Семейные истории #друг

мужа-спецназовца, который вдруг раскаялся, то ради бывшего парня, откинувшегося с зоны, то ещё приключалась какая-то стопудовая заморочка. В отчаянии он пошёл лечить депрессняк по ночным клубам и запутался окончательно с новыми знакомствами. В довершение ко всему, двум бросившим его девушкам вдруг приспичило с ним снова встречаться, но связывать с ним свою жизнь они не хотели. Новых серьезных отношений на своём горизонте он больше не видел, гормоны играли, подержанная иномарка ещё дышала, и он принялся жить как мог. Этот город полон прекрасных девушек, несчастных в личной жизни, и у каждой был какой-то головняк, мешающий жить вместе долго и счастливо.

Перейдя на гаремное положение, сам он счастливым от такой жизни абсолютно не выглядел – осунулся, почернел и где-то даже обуглился.

В самую мерзкую погоду, засыпая от усталости, он нёсся вечерами по одному из адресов, чувствуя себя вероятно добрым доктором Айболитом – он всегда летел туда, где чувствовал себя наиболее нужным.

От нескольких месяцев такой жизни его финансы заколебались петь романсы и однажды перешли к конкретному реквиему – занял не у тех людей. Он хватался за любую подработку и как-то нашёл хорошую халяву – детский праздник. Местный спонсор подкинул денег детскому онкологическому диспансеру. Директор диспансера, заткнув этой суммой главные дыры в бюджете, на остатки решила пригласить к детям артиста. До Нового года оставался всего месяц, но по понятным причинам она не стала откладывать детям праздник.

Имевшийся у приятеля потрёпанный костюм Деда Мороза для этой цели не подходил, но он одолжил у знакомых великолепный костюм клоуна. Приятель тщательно подготовил сотню шуток и игр, наложил прикольный густой грим и добросовестно отыграл этот праздник.

При виде этих детей у него встал ком в горле, но вскоре он с удивлением обнаружил, что они находятся в гораздо лучшем настроении, чем он сам – праздники случались у них не так часто. Дети смогли быстро растормошить своего клоуна, и все свои номера он провёл с таким подъемом и блеском, с каким никогда больше не выступал.

Под конец к нему подошел мальчик и протянул свой подарок – синего плюшевого зайца. Приятель стал было отказываться, но директор под каким-то предлогом отвела этого клоуна немного в сторону и вкратце тихо объяснила диагноз мальчика.

Парень его обнял, покружил в воздухе, взял нелепого зайца, сбивчиво поблагодарил и поспешно распрощался, пока не накрылся его клоунский грим.

Мой приятель в этот диспансер никогда больше не вернулся.

Те, кто в таких местах частый гость, могут смело бросать в него камень.

Но на следующий день он покончил со всеми своими знакомствами, кроме одного. Увидеть хоть какую-то логическую связь между этим поступком и детским праздником было затруднительно. Спустя годы он вдруг разговорился. Он почти ничего не рассказал о диспансере и о том, как вскоре сделал предложение одной из своих девушек - всё это я знал и так.

Но он живо, с веселым самоудивлением вспомнил, что случилось между двумя этими событиями.

В поздний ноябрьский вечер того дня он так и не доехал до одной из своих пассий. Он свернул машину на обочину, прислонился спиной к её побитому боку, слез на корточки и принялся внимательно обозревать пустырь напротив, в котором ни черта не было видно.

Сверху понемногу посыпалась какая-то мокрая мерзость, морось вперемешку со снегом, но он продолжал сидеть на корточках спиной к машине, одной рукой прикрывая сигарету, а другой сжимая синего плюшевого зайца за пазухой. Виновато улыбаясь, приятель сообщил мне, что в те минуты мыслей в его голове вообще не было – одни выражения. В промежутках между ними, глядя на зайца, он продолжал снова и снова шептать свою любимую детскую считалку:

«Раз-два-три-четыре-пять-вышел зайчик погулять». Он задумывался на мгновение над каждым "разом" своей грустной считалки, и с особо издевательской интонацией, ломая ритм, отмечал, что зайчик вышел просто погулять. Ему явно удалось обогатить это простое стихотворение новым для себя смыслом.

На "пиф-паф-ой-ой-ой" перед его внутренним взором отчётливо вставали физиономии достойных людей, у которых он занял денег, а также героического спецназовца с парнем из зоны в обнимку.

Доходя до последней строчки, он орал в темноту:

«Оказался он – живой!!! » - то счастливо, то с горьким упрёком.

При этом он грозно потрясал в воздухе плющевым зайцем.

Устав наконец грозить несчастным зайцем злодейке-судьбе, он принялся на этой строчке изредка шарахать затылком корпус своей любимой и ненавистной машинки доктора Айболита, словно намереваясь доломать её по следам целой череды владивостокских автолюбителей. На его лице воцарилась теперь счастливая улыбка.

У девушки, которой он сделал предложение на следующий день, была наибольшая куча заморочек – она была на четыре года старше его, категорически против его полигамных связей и с двумя детьми от другого.

А ещё у неё с детства остался свой нелепый плюшевый заяц, который по своему внешнему виду годился только на набивку подушки, но гордо восседал у телевизора. Правда, он был совсем другого цвета, но приятелю это было уже совершенно пофиг – у того мальчика из диспансера другого наверное не было …

взрослые всё равно вскоре отбирали. Был среди приятелей и некто Андрей С. , жил в соседнем подъезде.

Потом школа, я уехал в другой район к родителям. К бабушке иногда приезжал на каникулы, но дружной атмосферы во дворе уже не было. Все разбежались по интересам, я в технику, Андрей, кажется, в футбол. Потом развал СССР, у всех свои проблемы, и о судьбе тех дворовых приятелей мне ничего неизвестно. Но как-то позвонила тётя, живущая в бабушкиной квартире, попросила помочь – телевизор сломался. Приехав, обнаружил в подъезде неординарную компанию, поинтересовался, что это за “черти”.

Выяснилось: здесь снимает “однушку” барабанщик группы “Манго-Манго”. Ну а музыканты такого плана, как известно, любят у кого-нибудь собраться, пошуметь, это не Киркоров, который согласно жёлтой прессе, без десятка охранников в туалет не ходит.

Ну и ключевая часть истории. В этих “однушках” нет балконов, и подавляющее большинство жильцов сушит постиранное бельё на кронштейнах, установленных снаружи окна. В один тёплый солнечный день порывом ветра с кронштейна срывает трусы этого самого барабанщика. Они летят вниз и застревают в ветвях растущего во дворе дерева. Барабанщик с женой выходят, пытаются стряхнуть, сбить – без результатов. Идея лезть на дерево переходит в скандал:

- Твои трусы, ты и доставай – ты дура упустила, ты и доставай, твою мать!

Мимо проходил тот самый Андрей.

- В чём проблема-то? Не ссорьтесь. Ща, на, подержи сумку.

Андрей легко, как и тогда в детстве, вскарабкался на дерево, снял злополучные трусы и вручил жене. За всем этим действом наблюдали сидящие во дворе бабульки, а новости среди бабулек, как известно, разлетаются со скоростью звука. Вскоре бабульками было примечено, что эта девушка ходит теперь не в третий подъезд, где живёт барабанщик, а в соседний, где Андрей.

Ну а впоследствии стало известно, что жена барабанщика (теперь уже бывшая) стала женой Андрея.

Так что, мужики, не хотите семейных драм – хотя бы немного заботьтесь о своём нижнем белье сами.

запасе. Муж, то есть бывший, у неё был — Сергей. Так себе субъект. Поначалу был приличный, но потом что-то у него как-то испортилось в характере. То ли кризис у него был, то ли осеннее обострение, неизвестно. Развелись.

А тут, значит, однажды вечером, приходит он, как снег на голову.

— Привет, Оля, — говорит, — я, вообще-то, подумал, и решил: алименты платить больше не буду.

Она, значит, вытирает руки о фартук, говорит спокойно, но уже с прищуром:

— Ты, Серёжа, это… как хочешь, а сын у нас общий. И по закону ты обязан.

А он, как нарочно, и говорит:

— А по новому указу, — говорит, — тот, кто платит алименты, имеет, так сказать, интимное право. На связь. С бывшей супругой.

Тут Ольга так и села. Даже ложку уронила.

— Что ты мелешь, Серёжа?

— Не мелю, — говорит. — А ты проверь. Это теперь государственное нововведение. Дескать, справедливость. Платишь — получай доступ.

Ну, она схватила телефон, вся дрожит. Интернет открыла — и точно. Какой-то новый президентский указ. От 1 июля. Там мелким шрифтом, но ясно: "в целях укрепления демографической устойчивости и обеспечения возврата моральных ценностей... " — ну и так далее. В общем, если получаешь алименты — будь добра, исполняй супружеские обязанности. Пусть и бывшие.

Ольга закрыла телефон и заплакала.

— У меня, — говорит, — человек есть. Мы любим друг друга. А если я с тобой, Серёжа, буду... всё. Всё рухнет. У меня совесть не позволит.

А он, между прочим, руками разводит.

— У меня тоже дама есть. Она мне, между прочим, на массаж не даёт без декларации о намерениях. Но! Я люблю сына. И если ты мать, так терпи. Иначе ты эгоистка. Ребёнку нужны ресурсы. А ты — упираешься.

И спорили они так, я вам скажу, не меньше двух часов. С аргументами, с нервами, с чаем и без. В какой-то момент он даже сказал:

— Я тебе что — банкомат с насадкой? Я, может, в душе поэт. А вы все — деньги да деньги. Это же как изнасилование, только в рублёвом эквиваленте.

И тут, когда уже дошло до каких-то ужасных метафор и крика, вдруг — хлоп.

Ольга проснулась.

Лежит в кровати, лицо в подушку вжато, сердце колотится, как будильник советский.

Поняла она тогда: всё это — сон. Просто страшный, абсурдный сон. Ни указа, ни Сергея, ни законного разврата.

Села, вытерла слёзы, подумала.

"Знаешь что, — говорит себе, — а может, и правда. Может, ну его. Эти алименты с унижением. Буду сама. Я не хуже других. "

И с утра, не медля, написала ему:

«Сергей, если хочешь — давай поговорим. По-нормальному. Без цирка. Ради сына».

Вот такая история, дорогие товарищи. Кому смех, а кому поучение.

плечи до крови. Поэтому в комплект к каждому новому бюстгальтеру Ирина обязательно приобретала рюкзак с прочными широкими простеганными лямками. Эти лямки она отрезала и заменяла ими бретельки.

Пришли лихие 90-е, из продажи исчезли и бюстгальтеры, и рюкзаки. Но, как оказалось, не совсем. И вот проходит Ирина мимо абсолютно пустой витрины магазина «Спорттовары» и видит через эту витрину несколько рюкзаков на пустой в остальном полке. Внутри магазина рюкзаков оказывается три, и Ирина решает брать все три, потому что завтра деньги снова подешевеют, а рюкзаков в продаже, судя по всему, не будет уже никогда.

Через несколько минут она стоит недалеко от выхода, упаковывает два рюкзака в третий и думает, что теперь было бы здорово наскочить на бюстгальтеры. В это время в магазин заходит молодой человек, видит пустую полку, где только что были рюкзаки, переводит взгляд на Ирину, извиняется за беспокойство и обращается к ней с такими словами:

- Девушка, пожалуйста продайте мне два рюкзака. Зачем вам три? Я заплачу сколько скажете.

Ирина, оценив молодого человека как симпатичного и вежливого, решает продолжить ни к чему не обязывающий разговор. Разумеется, с твердым намерением не дать себя в обиду.

- От рюкзаков мне на самом деле нужны только лямки. . Устроят вас без лямок - забирайте все три! Наверное, дома есть еще два, тоже без лямок. Но на деньги я не согласна: они обесцениваются каждый день. Если у вас есть что-нибудь на бартер, можем обменяться.

Молодой человек словам Ирины нисколько не удивляется (напомню, это были 90-е), а, наоборот, буквально расцветает:

- Просто удивительно, как идеально совпадают наши интересы! Именно лямки мне совершенно ни к чему. Мы уезжаем. На человека можно взять один чемодан и одну сумку. Чемоданы уже достали, а брезент для сумок найти не можем. Рюкзаки, конечно, та еще морока, но как-нибудь перекроим под размер. И ручки сообразим. А что вам нужно на обмен?

К этому времени Ирина уже думает совсем о другом и поэтому на автомате выдает то, чем была занята ее голова до разговора:

- Бюстгальтер 9-го размера!

Молодой человек слегка смущается, потом переводит взгляд с рюкзаков на пунцовую Ирину, вернее на часть ее фигуры между талией и шеей, внимательно рассматривает и, почти не запинаясь, говорит:

- Вы знаете, моей маме бюстгальтеры присылает из Филадельфии ее сестра, моя тетя. Они, как бы вам сказать, ну очень большие. Поехали к нам, что-нибудь придумаем.

Через три месяца вместе улетели в Америку.

предками, поэтому домой ехать не особо хотелось, тем более был хороший повод остаться - у девушки, которая мне очень нравилась, 1 мая намечался День рождения. На том и порешил, отзвонился домой, сказал, что на праздники меня не будет.

Сразу поясню читателю, что за три месяца ухаживаний за вышеозначенной особой, которую звали Лиза, дальше поцелуев дело никак не шло. Причиной тому было строгое воспитание Лизы (еще бы, папа - местный военком), да и побаивались местные парни с ней связываться... А здесь такой момент - ее предки на двое суток собрались к родственникам в соседний район и должны были приехать только 3-го числа. В общем, решила Лиза встретить Днюху по-взрослому.

И вот первое мая, на заднем дворе томится на углях шашлык, стол ломится от закусок и горячительного, гости количеством 15 человек устроили неподалеку дискотеку. Всем весело и хорошо, водка под хорошее настроение проваливается в желудок, как в бездонную яму, что было часа через четыре, я абсолютно не помню, но... Проснулся от того, что утреннее солнце бьет через окно прямо по глазам. Переворачиваюсь на другой бок и чувствую, что в постели не один, открываю один глаз и наблюдаю перед собой Лизу в одной легкомысленной футболочке. Как себя вести, похмельные мозги подсказывать отказываются. Положение спасла сама Лиза просьбой притащить с холодильника минералку, а теперь картина: я в одних трусах шлепаю к холодильнику, достаю минералку для Лизы и початую бутылку водки себе, ставлю все это на стол и слышу из-за спины ироничное: "Сынок, кто же в одиночку похмеляется? " Я тупо оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с двухметровым дядей с красными, горящими глазами (тоже, как оказалось, с похмелья) и как завершающий штрих к картине - следом выходит Лиза в той самой футболочке... Честно говоря, в тот момент я уже мысленно прощался с родными и близкими, Лизка выглядела не лучше. Папанька повел себя на удивление корректно - набулькал мне и себе по стакану водки и со словами "Давай, чего уж там", чокнулся со мной стаканом. Пока Лиза юркнула в ванную приводить себя в порядок, мы с ее батей уговорили бутылку и принялись за следующую. В это время он и поделился сокровенным: "Да не бледней ты так! Не убивать же я тебя буду, тем более пили вместе. Я давно заметил, что Лизка в последнее время как царский рубль сияет, вот и решил жену уговорить на дочкино День рождения с ночевкой уехать, а рано утром посмотреть на ее ухажера. Не прогадал, как видишь. Да и не указ мы ей уже, взрослая стала. " Вот такой вот прозорливый папка попался. Я потом часто к ним в гости приходил, а с их дочерью встречался до конца обучения, жаль, в дальнейшем не сложилось.

Слышу только женский голос кричит:

— Так, я отошла надеть пальто, ты где в это время был?!

А в ответ:

— Бу-бу-бу...

— Телефон точно ещё у тебя был?!

— Бу-бу-бу...

— Ну, я тебе устрою, я тебе, чучелу, такое устрою, ты у меня вообще никуда больше не отпросишься!

Короче, жучат дурня по-полной, да и правильно, думаю, так тебе и надо, губошлёпу.

Минут через пять снова мамчик звонит, тут я на динамик нажал и она меня услышала.

— Здрасте... а это вы наш телефон нашли?

— Да, — говорю, — это я его нашёл, подъеду сейчас к "Монетке" приходите, если нужен.

— Ой, а мы в город уехали, подождите, ради бога, сейчас на кольце развернёмся и приедем.

Минут через десять подъезжает шевроле "лачетти", выскакивает тётка, маленькая такая, хрупкая как дюймовочка, да спасибо, вам, спасибище.

— Да, чего там, — говорю, — держите, у самого ребёнок терял.

И тут сзади у шевроле дверь открывается и вылазит мужик. Да и как мужик - мужичина. Метра под два ростом, здоровенный как сарай, плечи широченные, об рожу, как говорится, поросят годовалых убивать можно.

Тётка: — Вот он, горе моё, уже два телефона за год посеял.

Тот ко мне, рот до ушей, руку мне жмёт, а ручища в два раза моей больше, мол, друг, выручил, супруга уже всю печень исклевала.

В общем, забрали мамчик с чучелом смартфон, сели в машину, она за руль, он сзади (на переднем у "лачуги" он видно и не помещается), сели и уехали.

Ну и я тоже двинул, думая, что правду говорят англичане, еxtrems meets, противоположности сходятся.

это сделать не получится — все вокруг удивятся, куда делась твоя жена и откуда взялась прекрасная богиня. Поэтому я буду изменять её постепенно. Но и от тебя кое-что нужно - ты должен сделать так, чтобы твоя жизнь была достойной богини.

— Конечно, — отвечал мужчина, — ради богини я готов измениться и сделаю всё, как ты скажешь.

— Тогда иди домой и наблюдай за женой, уже сегодня я начну превращать её в богиню.

Пришел муж домой и в нетерпении сразу пошел на кухню, где жена мыла посуду, чтобы посмотреть, как она поменялась. А жена удивилась: обычно он сразу к телевизору шел, а тут — к ней, да еще и так внимательно смотрит... Она смутилась, порозовела, поправила волосы и улыбнулась. И сразу похорошела.

Мужчина обрадовался, что бог держит обещание, и поцеловал её, чего уже давно не случалось. И тут вспомнил, что нужно и самому стараться.

— Давай я помогу тебе, — предложил он и начал вытирать посуду. Жена удивилась ещё больше и вместо упреков он услышал благодарность — первую за многие месяцы.

На другой день он подумал: «Наверное, сегодня бог сделает её ещё больше похожей на богиню» и купил цветы, чтобы соответствовать.

Приходит он домой, а там жена встречает — в нарядном платье и с красивой прической. Протянул он жене цветы, а она опустила глаза, опять покраснела, заулыбалась... «Как красивы богини и какой у них прекрасный характер!» — поразился муж — «Они не упрекают мужей и украшают себя для них».

Прошёл он в дом, а там накрыт красивый стол, ждёт вкусный ужин. Жена поставила букет на стол, села напротив мужа и всё любовалась цветами, хорошея с каждой минутой. «Какие богини заботливые и как они вкусно готовят!» — сказал себе муж, начиная есть. «Но ведь и я должен быть на высоте рядом с богиней...».

— Как бы ты хотела провести завтрашний вечер, дорогая? — спросил он, и жена растерялась — он давно у нее такого не спрашивал.

— Лучше решай ты, — ответила она, и мужу стало ещё радостнее.

— Тогда пойдём в театр — я куплю билеты. Но сначала давай купим тебе новое платье для него. «Не может ведь богиня идти в театр в старом платье!» — подумал он.

Так продолжалось некоторое время, пока однажды не произошло чудо. Муж вкусно поужинал с женой, поговорил с нею за красиво сервированным столом и помог ей убраться. И искренне сказал ей, что это самый прекрасный ужин в его жизни. А потом поднял глаза и обомлел: напротив него стояла прекраснейшая богиня и смотрела на него с любовью и благодарностью.

Бог сдержал слово.

Хорошо оплачивалось. Так вот отца этого акулы маленько обожрали, и десятилетнему пацану пришлось вначале волочь тяжело раненого папу по пляжу на полотенце- до самолёта, а потом ещё и вести этот самолёт домой самостоятельно, ибо об их присутствии в районе никто не знал, и если бы они не выбрались, то гарантировано погибли бы оба. Правда не помнишь?

- Да помню, конечно. И фильм видел, и книгу читал - хорошо написано - ну Олдридж, вообще сильный писатель.

- Вот и вспомнилось... У меня была похожая ситуация. Это на тему "как мальчики превращаются в мужчин".

Летом семидесятого года – я как раз первый класс в школе закончил, родители взяли отпуска вместе, и сняли дачу недалеко от Залива. там на электричке до Солнечного две остановки. Полдома в уютном посёлке, вход свой, отдельный, до платформы пешком три минуты, магазин рядом- даже качель на нашей половине участка. Красота.

В тот день мы с утра, после завтрака решили съездить на пляж, на Залив, выкупаться. Солнце, песочек. Будний день — на пляже почти никого. Мы с сестрёнкой бултыхались взахлёб- я ей потом на берегу крепость из песка построил. "Это - твой замок, принцесса!" — говорю. Отец завалился загорать. Он, вообще к этому делу серьёзно относился, с конца марта ездил загорать на Петропавловку и к маю был уже коричневым. А матушка что-то там колдовала с бутербродами в сумке. Семейный отдых называется. Компоту банку с собой прихватили.

С бутербродами однако не получилось, и Танька, сеструха моя младшая, раскапризничалась: "Поехали домой уже!— говорит. — Хватит, наотдыхались!". Мать засобиралась уходить, а отец лениво- «Ну куда мы поедем, день только начинается».

В общем, Танюха с матерью поехали назад, на дачу, а я остался с отцом – загорать и купаться. Ну лето всё-таки. Отец лежит себе на топчанчике, а меня из воды за уши не вытянуть - жарко безумно, парит, дышишь через раз- в Ленинграде это верная примета - скоро гроза начнётся.

Отец сходил к торговому павильончику- кого он там встретил, знакомых? Но видать сходил не за лимонадом, с собой пивка принёс, и похоже, там ещё малую толику принял.

Историческая справка. Он в сорок третьем был тяжело контужен, и спиртного не переносил вообще с пятидесяти грамм терял сознание. Улёгся и заснул. Думаю, кроме спиртного он ещё и серьёзный тепловой удар получил - нельзя спать под палящим солнцем.

Тем временем на небе уже чёрные тучи, ветерок прохладный, народ активно засобирался с пляжа - сейчас гроза начнётся.

Я ему: "Папа, папа! Просыпайся! Пошли!" Ага, проснёшь его такого. Удалось вроде растолкать, но очнулся он примерно наполовину. Я собрал шмотки в сумку, кое-как помог ему одеться, и мы пошли на электричку. Отца конкретно шатает, видно, что старается, но справиться со своим вестибулярным аппаратом ему труднее шаг от шага.

Народу на платформе - толпа. Когда подошла электричка, стало понятно, что забраться в неё получится только чудом.

Вагоны полны, на площадках тоже пассажиров изрядно. "Граждане, поплотнее, поплотнее- всем ехать надо!"

Тут как раз молния сверкнула, грохнуло так, что уши заложило – гроза началась. За несколько секунд ломанул такой шквальный ливень, что в вагон все влетали с разбегу, чуть не по головам. Нам в вагоне места не досталось, пристроились на площадке - да оно и лучше, через остановку выходить, меньше толкаться будем.

- Отца повело уже конкретно. Стоит еле-еле, не падает только потому, что пассажиров- как килек в банке, стиснули друг друга в вертикальном положении. Едем.

Подъезжаем. Наша остановка. "Папа, — говорю, — выходим! Давай, пошли!"

-Ага. Хрен там. В тот раз мне его расшевелить не удалось, проехали до следующей платформы. Там пассажиры помогли, выгрузили нас.

— Куда ты с ним таким, пацан?

— Ничего, тут недалеко, я дорогу знаю.

Эту эпопею я на всю жизнь запомнил. Шли мы по синусоиде- от одной канавы до другой. Отец, хоть и опирался на меня, и старался идти прямо, но у него (у нас) не очень хорошо получалось. Валимся в канаву слева, с трудом вылезаем, с трудом топчемся ещё метров двадцать – и валимся в канаву справа. Все в грязи по ворот- дождь шпарит как из ушата- пока до следующей канавы добредём, уже почти всю грязь смывает. Сандалию утопил- левая нога обутая, а правая босиком. Там в нормальном темпе идти минут пятнадцать – мы шли почти час- впрочем точно не скажу, часов у меня не было, а в таких ситуациях время течёт иначе, чем обычно.

Ливень потихоньку заканчивается, чёрное небо превратилось в голубое с рваными облаками – кому довелось видеть такое- солнце слепит, молнии сверкают, и дождь? Последние метры двигались уже просто по лужам- гроза закончилась. Ну вот, добрались наконец- наш дом, наша калитка.

- Михалыч, так ты герой? Сколько тебе тогда было, лет восемь? Тебе за этот подвиг медаль надо было выдать – во всё пузо?

- Герой, говоришь? Медаль говоришь? Матушка у меня всегда тяжёлым характером отличалась. Переволновалась из за грозы, видать – когда мы до крыльца добрались, отец просто сел на ступеньку и отключился – а всё накопленное раздражение досталось мне- со всей силы прутьями по заднице. Кричит что-то, сандаль утопленный поминает, а я не понимаю- ЗА ЧТО? ЗА ЧТО МЕНЯ НАКАЗЫВАТЬ?

Набычился, в глазах красная пелена, стою прямо, не отворачиваюсь и не защищаюсь – молчу. Танька это прекратила:

– Мама, — кричит, — ты что делаешь?!

Мама розги бросила, буркнула что-то и ушла в дом. Сестрёнка меня утешать пытается, а у меня руки трясутся но реветь от обиды не стал, так прошло.

Знаешь, почему Олдридж назвал рассказ «Последний дюйм»? Это не тот последний дюйм, который пилот чувствует перед посадкой, когда колёса шасси уже коснутся земли – это последний дюйм расстояния между отчуждением и доверием в отношениях отца и сына.

А мне вот меньше повезло. С тех пор у меня с родителями так понимания и не возникло – всю жизнь с холодком общались. Танька та и к маме, и к папе с теплом, и они к ней – а я вроде как в стороне – одного последнего дюйма не хватает. Вот такая история…

маманей. Но хотелось-то свободы!

И тут свекровь моя Валентина решила сделать нам царский подарок. Она в очередной, четыреста десятый раз, воссоединилась со своим супругом (пупсиным отчимом), освободив нам свою жилплощадь.

Через неделю, правда, передумала и предложила махнуться. По ее новому стратегическому плану мы перебираемся жить в квартиру отчима, а они будут жить в ее апартаментах.

Супруг свекрухин был счастлив. Он о совместном проживании с ненаглядной Валентиной уже и не мечтал, а тут такая пруха.

Переезжали мы с чемоданом трусов, швейной машинкой и двумя подушками. Другим скарбом ещё не обогатились.

И вот занесли мы, значит, свои сокровища в панельную двушку и огляделись. А тааам. Там все, как в лучших домах советских холостяков - шторы не раздвигаются, они посажены на грязь, а линолеум приобрёл несвойственны ему рельеф.

Но зато мы одни и никто не говорит, куда убирать ложки. Их ещё, кстати, найти предстояло.

Десять часов подряд мы мыли, скребли, стирали, чистили и вытирали эти сорок квадратных метров. В три часа ночи пошли выносить мусор. Надо ж доделать! Встроенный перфекционист не спит, он бдит и требует ставить точки в конце каждого предложения.

Спустились посередь ночи во двор с рафинированным в мешки и коробки г? ***ом, зачеркнуто, добром, и встали у подъезда. Куда идти-то? Ни погуглить (Гугл только через пять лет появится, в 1998 году), ни прохожих спросить, ни по запаху сориентироваться. Фонари не горят, помоями не воняет.

Шаримся по дворам, гремим сломанным торшером. Обсуждаем, как теперь обратную дорогу искать будем. Перекрикиваемся в темноте, чтоб хоть друг друга не потерять. И тут такой голос сверху:

- Ойч, молодые, чего ищем в потёмках?

У мужика видать бессонница, он покурить вышел на балкон, а тут мы торшер выгуливаем. Суетимся.

Уж не знаю, что он про нас подумал, когда мы у него спросили про геопозицию помойных баков, но вряд ли заподозрил в нас шпионов. По крайней мере в комментариях мы этого не услышали. Там все больше было сомнений в наших интеллектуальных способностях.

Но инструкцию в шагах и поворотах выдал. Следуя в точности указаниям навигатора, тут опять зачеркнуто, мужика в трусах и с сигаретой, мы благополучно добрались до пункта назначения и наконец-то избавились от неприятной ноши.

А потом гуляли в ожидании рассвета. Дома-то все вокруг на одно лицо. И когда наконец нашли нужный, были счастливы.

И ещё были счастливы целый день, и кусочек следующей ночи. Пока мне попить не приспичило. Свет включать не хотелось, чтоб глаза не резало со сна, но хруст под ногами насторожил.

- Вот ведь свинота, - подумала я про пупсика, - накрошил на пол и не убрал за собой, как будто горничную ожидал.

И включила свет.

Проснулся весь подъезд. Пупс так бежал на крик, что вынес дверь из спальни. Лбом. Хотел присоединиться к моему соло, но увидев кино, передумал. И мне рот ладошкой прикрыл, чтоб связки не сорвала.

Почему-то ни свет, ни мои верхние басы, ни хруст раздавленных соплеменников сильно не напугали богатую на потомство популяцию тараканов. Они продолжили недоуменно метаться в поисках привычной продуктовой корзины.

Ещё позавчера она была полна деликатесов. Тут тебе и проросший картофель, забытый в авоське за батареей, и раскисшая пачка гороха, и прочий гарнир, вытекающий из перемороженного и оттого не закрывающегося холодильника.

В общем, было чем со вкусом поживиться, а теперича вся общепитовская столовка воняет лимоном и непотребно блестит чистым потом. Ещё и в холодильник не зайти - дверь оттаяла и перекрыла доступ к охлажденному комбикорму.

- Где харчи? - напряжённо шевелила усами в нашу сторону орда прусаков.

Закрыв дверь на кухню и подперев ее шваброй, мы тихонько ретировались.

- Откуда они взялись? - недоумевал пупс, - мы же весь дом вычистили и их не было.

- Вернулись с каникул, видимо. Были на море. Вон какие загорелые, - умничала я, мелко подрагивая глазом.

Наутро ни одного таракана в кухне не обнаружилось. Чертовщина какая-то. Но мы на всякий случай прикупили два баллона самой зверской отравы и стали ждать ночи.

Не дождались.

В этот раз на крик пупсик бежал не так прытко. Дверь спальни осталась на месте.

За какой-то страшной надобностью я полезла в шкаф под кухонной раковиной и задержалась там. То ли мусорное ведро инспектировала, то ли вентиль на воду подтянуть решила. И ещё такая удивилась, что трубы водопроводные какие-то не стандартные: толстые и покрашены в коричневый цвет.

Ну, вы уже поняли, да?

Орать я начала, когда коснулась этой «трубы», а она пошла волной и расступилась. Это тараканья рать, впустую набегавшись ночью, стянулась на водопой, на мокрые трубы и тоже мне была не рада.

Чуть позже, выработав оба ядовитых баллона на злосчастный водопроводный узел, мы сидели на улице в ожидании момента, когда наконец-то рассеется химическое облако и в квартире можно будет дышать не только в акваланге.

Первым на разведку ушёл пупсик. Он обещал мне помахать в окно, если не задохнётся. В окно не помахал, вышел ногами во двор.

- Я не смог до окна дойти, - сконфужено лепетал мой храбрый мужчина, - там горы трупов и это, они хрустят. Давай ты их как-нибудь сама утилизируешь? А я подстрахую, если чё! - и взмахнул страховочным утюгом.

Четыре полных совка хрустиков или два килограмма (при переходе на метрическую систему) насобиралось в трехлитровую банку с полиэтиленовой крышкой. В пакет-то ссыпать их страшно было, а ну как оживут и полезут! Тут никакая страховка не спасёт.

Банка была снесена на уже известную нам помойку и выставлена отдельным экспонатом. Вслед нам неслись ругательства. Бабка орала, что мы испортили прекрасную банку, а мужик возмущался, что такой клёвый (в смысле, клюёт на него хорошо) прикорм для рыбалки потравили! Ироды.

Зато мы были совершенно довольны. И тараканы к нам больше не приходили. Даже соседские к ужину не заглядывали.