Евгений Стеблов рассказывает...
Есть три вида узнавания артистов. Человек смотрит на тебя и начинает вспоминать, то ли ты его земляк, то ли вместе с ним в тюрьме сидел. Второй вид: понимают, что это артист, снимавшийся в таком-то фильме, но не помнят его фамилию. И, наконец, третий вид узнавания, когда говорят: "Смотрите,
Больше всего недоразумений бывает, конечно, с первой категорией.
Я начал сниматься в семнадцать лет (фильм "Я шагаю по Москве"). Мне хотелось славы, но когда меня начали узнавать, я жутко смущался. Я был студентом Щукинского театрального училища и часто ходил обедать в кафе "Прага". И вот, помню, со мной за столиком сидит мужчина средних лет и пристально на меня смотрит. Я начинаю немножко посмеиваться. Вдруг он говорит:
- Здравствуйте.
Я отвечаю:
- Как вы себя чувствуете?
- Да ничего, спасибо.
- Не узнаёте меня? - спрашивает.
- Нет, не узнаю.
- Ну-ну-ну, ничего. Как правило, все пациенты мои меня не узнают.
- Извините, - говорю я, - что вы имеете в виду?
- Да вы понимаете, что я имею в виду. Ничего страшного, я могу вас понять. Все обойдётся, ваш случай не самый тяжёлый...
Потом выяснилось, что он психиатр. Он извинился, но сказал, что душевнобольные действительно делают вид, будто врачей не узнают: любое напоминание о болезни травмирует их.
Во время учёбы в ГИТИСе Анатолию Папанову ("Бриллиантовая рука", "Ну, погоди! ") очень доставалось за его самобытную, «фирменную», манеру речи. Звучание его голоса называли «неправильным». Педагог по сценической речи строго требовала у студента избавиться, наконец, «от этого вашего шипящего».
«А он не мог — из-за неправильного прикуса. Хотя старался, изо всех сил работал над исправлением, — говорила Надежда Каратаева. — Хорошо, что так и не сумел исправить, ведь потом Толиным голосом восхищались все»
Считается, что семейная жизнь Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина сложилась несчастливо. Он влюбился и долго добивался руки юной прелестной Елизаветы Болтиной, дочери Вятского вице-губернатора, лелея мечты о воспитании жены, о совместных трудах на благо Отечества, а она согласилась стать женой богатого, преуспевающего
- Жена моя мечтает жить так: ходить из одной комнаты в другую, в одной - шоколад, в другой - мармелад, а по дороге переодеваться! - довольно ядовито констатировал Щедрин.
Елизавета Аполлоновна, как и многие родственники и знакомые писателя, очень быстро обнаружила, что стала героиней его произведений. Блестящее и едкое перо Щедрина делало их узнаваемыми и смешными. Читающей публике не надо было объяснять, на кого похожа наглая жёлтая канарейка ("Чижиково горе"), заявлявшая бедному мужу-чижику:
- Денег надо, - говорила она.
- Сколько-с?
- Не "сколько", а давайте!
Михаила Евграфовича из-за этого всерьёз опасались. Существует анекдот, как однажды к нему домой на Литейный проспект пришёл некий молодой человек и принялся тут же перед сатириком оправдываться. Оказалось, что его дама сердца, поссорившись с ним, пригрозила пожаловаться на него Щедрину - уж он так изобразит незадачливого кавалера, что тому мало не покажется!
Ну а нам теперь можно лишь посочувствовать в большей или меньшей степени всем участникам жизненной драмы, но так уж получается - из чьих-то слёз часто вырастает большая литература.
Эксгумация останков Фёдора Михайловича Достоевского выявила наличие в костях и волосах великого русского писателя значительное содержание тетрагидроканнабиола. Оказывается, Достоевскому папиросы всегда приносил одноногий дворник Пантелеймон, который покупал их на алтын дюжину у купца Смородинова в его лавке на Кузнечном рынке, сбоку. Смородиновы, дабы пристрастить клиентов к своей продукции, в виржинский табак, которым набивали папиросы, добавляли каннабис. Распробовав такой товар, курильщики на другой уже и не соглашались и становились постоянными отныне покупателями. Данные о таких добавках недавно обнаружили в складских книгах семьи Смородиновых специалисты. Где купцы брали марихуану, не уточняется, но, судя по всему, товар доставлялся вместе с табаком из Американских Штатов. Теперь исследователям творчества Достоевского стало понятно, откуда великий литератор черпал вдохновение. В день писатель выкуривал не меньше семи папирос. В иные моменты, особенно работая над «Идиотом», Федор Михайлович доводил их число до пятнадцати.
Аид аль-Карни — мусульманский ученый, писатель и один из наиболее популярных саудовских проповедников. Не так давно одна из газет опубликовала интервью шейха аль-Карни, в котором мудрец дает дельные советы по урегулированию семейных конфликтов.
Отношения мужа и жены
Про свой действенный метод, позволяющий за 5 минут решить
«Если у вас вдруг возникли разногласия с женой, нельзя повышать голос, запугивать или говорить, что она не права. Любой женщине надо выговориться — вот и дайте ей это сделать. Только не нужно при этом смотреть в компьютер или телевизор.
Лучшее, что вы можете сделать как мужчина, — капитулировать перед женой. Склоните голову и смиренно слушайте. Самое главное — молчите. Вне зависимости от того, правы вы или нет.
Скажите ей, что она совершенно права и что вы раскаиваетесь перед Всевышним. Обещайте, что такого никогда больше не повторится. Скажите, что молите ее о прощении, что совершили ошибку — сами не знаете, что нашло. И что вы очень раскаиваетесь…
Женщина всегда эмоциональна, ею правят чувства. И, как правило, она добрее, сердечнее и милосерднее мужчины. Женщина ухаживает за больными и близкими, когда сама болеет. Женщина вынашивает своего ребенка, кормит его, прижимая к груди. Она дарит душевное тепло мужу. Заботится и ухаживает. Поэтому капитулируйте перед своей женой и даже не старайтесь ей перечить! »
Всё просто! Если ты хочешь наладить отношения с женой, овладей бесценным навыком время от времени искренне слушать ее. Потратив всего 5 минут, ты получишь уйму выгод для себя и ваших отношений: ты поймешь, чем дышит твоя избранница, узнаешь о ее переживаниях, а главное — услышишь между строк, что, в конце-то концов, подарить ей на ближайший праздник.
Пятиминутный разговор поспособствует вашему сближению и станет отличной профилактикой очередного скандала. К слову, если женщину не выслушать сейчас, она непременно заставить тебя сделать это потом, но уже в совершенно иной форме…
Если ты научишься время от времени быть внимательным и спокойным, говорить о своих чувствах и почаще обнимать любимую, тогда все поводы для недовольства исчезнут сами собой. Счастливыми быть просто!
Нaписав свой дебютный роман «Здрaвствуй, грусть! », Франсуаза Саган получилa свой первый гонорар за книгу. Во времeна, когда у нее не было денег, она как зарок обeщала себе первую премию за книги «прогулять по бешеному».
Прaвда, она мечтала купить себе небольшую квартирку, но отгоняла от сeбя эти мысли, «зарок» – есть
Проиграв почти весь остаток от былой роскоши, она стaвит почти все на «8 черное» и выигрывает – к утру она уже обыгрывала казино почти на 300 тысяч евро (современным курсом), цифры 3, 8 и 11 приносили удачу пьяной Франсуазе.
Обыграв казино и допив из бутылки самое дорогое шампанское, она поехала искать свой отель. Говорят, шампанское путает мысли, намерения и дороги. Вскоре она увидела очень симпатичный особняк, из которого открывался живописный вид. Это была частная семейная гостиница.
Выйдя из такси, она разговорилась с владельцем поместья, который сказал, что гостиница переполнена. Тогда Франсуаза ответила, что она хочет спать и сильно пьяна. Владелец только пожал плечами, мол, ничего не поделаешь. Франсуаза спросила, сколько стоит дом. Владелец ответил 200. 000 (современным курсом), на что пьяненькая Саган открыла свой саквояж и вывалила на стойку перед владельцем 300. 000, и заявила заплетающимся голосом потрясенному владельцу, что она не хочет комнату, она покупает всю гостиницу.
Хозяин с обалдевшим взглядом пролепетал, «а что делать с постояльцами? », она ответила, что пусть живут этим летом, а особняк она заберет осенью.
Франсуаза Саган провела почти всю свою жизнь в этом доме. Она называла его «Дом моего сердца». Сегодня этот дом является домом-музеем писательницы
Рассказывают что как-то режиссер Григорий Рошаль пригласил Параджанова на роль Маркса из-за выдающегося сходства. Конечно, сам факт такой идеи - фантасмагорический. Даже Параджанов, получив приглашение на съемки в Москву, поначалу решил, что это розыгрыш друзей. Потом долго на уговоры режиссера не соглашался.
Рошаль
... Параджанов приезжает в Москву. Пробы. Рошаль немного взволнован, но держится бодро уверен, что «худсовет будет потрясен сходством». В остальном дает «Марксу» полную свободу: «Ты же сам режиссер! Сочини мизансцену. Вот тебе гусиное перо, стол, керосиновая лампа, тетрадь. Пиши, размышляй, делай что хочешь». - «Ас юмором можно? » - «Именно с юмором, молодец! Ну, начали».
... Параджанов-Маркс склонился над тетрадью. Рука с гусиным пером сама собой выводит: «Пролетарии всех... » Он задумывается: всех ли? Нет, ошибки нет, именно всех. Всех, совершенно точно. Всех, всех, ошибки быть не может! Хотя... Что-то его тревожит. Пером он почесывает бороду справа, все сильнее и сильнее. Опять задумывается. «Пролетарии всех стран... » Но что им делать, пролетариям? Что?! Может быть, может... объединяться? То же бешеное раздражение в районе левой щеки, почти до полной истерики. Минута просветления. Да, по- видимому, ничего другого им не остается только объединяться. Да, да, пусть объединяются! Пускай! Теперь уже обе щеки в огне, «Маркс» отбрасывает перо, пальцами как попало вычесывает что-то в распахнутую тетрадь и начинает давить пальцами, страницами...
В павильоне полное молчание, только шуршит камера - оператор забыл выключить. У Рошаля на глазах слезы. Придя в себя, он говорит: «Отснятое смыть, не проявляя. Негодяя в машину и на вокзал! »
Однажды Иван Андреевич Крылов обедал в трактире, к нему подсела нахальная дама и говорит: "О, я так мечтала с вами познакомиться, а вы можете для меня сочинить стих"... Ну, и впрочем по нагнетающей, треская его обед, несла всякие дамские милые глупости.
Крылов, посмотрев на неё пристально, сказал: - "Ну ладно, как хотите мадам, но только потом не обижайтесь".
- "Что вы, что вы, как можно на такого великого поэта и обижаться", - ответила мадам, облизывая свои пальчики.
Иван Андреевич пристально посмотрев, начал:
Возле образа Крылова
Села рыжая корова,
С бородавкой на носу
Жрёт чужую колбасу.
Сидит наглая...
Речь была прервана, мадам резко, истерично встала, зыркнула на поэта и воскликнула: - "Я то думала вы настоящий поэт, джентльмен, а вы, вы месье просто наглый прожорливый, напыщенный хам"! Дама в истерике ушла, а поэт преспокойно доел свой обед.
Дама в истерике ушла, а поэт преспокойно доел свой обед.
Издав свой дебютный роман "Здрaвствуй, грусть! ", Франсуаза Саган получилa неплохой гонорар за книгу. Во времeна безденежья она обeщала себе первый доход "прогулять по-бешеному".
Ещё она мечтала купить квартирку, но отгоняла эти мысли: зарок есть зарок, надо исполнять.
И вот Франсуаза приехала "кутить" в курортные Онфлер
Саган обожала цифры 3, 8, 11. Проигравшись на 3-x и 11-ти, к утру она поставила всё на 8 черное и выиграла 300 тысяч франков.
Допив из горла самое дорогое шампанское, она поехала искать где отоспаться. Говорят, шампанское путает мысли, намерения и дороги. На глаза попался симпатичный особняк, из которого открывался живописный вид. Это была частная семейная гостиница.
Войдя, Саган поговорила с владельцем. Он сожалел, что гостиница переполнена, Франсуаза настаивала, что сильно пьяна и хочет спать. Владелец только пожал плечами, мол, ничего не поделаешь. Франсуаза спросила сколько стоит дом? Владелец ответил: "200 тысяч", на что Саган открыла саквояж, вывалила на стойку 300 тысяч и заявила заплетающимся голосом, что уже не хочет комнату, а покупает всю гостиницу.
Хозяин только и смог спросить: "A что делать с постояльцами? " Покупательница великодушно разрешила им остаться на лето, а особняк она заберет осенью.
Франсуаза Саган провела почти всю жизнь в этом доме, называла его "Дом моего сердца". Сегодня это дом-музей писательницы.
29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появился фельетон «Окололитературный трутень» об Иосифе Бродском. Именно эта нелепая заметка дала старт травле поэта и вылилась в итоге в судебное разбирательство о тунеядстве. Начинался фельетон так:
«Несколько лет назад в окололитературных кругах Ленинграда появился молодой человек,
После примеров с цитированием не имевших отношения к Бродскому стихов следовало заключение: «Тарабарщина, кладбищенски-похоронная тематика — это только часть невинных развлечений Бродского. Еще одно заявление — «люблю я Родину чужую... Очевидно, надо перестать нянчиться с окололитературным тунеядцем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде. Какой вывод напрашивается из всего сказанного? Не только Бродский, но и все, кто его окружает, идут по такому же, как и он, опасному пути. И их нужно строго предупредить об этом. Пусть окололитературные бездельники вроде Иосифа Бродского получат самый резкий отпор. Пусть неповадно им будет мутить воду! »
Соавтором фельетона был Яков Лернер - завхоз института «Гипрошахт» и командир оперотряда Добровольной народной дружины №12 (скоро, кстати, сам на 8 лет попадает в тюрьму за приторговывание «очередью» на получение автомобилей и квартир). Сам Иосиф Бродский называл своего главного гонителя "черным крестным", ибо Лернер вопреки своему желанию обеспечил поэту огромную славу.
Друзья, вспомянем интересную дату, ровно 175 лет назад, 19 ноября 1849 года, был отменён смертный приговор участникам кружка петрашевцев!
Легкомысленное слово «кружок» как-то не вяжется со словом «приговор»: «драмкружок, кружок по фото, а мне ещё и петь охота»…
Да кто бы помнил про этот злополучный кружок почти два века
Но вернёмся к приговору. Кажется, всё просто: приговор отменён, отчего бы не сообщить об этом людям? Не-е-т, так неинтересно. Ещё месяц приговорённые томились в камерах, ничего не зная о своей участи. 22 декабря их вывели на Семёновский плац, всем прочли смертный приговор (отменённый за месяц до этого! ), дали приложиться к кресту, переломили над головою шпаги и устроили предсмертный туалет (белые рубахи). Затем поставили к столбам для исполнения казни и завязали глаза, солдатам приказали прицелиться….
Вместо команды «пли» зачитали помилование.
Каково, а? Читать-то жутко, не то, что пережить.
Таким сценаристам «Оскара» надо давать. Но не просто так давать, а со спецэффектами: вывезли на набережную, ноги в тазик с цементом погрузили, и, пока цемент подсыхает: «Поздравляем! Вам монаршая милость прилетела — четыре года каторги, а потом всемирная слава и реклама ВТБ на всех каналах! »
Много лет спустя, когда судили Бродского, Ахматова сказала: «Какую биографию делают нашему рыжему! » Но рыжему светило всего лишь полтора года проживания в деревне Норинской в Архангельской области. «Я входил вместо дикого зверя в клетку, выжигал свой срок и кликуху гвоздём в бараке…. » Гениальное поэтическое преломление скучной деревенской жизни. Хорошо написано, биография состоялась.
А вот постоять полминуты у столба перед расстрельной командой, — это не просто биография, это уже мировоззрение.
Много лет спустя в своём блоге «Дневник писателя» (более 6 тысяч подписчиков) Фёдор Михайлович написал: «Есть исторические события, увлекающие всё за собой и от которых не избавишься ни волей, ни хитростью, точно также, как не запретишь морскому приливу остановиться и возвратиться вспять».
В 1984 г. Стив МакКарри попал в лагерь афганских беженцев в Пакистане, где ему разрешили фотографировать в школе для девочек. Фотограф потом вспоминал, что сразу ее заметил, но подошел к ней в последнюю очередь. Девочка разрешила себя сфотографировать, а спросить ее имя Стив и не подумал. Он тогда и не предполагал, что именно это фото будет чем-то
Судьба самой девушки долгое время оставалась неизвестной, сам Маккарри больше не встречал ее во время своих поездок в Афганистан.
Наконец в 2002 году National Geographic организовал экспедицию на поиск "девушки с зелеными глазами", ее фото показыаали местным, пока один из них узнал ее и пообещал привести в лагерь, она жила в горах и пришла только через 3 дня. Стив сразу узнал ее, это была ОНА, в отличие от других женщин на которых указывали местные, посмотрев на фотографию зеленоглазой девочки.
Выяснилось что зовут ее Шарбат Гула (Цветочный нектар в переводе), в это время ей было 28-31 год, точнее она и сама не могла определить свой возраст, родители ее погибли, а сама она оказалась в лагере беженцев в Пакистане, где ее и встретил первый раз Маккарри, лет ей тогда было 11-14. Вскоре после этого девушка вышла замуж, родила 4-х дочек, одна из которых умерла младенцем, муж работал в хлебопекарне, зарабатывая меньше 1$ в день.
Группа National Geographic оказала ее мужу и детям необходимую медицинскую помощь, а также купили по просьбе Шарбат швейную машинку, потому что она хотела чтобы ее дочери освоили какое-то ремесло.
Шарбат Гула разрешила сделать еще несколько ее фотографий, которые также были напечатаны National Geogpraphic и обошли весь мир, при фотосессии присутствовали ее муж и брат, сама женщина не разделяла восторга от своего детского фото и, вообще, не могла понять, что чужеземцы в нем нашли.
Вторая фотосессия давалась ей нелегко, ведь надо было позировать постороннему мужчине, общаться с ним. Ну, возможно, швейная машинка стала достойным вознаграждением за все это, хотя с доходами National Geographic от продажи образа "Afghan Girl" стоимость этой машинки не идет ни в какое сравнение...
В 1974 году молодой актёр Ален Делон и певица Далида, у которой было всё - слава, красота, успех и обожание поклонников. Записали французскую версию популярной песни "Paroles, paroles". К тому времени она уже прозвучала в исполнении Мины и Адриано Челентано и очень нравилась Алену Делону. В результате французская версия полностью затмила итальянскую, став мировым хитом. Но, как выяснилось, этим их отношения не ограничивались.
В 2011 году актёр выпустил книгу "Женщины моей жизни" - и оказалось, что с Далидой у него был роман ещё в 50-е годы, когда их обоих ещё никто не знал. "Я с трудом перебивался, работал по ночам, а под утро возвращался в комнатушку в отеле на улице Жана Мермоза, рядом с Елисейскими полями. На том же этаже, в другой мансарде, обитала некая Иоланда Джильотти. Мы мечтали с ней о славе. Десять лет спустя она стала Далидой, а я - Делоном. И мы встретились в Риме. Любили друг друга вдали от взглядов зевак и папарацци, и немногие свидетели нашей связи молчали на протяжении многих лет".
Никас Сафронов чуть ли не первый привез в Москву принтер, печатающий на холсте. В свое время такая штука стоила несколько десятков тысяч долларов. Но окупилась она у него быстро: сподручные Никаса в "Фотошопе" на картины старых мастеров лепили рожи заказчиков, распечатывали, примазывали для видимости красками — и готово. "Портрэты" разлетались, как горячие пирожки.
А пиарил себя Сафронов, штампуя по собственной инициативе портреты известных людей, потом всучивал этo несчастным, или отправлял почтой. В ответ, ему даже иногда присылали отписки с благодарностью — такие же благодарности шлют пенсионерам, которые одаривают Путина или там королеву Елизавету своими стихами или кружевными салфетками. Но Сафронов таким образом получал возможность добавить строчку в биографию: "Портрет хранится в личной коллекции королевы".
Принтеры, кстати, сильно подешевели и их стали использовать все, кому не лень. Примерно 90% картин, продававшихся на всяких вернисажах в Москве, были именно напечатаны, а не написаны.
Вот такая история: в 1864 году, то есть почти 160 лет назад, Николай Семёнович Лесков опубликовал свою первую книгу: роман «Некуда». В книге автор выразил, хотя и снисходительно, весьма негативное отношение к нигилистам, революционерам и прочей шушере.
Прогрессивная общественность встретила произведение очень бурно: начиная от требования бойкотировать все произведения данного автора, заканчивая призывами поджечь его дом, а его самого повесить.
Самого Лескова больше всего расстроил слух, что он написал свой роман по заказу полицейского ведомства, и получил за него крупный гонорар от властей (слово «кремлебот» тогда ещё не выдумали ? )
А ведь просто не знал Николай Семёнович, мой любимый писатель, простой истины: либералы готовы уважать любое мнение, но только при условии, что оно совпадает с их собственным.
«— Помилуйте, разве с такими людьми можно куда-нибудь идти! — Некуда? — Совершенно некуда»
— Некуда?
— Совершенно некуда»