Медицинские истории #пациент

принимает, каждые выходные и пятницу. Он чего только не принимает. Я один учусь!

Шло время, вот мне доверили одному пузо зашить. Доктор посмотрел на мои труды и констатирует:

— Сычев, с такими навыками тебе не раны, а носки зашивать! Тоже мне, рукодельница.

Первый блин комом, с кем не бывает? Я, значит, времени не теряю и все прошусь на операцию. Доверили, ура! Прооперировал. Ну как сказать. Больной, обрадую, жив остался. Вот только у меня кличка появилась — Бефстроганов.

— Сычев, ты человека лечишь или люля-кебаб готовишь? Хирургия — не твое.

— Ну ладно. Давайте пойду туда, где ответственность за жизнь пациента минимальная.

Так я стал патологоанатомом. Стремно, конечно, сначала было, а потом привык. Даже лучше. Мертвый справку не попросит, в кабинете не натопчет, главврачу не пойдет жаловаться.

Но только и здесь неудача постигла. Мое самое первое вскрытие показало, что больной был парализован. Ну не уследил, с кем не бывает?

— Первый блин комом, а первый мертвец живым, да, Сычев?

— Ну Файзулай Файзулаевич...

— Из тебя патологоанатом никудышный! Твою девушку тоже от мертвой не отличить, когда ты её приходуешь? К Хрящеву пойдешь в ученики, один тебе путь!

Хрящев Сергей Викторович. Говорят, после смерти он сам себя вскроет и констатирует отравление. Короче, он такой патологоанатом, что рядом с ним другие патологоанатомы — педиаторы. Или бабки в регистратуре.

Самый крутой трупорез, но и самый суровый. Прихожу к нему в первый день, а он глазами так делает: морг-морг. Мол, чтоб сразу понятно, с кем дело имеешь. Он и одежду зашивает только хирургической нитью, вместо зубочистки скальпелем в зубах ковыряет, пьет исключительно медицинский спирт. Словом, медик до мозга костей.

Да и как учитель он хороший. Но с приветом чутка. Первый раз заходим с ним в морг, и он так рявкнул:

— Рота, подъем! Чего лежим, живо встать!

Я потом узнал, что он бывший военный, и привычка осталась. А тогда показалось странным.

Еще он со своими "пациентами" любит разговаривать.

— О, Марья Петровна, умерла полчаса назад. Как говорится, с пылу с жару. Так, что тут в животе? Ага, супчик, еще теплый. Не то что мой. Славка, отнеси-ка борщ в микроволновку.

Или:

— Артур Борисович, а что у нас причина смерти? Вот вскрою черепную коробку, вместе пораскинем мозгами!

Тем не менее, мои навыки росли, учил он стабильно и любил говорить:

— Выучишься, Славка, пойдешь хирургом работать, будешь мне в морг клиентскую базу набирать!

Короче, веселый мужик.

Как-то раз к нам [мав]ра заносят.

— Сергей Викторович, он черный, как ваш юмор!

— Тссс, Славка. Слышишь эту тишину? Не потому что они мертвые, а потому что шутишь ты так же, как оперируешь! Да не обижайся, пошли загорелого резать...

И тут [мав]р как отрыгнет! Я чуть не поседел. А Хрящеву хоть бы что.

— Сычев, о посмертной отрыжке не слышал? Воняет жутко. Ладненько, что тут у нас.

Ладно, хрен с отрыжкой. Опасливо подхожу к афроамериканцу, а руки дрожат! Не у меня, у покойника. Второй раз я чуть не поседел.

— Спокойствие, Сычев. Посмертные судороги.

И тут [мав]р медленно открывает глаза. Смотрит на меня, потом на Хрящева. И мы с негром хором:

— Аааааааааааааа!

— Сергей Викторович, что это?!

Хрящев стоит озадаченный:

— О господи. Я помню, живых привозили, а они мертвыми оказались. Но чтоб наоборот... Тише, сникерс, не ори.

— Вы говорьите на руски?

— Охо, Славка, а он нас понимает.

— Я... я есть ничего не помнить... расель...

— А, тебя Рассел зовут? Я Сергей Викторович, а это Славка. Хеллоу, май блэк френд!

Бедный [мав]р что-то бормочет, руками за голову схватился.

— Аай, ни хюя не помнить! А, есть... Одна фраза я есть запомнить, главное!

— Ну-ка, что у тебя?

— Утро... Утро по мель...

— Ага, утром по мели.

— Утро по мели... Випь, випь!

— Ну, выпь. Птица вроде цапли.

— Утро по мель, выпь расель!

— Так. Утром по мели выпь, Рассел? Хм. Славка, иди сюда.

Пока [мав]р очухивается, Хрящев меня в сторонку отводит.

— Сергей Викторович, и что же это?

— Утром по мели выпь, Рассел? Вроде бред, но с другой стороны... У нас в армии и не так шифровали! Это кодовая фраза, видимо, а [мав]ра кто-то хотел ликвидировать. Надо в этом разобраться. Где черного нашли?

— Возле мусорки подобрали, он был, кхм. В русском народном костюме.

— Ага, реквизит. Ну точно агент. Еще и с амнезией.

Решил, значит, Хрящев к тому месту съездить и глянуть, может, что интересного. [мав]ра за неимением другого в форму врача одели — чистый интерн. Выходим из больницы, все оглядываются.

— Сергей Викторович, а это по обмену у вас?

— Нэээээ, ты пыздыыыышь!

— Тише, Рассел! Не привлекай внимание!

Сели в волгу Хрящева и поехали. До места недалеко, вот и мусорки. Бомжи сидят, ничего вроде интересного.

— О, уголек, здарова! Ну ты и зажег вчера!

— Нээээ, ты пыздыыышь!

— Рассел, отстань от бомжей. Сычев, ищи улики.

И тут вижу — идут серьезные господа. В костюмах. Обеспокоенные, шарят везде глазами. Вдруг нашего [мав]ра увидели и заторопились.

— Сергей Викторович, это не по нашу честь идут?

Руками машут, кричат что-то.

— Славка, Рассел, живо в машину!

Как в боевике. Запрыгнули, Хрящев педаль упер и вперед. Я оглянулся — они все машут, потом тоже в машину садятся. А машина серьезная, мне на такую полгорода прооперировать надо. Догоняют.

Рассел сидит, мычит, за голову держится. И тут такой:

— Вспомнить! Вспомнить! Утром по мель...

Обгоняют и прижимают нас. Сигналят. Хрящев побледнел:

— Ну все, Славка. Доигрались.

— Утром по мель...

Эти в костюмах дверь волги распахнули:

— Идиоты, вы нахрена нашего [мав]ра забрали?!

— Вспомниль! Утром будет похмель, випей рассоль!

Короче, рассказали все. Посол Зимбабве, первый день в городе, решили в кабак сводить. Он с непривычки водки напился и убежал по городу шастать. Потом с бомжами боярышником догнался и вырубился. Там его и приняли за мертвого.

Нас, конечно, отблагодарили за спасения посла и денежный подарок дали. Хрящев по такому поводу отпуск взял, а я решил из медицины уйти. Ну его, не мое.

Устроился в ресторанчик поваром. И знаете что? Никто лучше меня бефстроганов не готовит! У меня, кстати, здесь кличка Хирург. Фаршированную курицу зашиваю только хирургической нитью. И мясо нарезаю скальпелем. По старой привычке.

Скорой помощи, что находилась аккурат за Академическим театром, в квартале от центральной станции Скорой.

Прихожу на дежурство, аха, так, по графику я в гнойной, переодеваюсь в зелёнку и бреду туда.

Открываю дверь и тут же слышу, Вовка кричит:

"Мишка, атас! Ложись! "

Пригибаюсь - и очень вовремя, надо мной пролетает шибер, со звоном врубается в стенку, фаянсовое покрытие его превращается в осколочки и вместе с отбитой штукатуркой создаёт серьёзную угрозу моей морде лица и главное - глазам.

Пронесло, однако, только запорошило очки, протёр их и осторожно выглядываю из-за угла, понять ситуацию.

Ситуация хреновая, сильный психоз у молодого мужика, любителя выпить и закусить жирным, попал к нам с панкреатитом, полежал пару дней и взбесился, стоит голый, потрясая металлическим штативом для внутривенных вливаний, орёт нечленораздельное и кидает чем не попадя в персонал, они прячутся от этого артобстрела как могут.

Амуниции у него - до хрена, он уже метнул пару шиберов, на счастье чистых и пару уток, к несчастью стеклянных и с содержимым.

Ко всему этому он добрался до большого стерилизатора, полного стеклянных шприцов - что позволило ему держать весь персонал на осадном положении, ни дневная смена уйти не может, ни ночная заступить, в воздухе шрапнель из стекла и металла.

Так, вся надежда на меня, я один не отрезан от главного входа.

Наблюдаю ещё пару минут и выявляется интересный факт - он атакует только медиков, соседа слева и справа он не трогает, они лежат ни живы ни мёртвы от страха, спрятавшись под одеялами.

Возник план, быстро в раздевалку, переодеваюсь в гражданское и бегом назад.

" Эй, мужик, можно мне зайти, я посетитель, мне твоего соседа навестить надо, на пять минут, мне на смену надо заступать, некогда ждать! "

Даёт добро на посещение, я медленно и осторожно бреду по хрустящим осколкам шприцов к соседней койке, он наблюдает, подозрительно.

Я поворачиваюсь к нему спиной, начинаю беседу с его соседом, берсерк быстро теряет интерес к штатскому штафирке.

Зря.

Только он отворачивается от меня зарядиться шприцами - я обхватываю его руками и валю на его кровать, я был тогда худощавый но крепкий.

Набегают коллеги, фиксируют руки и ноги, пихают ему успокаивающие, благо внутривенный катетер торчит из его шеи.

Осада снята, все на уборку территории, привели всё в божеский вид, пациент мирно похрапывает, как и не было ничего, одно пятно мочи на стене напоминает о боевых действиях.

Отпускаю дневных домой и начинается обычная рутина ночного дежурства с мегадозами антибиотиков и назначениями.

Мужик просыпается, чистый агнец, кроткий и вежливый, спрашивает у соседей, чего это он привязан, они ему наперегонки ужасы рассказывают, он смеётся:

"Кончайте гнать, мужики! "

Не верит, амнезия полная.

Отвязываю его перед уходом, нормальный мужик вроде. .

Но на всякий случай отодвигаю от него стояк для внутривенных вливаний, убираю стерилизатор подальше - бережёного Бог бережёт, вчера он хорошо всех напугал...

Все мы стали врачами, многое пережили и увидели, были и победы и поражения - но никто из нас не позабыл осаду отделения, вспоминаем за рюмочкой, греясь на солнышке...

Не болейте!

дюжины две любопытных венерологических историй, которыми могу здесь поделиться. Это, в общем-то, все, чем изучение венерологии смогло мне пока пригодиться – ну, спасибо ей и за это.

Пару историй я в очень усеченном виде рассказывал в комментах лет 5-7 назад, думаю, их мало кто помнит с тех времен. Для самых памятливых могу сразу пообещать, что версии будут «расширенные и дополненные».

При всех недостатках периода распада Союза как минимум один положительный момент у СССР точно был – число больных заболеваниями, передаваемыми половым путем (ЗППП), в конце 80-х было минимальным. Помню, на весь наш большой город-миллионник за четыре месяца моего обучения было не то три, не то четыре случая сифилиса.

Один из случаев был интересен лишь личностью пациента – это был известный дирижер из Москвы, который просто не хотел светиться с таким диагнозом в столичных клиниках (ну, трахнул дежурную по этажу в какой-то провинциальной гостинице где-то на гастролях... ).

А те три случая, что остались, расследовались по полной программе, хоть и без привлечения ментов – так тогда было положено, никакой анонимности венбольных и сокрытия контактов не допускалось…

Один из пациентов был шофер дальнобойщик, подхвативший сифилис от плечевой где-то в районе МКАД. Там была интересная ситуация. Трахнул он плечевую, и при этом простыл (в октябре дело было). Приехал он в родной город на следующий день ceксуально удовлетворенный, но с температурой 38 С. Тем не менее, родную жену он таки успел поиметь, после чего его на скорой увезли в больницу с тяжелейшей пневмонией. Он провалялся в больнице почти месяц, чуть концы не отдал, но – пневмонию у него вылечили. Высокими дозами антибиотиков. Которые параллельно вылечили его и от начинающегося сифилиса (подхваченного от плечевой). И вот этот шофер возвращается, голубчик, домой, здоровый, практически стерильный – а там его встречает родная жена. А у жены за этот месяц первичный сифилис уже перешел во вторичный. И она его, голубушка, только что вылеченного от сифилиса, повторно заражает ЕГО ЖЕ сифилисом. Через пару недель он идет к врачу с шанкром на члене. Диагноз – ПЕРВИЧНЫЙ сифилис. Обследуют жену – ВТОРИЧНЫЙ сифилис. По всем канонам – она источник заражения, а он чист, аки голубь небесный. «Признавайся, с@ка, с кем спала». А она – честная женщина, спала только с мужем, плачет, готова руки на себя наложить. Недели две врачи мучались с этой парой, но потом все же восстановили истинный ход событий. Более того, по описанию, данному шофером, и ту плечевую нашли потом, месяца через два. Нашли, кстати, во Львове… Сейчас такое даже и представить нельзя, контакты никто не разыскивает, даже и права не имеют, тем более Львов теперь вообще другая страна…

Между прочим, наша зав отделением была полностью уверена тогда, что термин «плечевая» возник от того, что дама сия «кладет голову на плечо водителю во время поездок». Все попытки мужской части нашего отделения рассказать ей какие-то базовые вещи насчет «плеча перевозок» не увенчались успехом.

Второй случай был такой – одинокая деревенская бабушка, лет 75, из дальнего района, вернувшись раз с огорода в свою избу, увидела сидящую на столе большую крысу. Бабушке это не понравилось, она махнула на крысу рукой, чтобы ее прогнать, а та, не будь дура, вцепилась ей в руку и прокусила палец до крови. На следующий день бабушка поехала в ЦРБ, показаться врачу, обработать укус, и узнать, нет ли бешенства в районе, а то, может, и уколы от бешенства делать пришлось бы. Ехать в ЦРБ было долго, бабушка приехала туда поздно, и врач, принимавший ее, сказал: «Бабуся, чего тебе на ночь глядя домой теперь тащиться, твой автобус уже ушел, давай мы тебя дней на 5 в больницу положим, пообследуем, а если ничего не найдем, там сразу выпишем».

Положили бабку в больницу, больше, как бы сейчас сказали, по социальным, а не по медицинским показаниям, ну а наутро – как учили, анализ мочи, анализ крови, реакция Вассермана. RW оказалась, не поверите, 4 креста (++++, все очень плохо). Повторно взяли кровь, уже более специфичный метод использовали – все равно ++++. Сифилис, однако! Стали к бабке подкатывать, мол, когда последний раз с мужиком-то была, бабуся… Та краснеет, и говорит, что, кажись году в 1968 согрешила с дедом со своим, ныне уж покойник он, лет 10 тому как. В ЦРБ с венерологами швах, так что отправляют бабку в область. При этом все соседки узнали, что «у Никитичны – сифилис», аж запретили ей из общего колодца воду брать, она уж очень сильно переживала. Приехала Никитична в областной КВД, а там и увидели, что сифилис-то у нее – врожденный, со всеми характерными признаками (зубами, голенями, и т. п. – кому интересно, милости просим в Википедию). Начали расспрашивать о родителях, о семье. Та рассказывает, что она самая младшая, у матери ее было 5 беременностей, первая закончилась выкидышем, следующая – ребенок родился, но умер примерно года в полтора, второй дожил лет до десяти, и тоже умер от какой-то непонятной болезни. Еще один брат болел и умер лет в 40, она вот дожила до 75 лет, и есть еще у нее младшая сестра, 70 лет, живет там-то и там-то, ничем не болеет, да и сама она ни разу – до этой крысы проклятой – к врачу за свою жизнь не обращалась, все было хорошо, вот только детей не было. Нашли сестру, сделали анализы – у той тоже ВРОЖДЕННЫЙ сифилис. Т. е. согрешили папа с мамой где-то в самом начале XX века, несмотря на это, сами выжили, ну и родили детей, которым передали свою инфекцию. Первенец получил спирохет больше всех и не справился с такой нагрузкой. Чем дальше от момента заражения, тем меньшую дозу спирохет передавала мать своим детям, тем здоровее они были, и тем дольше жили. Если бы не та злополучная крыса, то две младших дочери, не обращаясь в своих деревнях к врачу, так бы никогда и не узнали, что всю жизнь были больны сифилисом.

А вот и третий случай - в одной воинской части дочь капитана и поварихи гарнизонной столовой решила пойти по стопам матери и устроиться в столовую после окончания десятилетки (в 17 лет). На предварительном медосмотре - вторичный сифилис. Что, как, у родителей чуть не инфаркт с инсультом. Как положено в советское время было – начали выяснять возможный источник заражения «капитанской дочки». Выяснилось, что минимум 40 подчиненных ее папы-капитана ее трахали - за бесплатно! - за последние полгода (мы лечили сифилис, а не занимались моральным обликом советских военнослужащих, поэтому предыдущие периоды нас не интересовали). Всех, кого она вспомнила, голубчиков, мы доблестно профилактически (! ) пролечили - признаков заболевания не было ни у кого! Девушка была по-своему не дура, и выбирала для ceкса преимущественно военных в чине не ниже лейтенанта. Один лишь у нее был в списке контактов рядовой – москвич, сын какого-то генерал-лейтенанта, короче, мальчик перспективный. Но, как потом случайно оказалось, не она одна «полюбляла» этого генеральского отпрыска. В Москве, как мы потом выяснили, оный генеральский сынок (18 лет) за милую душу «пользовал» 40-летнюю секретаршу своего папы. Она ему минимум раз в неделю звонила в его в/ч по «вертушке», а тут она попросила его к телефону, а ей ехидным голосом говорят: «А ваш Вася уже неделю как от сифилиса лечится! » Она на следующий день прилетела к нему, устроила разборку, причем он после этой разборки ломанулся вешаться, но его устерегли, мы накачали его антидепрессантами, короче, все было с парнем хорошо. Часть лейтенантов начали нам «сдавать» свои дополнительные половые контакты, за пределами в/ч – оказалось, что в в/ч с «шефскими визитами» любили наезжать дамы из райкома комсомола, числом 3-4 одновременно, причем каждая дама за «сеанс» обычно имела контакт с 5-7 военными. Мы вызвали тех дам, был большой скандал в райкоме, но сифилисом нас тот райком не «порадовал», была только у тех дам гонорея, и то не у всех, да вши лобковые. С учетом огромного числа возможных половых контактов расследование цепочки сильно затянулось, в итоге мне рассказывали уже после завершения моего обучения концовку той истории.

Как в итоге выяснилось, «капитанскую дочку» заразил ее же школьный учитель физкультуры, он заразился от любовницы, жены местного врача скорой помощи, биceксуала, которого заразил его партнер-наркоман, убежавший к тому времени на Кавказ... И только там его следы затерялись, хотя всю предыдущую цепочку наши эпидемиологи доблестно выявили и пролечили, кого надо было.

Сейчас это рассказывается и слушается как сказка, т. к. никого сейчас не ищут, даже у заболевших имени уже не спрашивают. Какая уж тут теперь профилактика – немудрено, что с такими, мягко выражаясь, свободными нравами, в 90-е, при разрушении системы выявления контактов больных с ЗППП, сифилис, гонорея, да и СПИД – рванули ввысь…

2 сырых яйца"(желчегонный завтрак).

Вот только в этот раз, вынимая лист из принтера, нечаянно оторвали уголок бумаги. И получилось:

... утром на обследование взять с собой полотенце, 2 сырых…

Пациент встаёт утром и идёт в ванную мочить вафельные полотенца.

- Ты чего? - спрашивает его сосед по палате.

- Так написали.

И идёт в ординаторскую. Там сидит дежурный врач, пожилая женщина, пишет историю болезни.

- Я такой-то такой-то, - объявляет пациент.

- Хорошо, подождите минутку, - продолжает писать доктор.

И, не поднимая головы:

- Яйца с собой?

- С собой, - подофигел дядечка.

- Кладите их сюда…

- Куда?

- Сюда, на стол, на полотенце, - не поднимая глаз, автоматически машет рукой перед собой.

Пациент, тихо фигея, аккуратно расстилает мокрые полотенца, спускает штаны и кладёт яйца сверху. Всё как просили. Докторица дописывает строчку и поднимает, наконец, голову.

На её вопли (а чего орать, никогда не видела что ли? сомневаюсь) сбежалось всё отделение.

Мужика отпаивали дарственным коньяком.

я тогда еще практиковал.

Попал ко мне на консультацию пациент, мужичок лет 45, из пригородного поселка, без особого образования. Он у нас в клинике лежал (не важно с чем), и был замечен медсестрами в том, что виртуозно режет из дерева всевозможные фигурки, игрушки, и т. п. Режет - и одаривает соседей по палате, сестер, врачей...

Когда он ко мне попал, я его спрашиваю, как это он так здорово наловчился резать по дереву, образование какое-то он получил, или сам дошел (а работал он, условно, сторожем в поселковом магазине, т. е. никакого отношения к "художеству").

Он сначала как-то мялся, а потом его прорвало, он и рассказал мне, что лет пять назад стал он полным импотентом, с женой отношения испортились, она его за мужика не считает, попрекает ежедневно, и есть подозрения, что изменяет она ему с соседом на регулярной основе.

Говорит, что сначала было запил от этого всего, но потом как-то вырезал по просьбе сына игрушку, понял, что у него получается, и теперь он этим занимается каждый божий день, что отвлекает его от грустных дум и нереализованных желаний. Опять же, пить больше не тянет.

Я ему говорю:

- А виагра как? - Он про виагру, оказывается, не слышал ни разу.

Она еще тогда не была на слуху у нас в провинции. Хоть это дело было и не мое, посоветовал я ему сходить к соответствующему доктору. Он обрадовался, что "доктора изобрели таблетку", побежал от меня окрыленный, уж не знаю, к доктору ли или напрямую в аптеку.

Приходит он ко мне через полгода (приходил на какой-то плановый осмотр, и заглянул), чуть не кланяется, рожа румяная и довольная. "Спасибо, доктор, помогла таблетка-то! Жену вполне удовлетворяю, жизнь наладилась". Спрашиваю его: "А фигурки-то вырезаете? " "Ой, доктор, до фигурок ли мне теперь... "

Ну, я хмыкнул, порадовался, что человеку помог. А с фигурками - Бог с ними...

А недавно одна моя разведенная одноклассница решила похвастаться своим потенциальным женихом. Он тоже живет где-то в пригороде, есть собственный деревенский дом, так он весь фасад свой разукрасил какими-то петухами, оленями, медведями, флагами России и георгиевскими ленточками, вырезанными из жести, и ярко раскрашенными. Ему лет 50, собственная жена от него ушла лет 5 назад. Одноклассница прислала мне фото фасада дома своего кавалера, похвастаться.

Увидев на фото объем работ, я прикинул, сколько сотен трудодней было положено на эту всю красоту.

Сразу задал однокласснице вопрос: "Импотент, что ли? "

Она замялась: "Ну, не совсем, но... довольно часто бывают проблемы... А ты почему так решил? "

- Да так, - говорю. - Есть небольшой опыт. Пусть к доктору, что ли, сходит. Виагру пусть выпишут, или еще что-нибудь.

Потом, как я понял, она ему намекнула, он к кому надо сходил, что выписали - купил, и активно применял. Вышла она за него замуж официально, живут нормально, только потом она как-то пожаловалась, что петухов он своих забросил, последний раз их подновлял как раз перед свадьбой, а потом забыл совсем, и они уже довольно сильно поржавели...

Ну, да Бог уж теперь с ними, с петухами...

Но когда я вижу теперь в интернете какой-нибудь трехэтжный дом, построенный из молочных пакетов, лепнину в коридоре общего пользования, или что-то еще такое необычное, сварганенное мужиком лет 45-50 за последние 5-10 лет - ну, вы понимаете, о каком диагнозе я сразу думаю?

скорой медицинской помощи. Как она говорит: «Смертность у нас была хорошая… Город - большой, больница – большая, каждую смену отвозили кого-то на каталке в морг и это было для нас делом привычным».

И вот она закатили они с санитаром в лифт каталку с отмучившимся пациентом, спустились вниз, открыли дверь огромным ключом… Она нащупала выключатель, зажгла свет… - на полати перед ней сидит голый старичок с «зафиксированными» бинтом запястьями и щиколотками.

Она сохранила самообладание, но потеряла связность мыслей и речи. Поэтому задала глупый вопрос:

- Ой, диду! А шо вы тут робыте?

Дед резонно отвечает:

- Не знаю, доню! Проснувся, а тут тэмно и зябко…

Она посмотрела у него на запястье бирку – Бычков. 4-я хирургия. Укутали они деда простынями, развязали бинты на руках и ногах, уложили на каталку, повезли на лифте в 4-ю хирургию, которая была на 9-м этаже.

Деда с санитаром оставила в холле, бежит в ординаторскую. Распахивает дверь… А было 1 мая. В ординаторской накрыт стол… Все повернулись к ней:

- О! Ленка, заходи! Давай к столу!

Она зовет старшую медсестру отделения:

- Наташа! Выйди, что скажу…

Та в ответ:

- Да чего там секретного…

- Нет! Выйди.

Вышли в коридор. Эта Лена спрашивает:

- Бычков ваш пациент?

Наташа погрустнела:

- Он твой родственник?

- Знакомый. Недавно познакомились.

- Ой, Ленка. Не хочу тебя расстраивать, но он скончался. Родственникам мы сообщили.

- А давно скончался?

- Часов шесть, как…

- Бери каталку – беги в морг. Он живой там вас дожидается!

Наташа схватилась за сердце, у неё покосились ноги.

- Что, поверила? – улыбнулась Лена, помогая подруге подняться с пола, - Да пошутила я. Он уже не в морге, а в вашем холле на каталке. Не могла же я его там с трупами оставить! С вас причитается!

***

(Фамилия пациента изменена. )

они только толщиной - aн@льный потолще. А так исследование аналогичное - зонд засовывают в отверстие, у зонда на конце что-то типа камеры и фонарик. А на приборе - экран. Что-то по типу как сейчас камеры для подводной съёмки устроены. Прибору всё рано, что показывать - желудок, кишечник. В какую дурку засунут, то и показывает. Сейчас такой прибор стоил бы копейки, а 40 лет назад... цена была как у колёс от Боинга и составляла чуть ли не годовой бюджет института. Естественно прибор был куплён за валюту и институт долго добивался его покупки. Прибор стоял на гарантии и в него было строго запрещено лазить внутрь во избежание утери гарантии, а гарантия в силу астрономической стоимости прибора была пожизненная.

И вот как-то сканировали желудок одному пациенту с металлическими протезами зубов. То ли ограничитель забыли установить, толи у пациента мышцы челюсти были очень сильные, история умалчивает, но... пациент оральный зонд перекусил. Случай оказался гарантийный и на него должен быть приехать специалист аж из самой Японии.

Ну пока суть до дело, задниц сканируют мало, а желудков много, стали использовать вместо перекушенного зонда для рта зонд для задницы, благо по конструкции они были идентичны, для задницы незначительно толще.

Но, пока ехал японский спец, ситуация повторилась и был перекушен уже второй зонд - для задницы.

Когда приехавшему японцу показали зонд для рта он совсем не удивился - дело обычное. Но когда ему показали зонд для задницы со следами зубов, узкие японские глаза стали круглыми как у Тотторо в мультфильме Хаяо Миядзаки.

С таким же круглыми глазами и загадочным выражением лица маленький японец был поссажен в самолёт, который и увёз его в его Японию. Всё время от института до аэропорта японец хранил молчание. Видимо про загадочную русскую душу он слышал и теперь думал о загадочной русской анатомии - с зубами в заднице.

суток. Публика разная подобралась. Среди нас оказался главный герой пьесы – Виктор. Глубоко верующий в Бога солидный мужчина, сорвавшийся «с петель». Следующие персонажи:

Две девочки – медсёстры, весёлые, чётко знающие своё дело и такие же похабные, как поручик Ржевский, ну и как все пациенты в том числе. Сестра-хозяйка – солидная энергичная дама постбальзаковского возраста и с идеальными пропорциями тела 150*150*150*150, где цифры обозначают рост, вес, объём бюста и талии.

Итак, поздний вечер, 23 часа с чем-то, свет в палате погасили, начинает подкатывать сон. Но я продолжал читать журнал, света из окна ещё хватало. Медсёстры сидят у пульта (у меня была прямая видимость, как и у них на меня через открытую дверь), тихо, вполголоса травят матерные анекдоты. В какой то момент одна медсестра поднялась и удалилась в кладовую. Внезапно нарисовавшаяся и ничего не подозревавшая сестра хозяйка ставит свой инвентарь сразу за дверями кладовой, закрывает дверь на ключ и присаживается в сестринской.

Через секунд тридцать слышны неистовые стуки в дверь и пятиэтажный женский мат вперемешку с отчаянием. Сестра хозяйка «подрывается», как ошпаренная с криком: - ТАНЯ! Ой б%%%ь! Я, б%%%ь, дура, тебя закрыла! Прости б%%%ь меня дуру старую! Сейчас уже бегу...

В этот момент Виктор, слыша отборный мат, чуть привстаёт с койки и, хватаясь рукой за сердце, произносит фразу, от которой мы потом долго заснуть не могли. – Девочки, ну ё[ж] вашу мать, я верующий человек, а вы, б%%%и, так похабно выражаетесь!

Один из нас потом едва смог выдавить: - Вить, ты что, под лекарствами что-ли? Ржали ещё полчаса. Вот из таких историй потом и анекдоты рождаются.

ухаживать и всяко активизировать лежачего старика одна разъединственная медсестра не может - некогда. И врач тож не может - тож некогда. Тут либо родственники нужны любящие и внимательные, либо сиделки. Хотя бы внимательные. В общем лежит дедулька в палате у Эфенди, тихо преет. День лежит, два лежит, три лежит. Эфенди ему и так, и эдак объясняет, что надо бы детей позвать. . . Дед в отказную - дети все заняты, у них свои дела. А вы вот тут мной и занимайтесь. Откровенно залеживаецца дед.

Подумал Осман Будулаич, прикинул, да и прибег к старому методу.

Приходит утром к деду и говорит:

- Слушай, отэц, я тут подумаль. . . Я сам бэжэнэц, у мэна 8 дэтэй и двэ жэна - жыт нам нэгдэ. А ты такой адынокый савсэм, дажэ ныкто нэ прыходыт. Я сэчас собэс вызову, оны мнэ твой квартыра оформят. А мой дэты за тобой будэт ухажыват! А еслы ты помрош, мы тэбя по мусулманскый традыцый похороным!

. . . стоит ли говорить, что через два часа толпа родственников, крайне озабоченных состоянием здоровья дедульки, ворвалась в отделение. Заву стоило немалых трудов разогнать половину из них. Вторая же половина едва деда не угробила, начав одновременно делать ему массаж, кормить, ворочать и мыть. Стремительнейшим образом больной пошел на поправку.

А Эфенди знай посмеиваецца себе в бороду:

- Биляяяят! Квартырный вопрос - двыгатэл мэдыцынского прогрэсса!

так и указано: «молитва».

Ученые использовали так называемое рандомизированное двойное слепое исследование с контрольной группой: учитывая отсутствие специфических лекарств от вирусной инфекции, медики могли предложить ковидным больным лишь симптоматическое лечение, потому и основной целью эксперимента было проверить, повлияют ли молитвы о скорейшем выздоровлении пациентов на процент летальных исходов среди них (то есть на их выживаемость).

Две сотни взрослых пациентов больницы с подтвержденным коронавирусным диагнозом случайным образом разделили на две группы (предварительно исключив тех, кому по тои? или иной причине помочь было уже нельзя). В какую из групп попадали больные не знали ни сами инфицированные, ни лечащие их врачи. Обе группы пациентов получали медицинскую помощь «в соответствии с принятым протоколом лечения коронавирусных пациентов».

Единственное отличие заключалось в том, что по просьбе медиков о выздоровлении каждого из пациентов экспериментальной группы на протяжении всего лечения регулярно, трижды в день (в общей сложности по четыре часа ежедневно) молились лидеры местной христианской общины. Делать это разрешалось в свободной форме, однако просить нужно было о сохранении жизни пациента, а также об отказе от искусственной вентиляции легких и сокращении пребывания больного в реанимации (и в больнице в целом).

Результаты испытании? в обеих группах показали, что число погибших от ковида в обоих случаях оказалось одним и тем же (по восемь человек). Тогда исследователи начали сравнивать другие показатели: необходимость и продолжительность подключения больного к аппарату ИВЛ, перевод в палату интенсивной терапии и длительность нахождения в реанимации, а также общую протяженность госпитализации.

По каждому из этих параметров расхождение оказалось минимальным. Ученые заключили: молитвы о выздоровлении ковидных больных — пусть и в рамках относительно небольшой выборки — «не оказали какого-либо существенного влияния» ни на общий результат лечения пациентов, ни на его скорость.