается, и как хороший боксер на ринге, мгновенно ныряет головой под крюк. Крюк пролетает от него буквально в сантиметрах и продолжает полет еще метра три в мою сторону, и оттуда уже обратно как маятник. Мне правда этот крюк никак не грозил, до меня ему длина троса не давала долететь.

Потом я у него спросил, что заставило его обернуться. Он ответил, что услышал за спиной звук, когда телега рухнула, но не обратил бы на него внимание, привык на стройке ко всяким громким звукам, но тут он увидел мои бешеные глаза, открытый рот и разведенные в стороны руки, понял, что у него за спиной что-то не так, обернулся, увидел перед самым носом эту здоровенную железяку и еле успел под нее поднырнуть. Пацан оказывается был разрядником по настольному теннису, это и помогло ему среагировать.

Не хочу ни разу ставить себе в заслугу, то что этот парень жив остался, я как бы и не успел ничего сделать, да и на моем месте вряд ли кто бы успел, может только кто-то другой смог бы крикнуть, но точно знаю, если бы я вышел покурить на пять минут раньше или позже, на один звук падения телеги он бы вряд ли обернулся.

Будьте всегда внимательны, потерять жизнь можно за один миг.

прапорщик, коих в вооруженных силах великой страны было великое множество, но замечателен он был тем, что был отличным пародистом, мог скопировать не только чей угодно голос, но и очень смешно сымитировать повадки, движенья и гримасы любого человека. Звали его, скажем, Семён Сидоркевич. Где бы он не появлялся, будь то построение части, очередь в гарнизонный магазин или поход на рыбалку, вокруг него всегда собирался народ, зная что Семён обязательно расскажет что-то очень смешное. Ожидания никогда не были напрасны, через минуту-другую после сказанных Семёном фраз люди начинали улыбаться, но если Сёма был в ударе, народ буквально хохотал.

В части служба шла своим чередом, и как-то пришлось всему личному составу готовиться к очень ответственным учениям. Те, кто служил в армии, понимают, что это такое. Короче сплошной стресс... Не открою страшной военной тайны, если скажу что подготовка к полётам в авиаполку состоит из нескольких этапов, одним из которых является теоретическая подготовка в учебных классах. Так вот, весь летный состав эскадрильи сидит в учебном классе и усиленно готовится к учениям. Чтобы было понятно, учебный класс — это обычный класс как в школе или аудитория в ВУЗе, только за столом учителя находится командир эскадрильи и, так сказать, следит за процессом. Учебный класс находится в штабе, а дежурным по штабу в этот день и был как раз старший прапорщик Сидоркевич. По долгу службы Сидоркевич во время занятий шествовал по коридору, куда и выходила открытая дверь учебного класса. Сидоркевич увидел, что за столом командира эскадрильи никого нет, (тот на какое-то время отлучился), ну и соответственно решил немного пошутить. Стоя перед открытой дверью, он сочным баритоном командира полка как рявкнет: "Что, команды подать некому? " (При появлении командира первый увидевший должен подать команду "Товарищи офицеры! "). Ну, естественно, услышав голос командира полка кто-то скомандовал "Товарищи офицеры!". Все замерли по стойке "Смирно". Тут заходит Семен, и командует "Вольно". По идее за такие шутки можно было Семену и накостылять, но все очень хорошо его знали и были только благодарны за то, что немного отвлёк от рутины.

Все уселись за свои тетради подготовки к полетам, а Семён, не торопясь, спиной к двери, пошел вдоль ряда столов и начал отпускать голосом того же командира полка различные смешные комментарии по поводу писанины летчиков и штурманов, типа "Вот молодец Карпов, красивую схемку аэродрома нарисовал, присвоят тебе очередное воинское звание в этом году". Народ ржет, а Сёма еще больше старается...

И вот тут, как говорит М. Задорнов, наберите побольше воздуха, уважаемые читатели... Идёт по коридору... настоящий командир полка полковник Зубарь. Он, естественно, услышал непонятный смех в аудитории и, о ужас, собственный голос. Медленно зашёл в аудиторию, при этом приложил указательный палец к губам, мол всем молчать (при появлении командира первый его увидевший обязан подать команду "Товарищи офицеры") и неслышно двинулся вслед за Сидоркевичем. Народ, видя такую ситуацию, заржал уже совсем в полный голос, некоторые в буквальном смысле попадали под столы. Сёма, думая, что это он так развеселил публику, сыпал смешными комментариями с удвоенной энергией. Смех прекратился мгновенно, когда Семён дошёл до конца аудитории и обернулся. Увидев командира полка, Семен буквально присел.

В тишине прозвучал настоящий голос Зубаря: "Ну что, Винокур, ко мне в кабинет! "

чем длиннее маршрут – тем (для пассажира) дешевле каждый километр полета. Если же учесть еще и 50% скидку для учащихся, то сегодня просто никто не поверит за какие по сути дела копейки я без конца летал по этому "кругу". Мой директор не возражал: лишь бы я был на сцене в назначенный день и час, предлагал мне безналично перечислять всю мою зарплату в аэропорт – я бы экономил на налогах.

С "круговым билетом" мне нужно было в каждом городе маршрута придти к диспетчеру, отстоять пару часов в очереди и забронировать место на следующий рейс. Быстро убедился, что хороших компьютеров и связи у авиации нет, а хороший бардак есть. Изучил их пометки на моих билетах при бронировании, попробовал "бронировать" себя на понравившиеся мне рейсы сам – и даже сам не ожидал, насколько же это лучше, чем в очередях толкаться. Приезжаешь в любой аэропорт, не боясь опоздать, выбираешь себе рейс и гордо идешь себе на посадку, даже если объявлено, что ни одного места нет. Для тебя то уж найдут одно местечко, как миленькие, чтоб премию какую-нибудь не потерять. Так всегда и делал, но один раз

"влетел по-крупному".

Прибыл я во "Внуково", помнится, 16 июня утром, а вечером у меня в Сочи концерт в 20:00. И вот тебе на – на всех 32 рейсах на Сочи объявление:

"задерживается по метеоусловиям". Просидел сутки в аэропорту – ни один рейс не улетел. Накрылся этот мой концерт в Сочи. Сижу, точнее уже стою

– народу навалило, сесть некуда — вторые сутки. Накрылся мой второй подряд концерт в Сочи. Не уволят, конечно, нашли небось мне замену, но уж разборка-то меня ожидает. И тут наступает 18 июня. В 21:15 у меня передача на Сочинском ТВ, и если я ее сорву, то "голубой огонек" для меня погаснет навсегда, как пить дать. "На работе еще можно как-то халтурить, но на халтуре можно только изо всех сил работать" — таков суровый закон для всех музыкантов (иначе ведь ни на какую "халтуру" больше не позовут). Я стою 3е сутки, прислонясь к какой-то колонне в бескрайней толпе застрявших пассажиров и теряю последние капельки надежды. Вдруг, о чудо! Между отмененными и отложенными рейсами на Сочи внезапно вспыхивает: "начинается РЕГИСТРАЦИЯ И ПОСАДКА на рейс 545 (к примеру)". Уверенным росчерком своей шариковой ручки немедленно

"бронирую" себя именно на этот рейс, и — к выходу на посадку.

Дальше дела почему-то развиваются не по привычному сценарию. Вместо обычного переполненного "скотовоза" ко мне, одному-одинешеньку пассажиру, подкатывает шикарный огромный автобус с водителем в белых перчатках, и он даже вдруг помогает мне втащить внутрь салона мой чудовищных размеров, затертый и навеки перепачканный рюкзак (о нем отдельно, в других историях). Я понимаю, что мне оказывается очень большая честь, но отчего-то возникает тут же и нехорошее предчувствие, и не зря возникает...

У трапа самолета стоит, кого-то поджидает черная "Волга". По характерно оттопыренным локтям двух мужиков, что из нее вылезли мне навстречу (как будто им что-то мешает подмышками), я уже догадываюсь, о чем будет речь.

Я уже встретил типа с такими локтями на рейсе Москва-Ленинград. Ему непременно хотелось одному сидеть на всем первом ряду возле кабины пилотов, а я пришел раньше него и уже там уселся. Так вместо того, чтобы показать мне с самого начала, что именно у него подмышками, а еще лучше

– служебное удостоверение, этот м*дак начал меня из моего места силой выдергивать, немножко ушибся, а я имел в результате крупные неприятности.

Эти же двое ребят точно ждали кого-то еще, но никак не меня. Попросили меня показать билет и документы, а затем оттеснили меня в сторону, потому что подвалили два роскошных, (еще лучше "моего") автобуса и оттуда стали выходить и подниматься по трапу какие-то очень серьезные и важные на вид люди. Кто они были – так и не знаю, не до них было, кажется иностранцы. Мне объявили, что ни одного свободного места во всех салонах самолета нет и, чтоб я "уходил к тем, кто меня на этот спецрейс умудрился забронировать".

Утопающий хватается за соломинку, я был в точно такой же ситуации.

Поэтому я спросил у проходящего мимо меня экипажа: "А разве отменили правило, что кто первым к трапу пришел, того и сажают в самолет первым в такой ситуации? Я же вперед них к трапу подъехал, вот и пускай кого-нибудь из этих "важных гостей" на перрон высаживают, а меня везут.

У меня тоже есть важная причина быть на этом рейсе – ТВ срывается".

Штурман (-кажется, остальные уже в кабину прошли-) говорит: "Если бы ты знал, кого мы на этом рейсе в Сочи везем – не просился бы к нам на борт, об этом и речи быть не может". Говорю ему вдогонку: "У меня бутылка коньяка в мешке — она ваша". Тот тормознул у входа и кричит мне сверху:

"Мы в полете не пьем. Нам нельзя!" Я успеваю крикнуть: "Так ведь после полета – можно!" Дверь самолета захлопывается, но вроде бы донеслось из-за нее: "Доложу командиру..."

Самолет поволокли тягачом на взлетную полосу, уехал трап, а все три автобуса ("мой" и их ) уехали еще раньше. Я долго бреду по пустынному летному полю со своим мешком, никому ненужный, назад, в полную безнадегу. Но что это!? Сзади доносятся крики: "Давай нам вон того, с рюкзаком, с телевидения!" Это весь наш замечательно красивый в своей

"Аэрофлотовской" форме экипаж столпился в открытой двери самолета и дает целеуказания, подлетевшему к ним милицейскому патрулю. Патруль мчится ко мне, хватает меня в машину и — к самолету. Вдалеке уже разворачивается трап и едет обратно, к нам, а бедная дежурная по посадке на полной скорости чешет наперерез трапу. Вспрыгивает на него на ходу: ей же голову оторвут, если она у меня посадочный талон не оторвет у билета.

Заботливые стюардессы извиняются, что для меня нет места – мне придется сидеть на длинной скамье у выхода. Я тотчас же на этой скамье вырубаюсь

– не спал трое суток...

Посадка. Двигатели молчат. Просыпаюсь от горячей (хотя и вполголоса) и очень интересной дискуссии прямо над моей головой. А именно, на словах:

"Что ж ему голову, что ли, разрубать будем?" Пытаюсь встать – не тут-то было. Я заснул, оказывается, прислонившись головой к щели между дверью и корпусом самолета, за бортом были обычные минус 60, внутри намерз, как обычно, лед, который бортпроводники, как обычно, пришли сколоть топориками, чтобы затем открыть дверь наружу. Необычно было только то, что на этот раз в лед вмерзло пол- моей головы с длинными (кто бы сегодня поверил) волосами. Подъехали к трапу автобусы за важными пассажирами, уже стучат в дверь снаружи: "Вы что там – уснули?"

Какой там уснули – идет лихорадочная работа. Стюардессы льют мне на голову горячую воду, экипаж крошит лед вокруг головы мелкими, частыми ударами обратных концов ножей. Сразу видно — инженеры. Обомлевшие пассажиры (такого они еще не видели) стоят в проходе и наблюдают.

Начинают отрезать мне волосы у самых корней, но командир твердым голосом это пресекает – "Вы что – ему ж сейчас на телевидение!". Наконец, я сижу все еще с кусками льда на голове, но пассажиры уже могут выходить.

Выходя последним, достаю обещанную бутылку. Экипаж в один голос – "Нет, не возьмем. Мы ж тебя так намучили". Я им возразил, что они просто обязаны теперь выпить за мое здоровье, чтоб у меня менингита от этого проклятого льда не случилось.

жизнью белозубых янки. Опа! "Здравствуйте, мы свидетели Иеговы! -А что, Иегова женился? " -промелькнул у меня в голове старый анекдот. Так оно и случилось, я подхожу к двери, мне задается вопрос — Хотите поговорить о Боге?

Я — завариваю отмороженную харю с соответствующим взглядом и монотонно произношу: Нет Бога выше Аллаха и пророка его Мохаммеда! Та, что помоложе, еще видать необстрелянная в словесных дебатах, непроизвольно дернулась, как от средней силы удара током и на всякий случай отодвинулась несколько вбок. Постарше-соответственно, поопытней, — не отступает и любопытствует — так вы мусульманин? Повторю, на дворе жара, ворот-апаш моей рубашки с попугаями и пальмами расстегнут, на шее только слепой или слабоумный не узреет православного креста. Я — "Бог един, в него я верю (Иешуа га Ноцри, холст, масло)" После чего начинаю произносить главную иудейскую молитву "Шма Исроэл". Таких слов на непонятном языке, видать, тетки и не слыхивали, сейчас их настигнет, как модно говорить, когнитивный диссонанс. Чу, я уже слышу его мягкую поступь. Постарше пискнула, плавно помавая сухонькими дланями вокруг — А кто же по-Вашему создал все это?

Я, (решив закончить интермедию, забиваю последний гвоздь): — А я сам все это и создал, всего за неделю...

"Вы все равно придете к Богу", удаляясь, пробормотала та, что постарше и утянула за собой ту, что помладше.

"А я уже и так в пути", клятвенно заверил я, открыл дверь и зашел домой.

ПыСы. А брошюрку мне так и не дали, хотя, на что она мне, туалетная бумага у меня есть, а глянцевыми страницами, как их не мни, всю задницу обдерешь.