Свежие истории от 19 января 2024

который достался мне по жребию судьбы, был не лыс, костюм его был не с пошорканными локтями и задницей. Он был весел, вежлив и опрятен. С первого взгляда в нем не было ничего бюрократического. Он даже при знакомстве протянул руку и как-то немного по-офицерски представился:

— Заместитель начальника ветеринарной инспекции, Сергей Петрович.

На этом все мои лучшие представление о нем ушли в небытие. Потому что начался обычный бюрократический процесс. С требованием каких-то бумажек, о которых я как предприниматель и слыхом не слыхивал. Но это ведь не освобождает от ответственности. И это я знал.

— К нам поступила информация, что вами получена партия мясного фарша и сейчас им активно ведется торговля?

Все было так и я в согласии кивнул головой.

— А имеется ли у вас ветеринарное свидетельство на данный продукт?

Здесь головой я кивать не стал, а глубоко задумался. Наверное потому, что свидетельства у меня не было и представить этот фарш в виде животных, которые имели отношение к ветеринарии, мне было довольно проблематично. Фарш-то прибыл из-за бугра. Где-то под Питером его сертифицировали на право торговли в России и ни о каком ветеринарном свидетельстве разговор не шел. А наверно должен был, раз целый зам. начальника приехал на него посмотреть.

— Фарш придется изъять из продажи.

— Но почему? — опешил я. — Вот же сертификат, где черным по белому написано о его безопасности и сроках реализации. У меня еще полгода на его продажу..

И тут он как настоящий чиновник достал какую-то замусоленную книжку из имеющегося у него портфеля. Настолько замусоленную, что я увидел в ней смерть, мою как предпринимателя. Он послюнявил палец и изрек: ГоСТ на фарш, срок хранения 12 часов с момента изготовления.

— Ты не охуе... — дрожащим голосом выдавил я, но быстро все исправил — вы уверены, что здесь нет ошибки?

— Здесь нет никаких ошибок, читайте сами — и протянул мне книжонку.

Написано было именно так и я сделал еще одну попытку:

— Я его не готовил. И ничего не хранил. Здесь написано охлажденный, а у меня глубокой заморозки.

— В любом случае фарш, согласно ваших же документов.

При этих словах я понурился. Потерять сорок тысяч баксов в самом начале для предпринимателя подобно смерти, тем более, что весомая часть из них кредитная. О своей смерти думать не хотелось и я прокручивал в голове картинки с Сергей Петровичем. Вот он лежит в зеленой траве растоптанный быком-производителем. В руке у него шашка или даже меч-кладенец, он же должен был чем-то обороняться. А вот здесь на него напала стая бездомных собак им кастрированных. Они разнесли куски его плоти по всей округе. А вот здесь он заварен в бочке с кошками и задыхается от их мочи. Нет, вы не подумайте, что я садист, но с моей точки зрения ветеринар должен погибнуть как-то по ветеринарски. Героически.

— Наверное убить меня хочешь — вывел он меня из раздумий. — Зря, ведь за мной государство. А я тебе еще и помочь могу!

— Нет, что вы, что вы. Я же не бандит, я предприниматель. Мое дело не с ножом бегать, а договора подписывать. А как вы мне можете помочь?

— Ну отправить твой фарш на промпереработку. Не ахти выход, но хоть какой-то. Вот где-то у меня номер телефона директора мясокомбината записан. — поковырявшись в блокноте, он произнес — Переписывай. А я пойду пока холодильники опломбирую. Дня три тебе на раздумье хватит?

Не успел он уйти, как я набрал данный им номер. Представился, выслушал ответное представление и пожаловался на судьбу злодейку.

— И много у тебя там этого фарша? — раздалось в трубке.

— Да почти сорок тонн без малого, что за день успели продать. Народ метет, но ветеринары одолели.

— Ну хорошо, если анализы качество подтвердят, тысяч десять баксов могу дать. Но не сразу, по реализации.

Это был еще один пинок ниже пояса. И я представил как он крутится в мясорубке, но на самом деле сказал:

— Хорошо, я подумаю.

Думать было о чем. За этим наверно тоже стоит государство. Завод еще не приватизировали. Вот говорили же мне друзья, иди в рэкет. Нахрен тебе этот геморрой с предпринимательством. Не послушал их тогда, а сейчас придется идти к смотрящему. Благо знакомый, бригадиром был на зоне, когда я там был вольнонаемным механиком цеха. Наверно поэтому на меня пока не было наездов.

"Фигура" встретил меня с интересом. Поинтересовался жизнью и мое предложение, что я в "общак" хочу отстегнуть тысяч восемь баксов прослушал с непониманием.

— "Крыша", что ли нужна? Ты ж вроде никогда не платил?

— Да и сейчас не собираюсь. Если у тебя какая-то левая фирма есть, передам ей по договору фарш на промпереработку и реализацию на сорок тысяч бакинских. Дам клиентуру из покупателей. Двадцать процентов от суммы будет твой навар. Остальное мне, больше не могу, кредиты.

Он хмыкнул и в согласии кивнул головой.

Остальное было дело техники. Моей, предпринимательской техники. Договор, накладные, этикетки и прочее. Все сделалось быстро и правильно.

Когда дня через три заявился Сергей Петрович, я был ему немножко рад.

— Ну как у нас дела? Вернее у вас? — поинтересовался он.

— Нормально. Вот нашел фирму, которая взяла весь фарш на промпереработку. Я им и холодильники продал вместе с этим фаршем.

— Как продал? Они же опломбированы? — ошалел он.

— Так я никакие пломбы не трогал. Они и так взяли.

— Что за компания? Пойду им выпишу предписание. — и метнулся к дверям.

Обратно его притащили за шкирку.

— Говорит, ваш человек, шарился там у холодильников. Если ваш, забирайте, а если нет, то грохнем! — произнес какой-то двухметровый менеджер новой фирмы.

— Да мой, мой! — успокоил его я. — Котлеток зашел покушать из фарша, но не знал, что фарш уже ваш.

— Ну ладно. — менеджер нехотя отпустил шкирку пиджака. — А мож, все же грохнуть, что-то его рожа мне не нравится. Про какие-то пломбы орал. Я б грохнул!

— Да ладно, сейчас все решим. Все хорошо. — успокаивал его я.

— А как же ветеринарное свидетельство? — немного успокоившись и поправив пиджак, произнес Сергей Петрович. Оглядываясь на двери.

— Твою ж медь, забыл, забыл. Подождите секундочку, сейчас я ихнего представителя вызову, вы с ним все и решите.

— Да ладно. — Сергей Петрович сделал какое-то мне неведомое движение, то ли пригнулся, то ли под стол хотел нырнуть, — вы же на промпереработку передали, так что все нормально.

— А государство не будет против? — когда он аккуратно заглянув за двери, хотел уже прощаться.

— Да нет, что вы. Разве государство такие мелочи интересуют. Это ваши дела, предпринимательские.

распахнул объятия для обнимания.

— Все нормально, живу помаленьку. Извини, домой не могу пригласить, я сейчас его под гостиницу переделал, там клиентка. Пойдем в летнюю кухню, там и поговорим.

— Я, что-то не понял, что за гостиница, что за клиентка? — заходя в небольшое помещение, произнес я.

— Да бизнес у меня свой небольшой, жить-то как-то надо, — пояснил он.

— Бизнес? Это интересно, интересно. Что же это за бизнес в умирающем поселке, тут и домов-то с сотню осталось.

— Меня это не пугает, бизнес процветает. Очередь из клиентов на год вперед расписана, так что на мой век хватит.

— Ну-ка расскажи, если не секрет конечно, — загорелся я.

— Да какой секрет, с лечебного источника живу. Если не иссякнет, то до старости на хлеб с маслом хватит. Помнишь мы с тобой еще пацанами в ущелье родник нашли? Так вот он меня и кормит.

Что за родник и где мы его нашли, я конечно не помнил. Слишком много лет с того дня прошло.

— Ну ягодник там еще рядом такой огромный, — старался он разбудить мои воспоминания. — Вот когда работы лишился, завод закрылся я и понял, что этот ягодник единственный шанс, хоть как-то поправить финансовое положение. Сезонный конечно, но хоть что -то. Ягодка эта ведь всегда в цене была, да и сейчас принимают. В общем к концу лета рванул туда, заодно и родник нашел. Одна беда, после наводнения в восемьдесят первом году, дороги туда практически нет. Где размыло, где буреломом завалило, да и заросло все. Тринадцать километров приходится пехом топать. С трудом продираться, да еще и в гору.

Его откровения как-то не вязались с заявленным бизнесом о лечебном источнике. С его клиентами, хлебом с маслом, но через минуту он исправил положение.

— Вот собрался я туда, взял "баян", мне кажется ягоды там еще больше стало. В общем таскаю помаленьку, далеко и тяжело конечно, но ведра по три в день приношу. Это и Лидка, соседка моя, заметила. Возьми меня, говорит, с собой, тоже хочу на зиму ведерко сахаром присыпать. Ну мне не жалко, ягоды там всем хватит. Вот только сомнения одолевать начали, дойдет ли она в такую даль. Полненькая она, один кругозор кулаков на десять в ширину, — и Серега выставил вперед кулак довольно приличных размеров. По моим прикидкам получалось не меньше ширины журнального столика, если их десять в ряд сложить.

— Странная у тебя какая-то мера ширины и длины, — хмыкнул я.

— Я не столяр и не портной, рулетки или метра с собой не имею. Меряю, тем, что под рукой. Ну короче взял я ее. "Баянчик" ей небольшой нашел. Еле дошла. И падала и плакала, но я сказал, что возвращаться не буду. До родника только после обеда и дотелепались. Упала на землю, говорит ноги сводит, онемели. Ну пока я ей икры разминал у нее какие-то там чакры открылись. Ну мне такие пампушечки нравятся. Да и с женой года три как развелся. В общем не пожалел, что взял с собой. После всего, по ведерку только и успели набрать.

— Ну а родник-то при чем? — все еще не понимал я.

— Да при многом. Она ведь после всего этого, говорит, есть сильно хочу. А я отродясь с собой ничего из еды не брал. Говорю, вон водички с родника похлебай, да горсть ягоды в рот. Она попила, у меня говорит, прям второе дыхание открылось. Намекает, что неплохо было бы и повторить. Я ей, домой топать надо, а иначе по темноте глаза в лесу повыкалываем. А здесь мошка и комары сожрут до утра. В общем, еле дошла, думал, эх, лишился такого партнера. А она с утра сама прибежала, я говорит после той родниковой водички усталости не чувствую. Пойдем опять? Так месяца полтора со мной каждый день и телепалась. Но правда вначале только телепалась, а через месяц уже прыгала как лань через поваленные деревья, где раньше без моей помощи перелезть не могла. Да и я почувствовал, что раньше была как перина, а тут косточки прощупываться начали. Кругозор и тот кулака на четыре уменьшился. Говорю, кажется ты худеть начала. А она, так это водичка в роднике лечебная. Я и чувствую себя как в восемнадцать лет. Хотя нет, даже лучше.

Мне оставалось только хмыкнуть, но Серега продолжил:

— А тут зимой к ней сеструха приехала. Пампушечка еще та, Лидка и раньше с ней рядом не стояла. А она как Лидку увидела, чуть сознание не потеряла. Всю общупала, как тебе удалось говорит. Ну та и пояснила. Мол это все Серега, он источник с лечебной водой знает, вот меня в норму и привел. Ты не поверишь, тридцать кило скинула. Сеструха ко мне. На колени упала, говорит помоги эскулап, век благодарна буду. На родник что ли сводить, так без проблем, отвечаю. Приезжай по весне, свожу. В нем воды много. А сам с аппетитом посматриваю на ее кругозор. И все было бы хорошо, но когда сеструхи рядом не было, Лидка сказала, что меня в роднике утопит или яйца отрежет и не посмотрит, что я эскулап. Пришлось весной с этой сеструхой просто так телепаться. Ягоды и грибов по весне еще конечно не было, но я сказал, что водицу пить надо на восходе и на закате солнца. Только тогда она лечебные свойства имеет. Так и бегали утром и вечером. Пока она воду вкушала, я родничок облагородил. Углубил и сруб небольшой вокруг него возвел. Кружку из дому принес и цепочку. Даже иконку в уголок сруба поставил, в связи с новыми веяними. А когда сеструха в конце своего тридцати шестидневного отпуска выкатила мне двадцать тысяч я если честно охренел. Это говорит по тысяче за каждый килограмм, надеюсь вас устроит эскулап. А еще пообещала подругу подогнать. Тоже пухленькую. Я и понял, что масть мне покатила.

— Да, дела. — произнес я. — И давно ты этим занимаешься?

— Да уже лет около двадцати пяти. Сарафанное радио работает лучше чем реклама по первому каналу. Правила конечно немного я поменял. Вот домик под гостиницу переделал. Сказал, что из еды кушать у меня можно только то, что сами произвели или в лесу добыли. Посадили картошку и зелень, ее и едят. Насобирали грибов и ягод, пьют компот и едят "жарёху". Никаких колбас, да и вообще магазинного. Козу вот завел. Доят, пьют молоко и сметану. И хорошо так скидывают после этого. Миллионером конечно не стал, но мне хватает. Тариф я все тот же оставил, по тысяче за килограмм, за гостиницу по пятьсот рублей в сутки. Да грибов и ягод натаскивают столько, что на приемном пункте я сейчас в почете.

— Все это хорошо, а как же зимой?

— Меня тоже этот вопрос лет двадцать назад мучал. Простаивал ведь. А потом в школе у Пашки надыбал совдеповские лыжи, "Усурийские". Забрал все, вместе с ботинками. Там на импортные перешли. А я, как только первый снежок, бью лыжню. А родник и зимой не замерзает. Так, что дела идут, плюс зимним продаю из пожрать то, что летние наготовили. Клиенток не обольщаю, староват уже, если только по взаимному согласию и желанию. Хотя тоже в лечебный курс надо было включать Вон Лидка-то замуж вышла, реально почувствовала себя восемнадцатилетней. Даже мужика моложе себя в городе нашла. С ним там и живет.

аквариумная — ни на какой креатив не годная, ничего изобрести не в состоянии, кроме как задать вопрос в гугле. Я в чем-то согласен с авторами, всеобщая дурь особенно на дорогах видна повсеместно, но я относил это к возрасту и к собственной мизантропии, но чтобы вот так обобщать и сразу про все человечество? Нет, это не наш метод.

И тут звонок, коллега заболел, а у него экзамен в университете. Мировой университет, рейтинг самый самый. И как назло никого на замену нет. Выручай, говорит, подмени, вопросов им не задавай, они все хорошие, ходили на все семинары, поставь ты им всем D (кто не знает это четверка по старому), а кто недоволен тем так и быть А (5+). Кроме одного с фамилией самой невыговариваемой — Listrapchook, он откуда-то из России, прогулял все семинары, был на двух лекциях. Ему поставь F, то есть двойку. Мне жалко, что ли, выручить коллегу. Тем более экзамен в мой выходной, будем считать — экстремально отдохнул. Но ставить оценки просто так — совесть не позволяет. Достал я список вопросов, который подходил к теме курса и на которые сам себе писал шпаргалки 30 с хвостиком лет назад. Сдул пыль, сосканировал, распечатал как билеты и поехал на велике к той самой аудитории, где и предстояло мне провести экзекуцию над студиоусами. Вроде бы ничего не меняется в этом мире. Хотя нет, меняется. Вхожу, сидят, у всех ноуты с огрызком и брошюры лекций открыты. Кроме одного, который с красными глазами сидит в дальнем углу безо всего и пытается незаметно глотнуть пива под столом. Ну понятно — Листрапчук. Раздал тесты, сидят шуршат, стучат по клавишам. Надо сказать, что тесты эти самые простые, но задавались они тогда, когда интернета практически как такового не было. И потому в википедии прямых ответов на них нет. Ну вы догадались, надеюсь, что случилось дальше. Ни один!! человек в группе (4-й между прочим семестр) не сумел ответить полностью на тесты, даже пользуясь интернетом и лекциями. На тесты, которые сдавали мы 30 лет назад без всяких подсказок и под угрозой исключения за списывание. Ни один!! Загнав совесть в угол я сделал добавку плюс один и вся группа получила свой Е (три с минусом). Но был один, который написал все правильно, но забыл подписать листок и не сдал его вместе со всеми, потому что заснул. Это был Листрапчук. Единственный — он ответил на все вопросы правильно. Потому что это были вопросы с российского школьного экзамена по физике в средней общеобразовательной школы города Кимры 1981 года! А что Листрапчук, а Листрапчук он уже окончил школу в городе Дубна. Пусть с тройками, но окончил же. Можно сказать земляк. И с большим удовольствием поставил я ему А.

Помнит он нашу школьную программу, не то что европейские наши гугловоды. Не все значит будет потеряно с деградацией человечества, если будет жива Дубна и Кимры.

сходство налицо — крепкие загорелые лица, носы облупленными крупными картошками, выгоревшие на солнце белобрысые волосы.

— Папа! Я с детьми играть хочу! — требовательно орет пацан.

— Так играй! — невозмутимо отвечает отец, сворачивает к ближайшей лавочке и начинает проверять смартфон.

Сын несется к детскому городку, немного погодя крик:

— Папа! Тут детей нет!

Отец оглядывается:

— Так добудем!

Убеждается, что в самом деле вокруг никого нет, одни каменные стены. Сложив широкую ладонь у лба козырьком, вглядывается в единственную доступную даль — аллею, ведущую к закату.

— Вон они! — азартно восклицает он.

Я тоже глянул — там вдали промелькнули и тут же скрылись за углом две крошечные фигурки.

— Уйдут! — горько кричит сын.

— Не уйдут! — хищно восклицает папа — по коням!

Оба прыгают на велики и несутся в ту сторону. За углом вскоре раздается вопль:

— Дети, стой! Играть будем? !

Не уйдут! — довольно подумал я. Из казаков они, наверно.

и ударник вовремя по тарелкам брызнуть должен.

Время уже за полночь, завтра продолжим подготовку, но аппаратуру сворачивать нет уже желания.

— Да как не убирать, утром придёт уборщица все кабели перепутает. Для неё главное пол чистым должен быть.

— Давайте ей послание напишем.

Пюпитр выставляем на уровне глаз на входе, прямо на нотном стане огромными буквами пишем:

"Мария Кирилловна, убирать ничего не надо! "

Со спокойной совестью расходимся по домам.

На следующий день картина следующая, открываем дверь, пюпитр нагло стоит на колонке, усилители расставлены по полкам, примочки с кабелями разложены аккуратно вдоль стен, инструменты в чехлах.

— Да что за наглость, она нас вообще не уважает?!

Идем к заведующей, снимать ответственность за результат, излагаем суть.

— Где написали? Как перед носом? А... все понятно. У Марии Кирилловны, зрение минус семь, могла и не заметить вашу надпись.

— О-па, а по каким критериям она пол грязный от чистого отличает?

речь, а вообще о гробе.

На Урале помер чиновник. Не очень высокого ранга, но и не низкого. И вот Директору звонит Заказчик из местных газовиков и просит купить гроб. В Москве, мол, гробы нормальные, а у нас одни полированные дрова с кисточками. Директору самому-то неудобно в Москву звонить с такой просьбой. Не то что бы стесняется директор, просто подчиненные же как угрозу воспримут и расстроятся. Времена лихие, народ по подъездам только так шмаляют. Поэтому директор субботним вечером звонит главному инженеру. И сразу с наезда:

— Опять водку жрете?

— Да разве ж можно? Так чак-чак кына по чуть-чуть, — почему двум усталым строителям не накатить пару литров вечером выходного?

— Позвоните в Москву, пусть Миша быстренько гроб закажет и сюда пришлет.

— Вась, скажи честно, это для нас или для Мишки? И чего сразу гроб, когда сначала выговор положено в устной форме. Можно даже премии немного лишить.

— Так и знал, что нажрались. Делайте, что хотите, но чтоб через двое суток гроб в местном аэропорту был.

Убедить Мишку, что: гроб не ему, и не нам, и не нажрались, и директор не нажрался, можешь ему позвонить, можешь-можешь, ну подумает он, что ты слегка спятил, ну и что, нет не "все-таки нажрались", все-таки удалось.

— Еще поручено фотографии с родственниками покойного согласовать. Самолетом отправь, сначала каталог, потом гроб. Не надо по факсу.

Гроб купили красивый, палисандровый с дубовыми вставками или наоборот, вопреки традиции даже кармашечки внутри были и стекло на уровне лица бронированное. Классная вещь, только транспортировку в аэропорт забыли в этой конторе заказать.

Но это ничего, сами с усами. Сняли часть сидений с черного, тонированного микроавтобуса Мерседес, сделав его совершенно похожим на катафалк, которым он наверняка в Германии и работал. Забрали гроб, отправили в Домодедово. В аэропортах, кстати, подобный сервис настолько отработан, что пассажиры не догадываются, с кем и чем по соседству передвигаются.

Отправили машину в аэропорт, а тут директору, на Урале который, звонит Заказчик. Причем тоже директор, но из Москвы. Я, говорит директор, в Домодедово торчу, водитель мой в аварию попал. У тебя никаких машин в районе порта нет, чтоб меня довезли, я на совещание в колокольню опаздываю. Мне все равно на чем. Хоть на Газели. Жду.

Он ждет, а московский директор звонит своему диспетчеру гаража и требует любую машину, что рядом с Домодедово, туда отправить, и человека на Наметкина в колокольню отвезти. Быстро, срочно, аккуратно. И доложить об исполнении.

Диспетчер долго не думал. Машина же уже в аэропорту и телефон водителю выдали, поездка-то важная, пара миллионов полированных в салоне. Тем более Мерседес и подать не стыдно, там сиденья удобные, целый ряд еще остался. Постоянным перезвоном состыковали машину с Заказчиком.

Подходит заказчик к машине, открывается перед ним дверь, а там гроб. Не он не испугался. Но заопасался все-таки. Внутрь сел, ствол только, благополучно оставленный дома вместе с охранниками, вспомнил, но успокаивая себя тем, что вокруг очень много людей, набирает нашего директора по большому сотовому телефону.

— Это, — спрашивает Заказчик все мне?

— Конечно, тебе, ты ж сказал, что тебе любая машина подойдет, чем не доволен?

— Доволен, только я машину заказывал, а не гроб.

— Да ладно. Мне сказали, что Мерседес пошлют. Он новый и совсем не гроб. Там даже видео есть в салоне и бар.

— Мерседес нормальный. Но вместо салона, бара и видео здесь гроб. Это мне?

— Не, это Ринату, он умер, — понимает наконец ситуацию наш директор, -сначала тебя отвезут, потом им займутся. Ты только, я тебя прошу, у колокольни выйди на стоянке по-тихому, не надо чтоб все видели. Коньяк с меня.

— Ящик!

— Хорошо ящик, только ты никому не рассказывай.

Он и не рассказывал, потому что только к середине дороги обратил внимание, что Рината таки внутри еще не было.

при любом удобном случае рассказывают о ней соседям, знакомым, друзьям. А говоря обо мне, машут рукой, мол, эта уж как получилась, так получилась. Я никогда не блистала успехами, после школы поступила в мелкий вуз, окончила его с тройками, работаю в бюджетной организации, зарплата так себе.

Вот только когда у папы был инфаркт, а мама была в состоянии шока и тоже попала в больницу, сестра не приехала к родителям, у реанимации сидела я, о маме заботилась я. Когда папу выписали и запретили трудиться и волноваться, я почти ежедневно приезжала, привозила продукты, ставила уколы, готовила, убиралась. Я настояла на путёвке в санаторий, чтобы родители набрались сил. Пока они отдыхали там, я приезжала, поливала цветы, кормила кота, гуляла с собакой. Сестра так и не приехала, хотя от Москвы до нашего города два часа на самолёте. Ограничивалась звонками или сообщениями раз в несколько дней. Только однажды она прислала 10 тысяч, хотя на лекарства и санаторий ушло во много раз больше.

И после этого родители всё равно восхищаются сестрой. Не сдержалась, сказала им о своих чувствах, а они в ответ: "У неё такая жизнь серьезная, она занята в отличие от тебя, хватит завидовать! "Решила, что больше не буду так относиться к родителям, раз даже моя забота не прибавила любви ко мне.