Надо сказать, он был закрытой личностью, невысокого роста, примерно 170 см, молчаливый, какой-то тяжелый взгляд исподлобья,
который не располагал к шуткам, а именно — к серьезным тренировкам.
Мы знали по слухам, что он тоже отсидел срок, и люто ненавидел милицию.
Тренировки были на износ, но уже через полгода я стал более уверенно чувствовать себя в боях со всякими дикими каратюгами и прочими рукопашниками.
Он жил в очень криминальном районе под названием Нахаловка, этакие фавелы местного разлива.
У него была супруга, старший ребенок и только родился еще один.
Во дворе висели мешки, набитые песком, были вкопаны макивары, на которых он ежедневно тренировался по утрам.
Местная публика с иронией смотрела на него и иногда подкалывала: типа, посмотри, каратист какой крутой.
Он никогда на это не реагировал и продолжал тренироваться.
Однажды мы прочли в нашей вечерней газете в рублике "Криминал", тогда имевшей бешеную популярность и читаемость, заметку...
— Вчера в районе 20-00, (Имярек), проживающий по адресу.... устроил драку с пятью гражданами, в результате которой один человек погиб, трое получили увечья и тяжкие телесные повреждения. (Имярек) задержан сотрудниками милиции и заключен под стражу.
Оба на!
Мы всё-таки решили идти на тренировку, решив, что потренируемся сами.
Зайдя в зал, мы увидели, что сэнсэй нас ждет, как ни в чем не бывало.
Мы потренировались, но любопытство пересилило и спросили, не про него ли была заметка?
Он невозмутимо ответил, что да, но от пояснений уклонился, только сказав, что все нормально, и тренировки продолжились.
Но мы решили, что если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе.
Через знакомых ментов из Ленинского ОВД, мы узнали, как все было.
Для оперов из района наступили тяжкие деньки, с зоны откинулся местный авторитет, который доставлял массу неприятностей милиции, потому что, когда он возвращался, то криминогенная обстановка обострялась на порядок.
Вот и в тот вечер толпа местной шпаны отмечала его первый день на воле, а жил он по соседству с нашим тренером.
Естественно, алкоголь рекой, блатной шансон на полную громкость, пьяные шмары смеются, пустые бутылки летят через забор к нему.
Так как это были трущобы в 90-м, никто про кондиционеры не мечтал, и двери и окна были распахнуты, а громкая музыка не давала спать годовалому ребенку, который заливался криком.
Он вышел и вежливо попросил уменьшить звук музыки и не бросать бутылки во двор.
На вопрос авторитета
— А это че, [м]ля, за [мур]ло?
Местные шестерки стали наперебой говорить, да это какой-то каратист, на что авторитет сказал, что он таких каратистов в тюрьме в бане имел и под шконку загонял, после чего незамедлительно отправился в кусты с разбитой рожей.
Толпа с гиканьем кинулась на него, он, отступая, методично стал выстегивать по одному, понимая, что за спиной — его семья.
Остались трое самых отмороженных, которые с розочками от бутылок вломились во двор. Стоя спиной к стене, он отбивался от двоих, пока третий залез на невысокий коридорчик, чтобы попытаться спрыгнуть сверху, но был пойман за штанину и сдернут на землю, после чего получил удар пяткой в пах и лишился способности размножаться. Он и еще один лежали в отключке, но третий оказался крепким, но после того, как его прижали к стене и нанесли десяток ударов в живот, упал и не отсвечивал.
К этому времени очнулся авторитет, и под крики шмар достал выкидуху и попытался пырнуть его ножом, но рука была перехвачена, проведен бросок, после чего он случайно воткнул себе нож точно в сердце.
Милиция приехала сразу, опера не могли поверить своему счастью, что не только избавились от головной боли в виде авторитета, но и от приспешников, которые надолго загремели в больничку.
В результате, у одного удалили яйца, тот, кто был с розочкой, отделался челюстью сломанной, а тот, которого прижали к стене и били в живот, тоже отошел за авторитетом, но, как написали врачи, от сердечного приступа, потому что — через несколько дней.
С района ему пришлось съехать, но все закончилось благополучно, и дело закрыли.
Опера были рады такому исходу и сами готовы были проставиться ему за спокойную жизнь, которую он им обеспечил.
Второй раз он нас поразил, что как-то в разговоре за столом он обмолвился.
.... Когда я заканчивал высшую школу милиции....
Для нас это был полный разрыв шаблона.
Мы узнали историю от его друга и земляка. К сожалению, я не могу ее рассказать, но поверьте, она достойна сценария. Это защита своей чести, чести своих близких, как в хорошем боевике.
Но это — совсем другая история, как говорит Леонид Каневский в "Следствие вели.. ")))
