— Что у тебя за статус идиотский?
— Нормальный статус — коллекционер человеческих эмоций.
— У меня сосед в общаге был. Он, когда из душа выходил, всегда шорты одевал, а сверху полотенцем обматывался. Просто он, когда мимо него девушка проходит, полотенце резко начинал разматывать. Вот он реально много эмоций в коллекции имеет.
Сто лет прошло, но я до сих пор помню этот диалог. Сестра что-то рассказывает про свой колледж, бла-бла-бла и тут:
—... наш ректор, Мерзавец Могилович...
Я, разумеется, в легком недоумении:
— Это у него прозвище такое?
— Почему? Имя.
— Вот прям Мерзавец Могилович?
— Ну да.
В общем, потом выяснилось, что мужика звали Мирза Исмагилович. Ох уж эта фонетика, блин..
Мой молодой человек записан у меня в телефонном справочнике как "ОН". У меня звонит телефон, брат приносит мне его и говорит: тут тебе какой-то гидроксид звонит!
Было это курсе на втором. Читал нам тогда электронику доцент А-й. Причём лекции стояли по вторникам первыми двумя парами. Кроме них в этот день не было ничего. Казалось бы, чего там делать. Однако, посещаемость этих лекций была высокой. Причиной такому безобразию был сам доцент А-й. Это трудно описать на бумаге, однако попытаюсь. Представьте себе
Как-то раз после лекции этого монстра двум бравым парням с нашего потока приспичило пойти по маленькой – видимо, А-й произвёл на них в тот раз очень сильное впечатление. Но была одна маленькая деталь, которая омрачала их существование – в здании шёл капитальный ремонт. И в связи с этим найти работающий сортир было весьма проблемно. А теперь представьте малютку-второкурсника, который здание толком не знает, пытающегося в этих лабиринтах ремонта найти работающий туалет. При этом желание найти его возрастает с каждой минутой. В общем, когда они нашли оный, то настолько обрадовались, что заговорили с унитазом. Картина: входят в туалет два студика с озадаченными мордами лица и говорят с унитазом. Причём, содержание беседы примерно следующее: "Ну, вот мы тебя и нашли! Искали по всему университету, а ты вот куда забрался! Хитрюга!" В этот момент дверь одной из кабинок распахивается и оттуда выходит доцент А-й.
Что было дальше можно только представить. По одной из версий А-й выдал:"На экзамене разберёмся, кто из нас хитрюга", по другой – прошёл мимо с фирменно невозмутимым выражением лица. Лично я больше склоняюсь ко второй версии – как никак, а оба сдали экзамен с первого раза на "4" – большая редкость для А-го. История эта стала Легендой потока, а доцента после этого случая мы называли не иначе как Хитрюга.
МГИМО, первый курс, английский язык. Задача: разыграть сценку "в ресторане". Разыграли. Длинно, долго, красиво.
Оценка:
— Четыре.
Причина? Нет, не грамматические, лексические или фонетические ошибки. Просто "рыбу с красным вином не подают."
Наш декан, Иван Афанасьевич, абсолютно уверен: студенту жениться нельзя. (К студенткам это, кстати, не относится.) До сих пор любой студент, нарушивший этот негласный, но всем известный запрет, с позором изгонялся из альма-матер — под любым предлогом.
До сего дня.
Конец четвёртого курса. Шура Брегман "испортил" очень хорошую девочку из очень серьёзной семьи — жениться ему пришлось: лучше вылететь из академии, чем утонуть в нечистотах.
Афанасич вступил в аудиторию, как Терминатор — стальной походкой, глаза пылают... студенты трясутся...
— БРЕГМАН! ТЫ ЖЕНИЛСЯ?!
Шурик уже смирился с отчислением, но мы, евреи, трепыхаемся до конца. Он вскакивает, протягивает к декану руки и отчаянно молит:
— Иван Афанасьевич, простите! Я ОБЕЩАЮ, ЭТО БОЛЬШЕ НЕ ПОВТОРИТСЯ!
И вот представьте. Кафедра патанатомии. Гробовая тишина. И жуткий, клокочущий, захлёбывающийся хохот декана...
— Ну, учись, раз уж так! — заявил Афанасьич и уже не поступью Терминатора, а чуть ли не вприпрыжку сгинул в свои тартары...
Отмечали в отделе юбилей Виктор Петровича, скромного труженика на еще оставшихся кочках российской электроники. Когда тепло от пожеланий и тостов уже наполнило собравшихся и глаза их заблестели, настала пора баек и приколов из пролетевшей жизни. Было и от Виктор Петровича, или просто Вити, если соотнести его со временем байки.
“ездить на шабашки”, если кто не знает. Пахали на этих шабашках весь световой летний северный день, как крестьяне в страду, когда “день год кормит”.
Строили они как-то дорогу. Щебень для нее возили из огромной кучи, наваленной на ближайшей станции. Витя с напарником лопатами загружали в подъезжающие машины щебень в темпе “бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай”. Невдалеке рылись в той же куче щебня корейцы.
Большинство русского языка не знало, но толмач (кореец, кое-как по-русски говорящий) объяснил, что они из КНДР (Северной Кореи). Почему или по какому хозяйственно-военному договору-обмену они у нас обретались, Витя не понял, да и не важно.
Работали корейцы как корейцы, то есть спин не разгибая, но наши им не уступали. Или даже наоборот. Витя как–то, пока машин не было, спустился к водопроводной колонке лицо ополоснуть. Толмач наполнял водой ведро. Он, взглянув на Витю, уступая место у водопоя, покачал головой и сказал сочувственно, как умудренный брат младшему неслуху:
” Что тьяжело?... Тьяжело! Воот ведьь, учиться надо было! ”
Виктор Петрович рассказал эту байку последний раз лет пятнадцать тому назад, потому что теперь засмеялись только те, кто, скажем так, помнил песню Пахмутовой “Яростный стройотряд”. Юная Нина, новый конструктор, спросила, правильно ли она поняла, что они работали летом “как, …, ну как таджики сейчас”, и на этот летний заработок можно было потом весь год, ну, просто ничего не делать?
Виктор Петрович вздохнул, кивнул и больше ничего не рассказывал.
Он вспомнил сегодняшнее утро, седого таджика в бригаде гастарбайтеров, ломами ворочавших блоки поребрика перед проходной института. Он случайно встретился с ним взглядом, и они почему-то кивнули друг другу. Виктор
Петрович теперь знал почему: Они были из одной пропавшей страны, из одной общей молодости и, оба знали одно, и тоже их общее:
Меняем реки, страны, города...
Иные двери... Новые года.. . И никуда нам от себя не деться, А если деться - только в никуда.
И никуда нам от себя не деться,
А если деться - только в никуда.
Разговор в маршрутке:
— Вопросов у нас 60, так?
— Так.
— В билете по три вопроса, так?
— Значит, если поделить, то получается, что будет 20 билетов, так?
— А в двух группах 50 человек, так?
— Значит, сначала пропустят 20 человек, потом опять возвратят билеты и снова пропустят 20 человек, а потом пропустят последних 10.
— Ну, и что?
— А то, что шансы замыкающих каждую двадцатку вытащить подготовленный билет больше. Ведь если выяснить, что уже вытащено, можно рассчитать, что тебе достанется!
Вся маршрутка замирает в восторге от сделанного открытия. Через секунду начинаются звонки на мобильный товарищам, которые уже подъехали в институт, выстраивание очереди и т. п. Через минут пять с переднего сиденья (которое рядом с водителем) раздается голос:
— У института остановите, пожалуйста!
Публика, сидящая в маршрутке затихает, узнав голос своего преподавателя. А затем одинокий голосок печально говорит в трубку: — Передай нашим отбой. Стратегия меняется.
— Передай нашим отбой. Стратегия меняется.
JustRealise: Учусь на первом курсе, на программиста, и у нас есть такой веселый препод по высшей математике. Однажды перед первым экзаменом он задал всей аудитории вопрос:
— Одну работу я проверяю за 15 минут. Сколько работ я проверю за час?
Мы все хором:
— Четыре!
Он отвечает: — Неправильно, потому что после третьей работы меня уже тошнит
— Неправильно, потому что после третьей работы меня уже тошнит
В общем, когда я учился в институте (университете НГТУ) был у нас на кафедре КТРС препод один, маленький такой, с лысинкой на голове.
Проведет, значит, практику, выйдет из аудитории, два пальца к стене приложит и пошел по коридору до преподавательской, пальцы от стены отрывает только, где двери входные в аудитории, а коридоры у нас длинные. Ну, кто то ему и дал кличку — КАФЕДРАЛЬНЫЙ ТРОЛЛЕЙБУС
В студенческие годы мы одно время подрабатывали на хладокомбинате грузчиками. Разгружали вагоны с мясом. Работали поэтапно. Несколько человек переносили туши из вагона на тележки и завозили тележки в лифт. Лифт опускался в подвальные помещения. Там находилась вторая партия, обязанностью которой было транспортировать тележки в камеры глубокой заморозки и раскладывать туши их на стеллажи. Работали час-полтора, потом менялись. Помню свой первый рабочий день. Конец зимы, на улице около -5 градусов, мрачно, промозглое питерское небо, холодный колючий ветер пробирает до костей. Думаю "Скорее бы вниз". Ага! Настала время меняться, перешел вниз. В камере глубокой заморозки что-то около -35 градусов (точнее сейчас не помню). Очень холодно! Воздух постоянно циркулирует, ветер небольшой, но жутко холодный. Мороз обжигает легкие, дышать можно только носом. На месте стоять нельзя, сразу деревенеешь, поэтому постоянно в движении. Вдобавок плохое освещение, половина ламп не работает. Прошло полтора часа, снова проходит время меняться. Поднимаюсь наверх. Красота! Тепло, светло, ласковый ветерок нежно обдувает замерзшие щеки. Вдохнул полной грудью. На термометре те же самые -5, ничего не поменялось, а по ощущениям – почти лето. Снял варежки, шарф, расстегнулся и неспешно присел на тележку. Наслаждаться прекрасной погодой.
Начало 90-х. Ширятся международные связи. Вот и в наш педагогический институт, на факультет иностранных языков приехала делегация англичан.
Декан с завкафедрами водит их по зданию, вот тут у нас то, вот у нас это. Дошла очередь и до компьютерного класса. Заходит вся делегация в свободный компьютерный зал а там... Талантливый студент запустил красочную программку, которая крупными переливающимися буквами пишет на экране "If you want to f@ck for funny, f@ck yourself and save your
money!" Делигация англичан видит эту надпись и сдержано хихикает. А декан вместе с завкафедрами все дружно производят грозный "Кхм!" Студент оборачивается, меняется в лице и начинает судорожно искать как это безобразие остановить. Декан сбивается со своей речи и уводит всех дальше.
Я тихо радовался что я лаборант в соседнем классе, где в этот момент шла пара. А мой коллега очень грустил — он знал кого будут завтра... и далеко не for funny.
Эпиграф:
"…Русский писатель Иван Бунин одно из своих писем к писательнице Н. Тэффи, своей старой знакомой, закончил следующей фразой:
"Целую Ваши ручки и штучки-дрючки! "
Через два дня он получает от нее ответ и в конце письма находит:
"Если ручки хоть редко, но целуют мне, то штучки-дрючки уже лет 50 никто не целовал! ""
Теперь собственно история.
Я доцент кафедры терапии медицинского института.
Сегодня принимаю зачет по практическим навыкам у студентов 4 курса. Сценарий такой: студенты разбиваются группами по 4 человека, получают пациента, опрашивают его, обследуют, потом с экзаменатором (со мной то есть) общаются и демонстрируют полученные навыки.
Приходим в палату, старушка-пациентка сходу начинает расхваливать мою четверку: "Какие молодцы, какие хорошие, как расспрашивали, а как щупали! Меня так уже лет сто никто не щупал! "
Разворачиваюсь, сходу ставлю всем четверым максимальный балл за практические навыки и выхожу из палаты.
Семеро московских студентов в советскую эпоху отправились на летнюю практику в дружественную Грузию. Остановились в частном секторе — в доме с большим приусадебным участком, наглухо отгороженным от улицы и шатким штакетником — от соседнего участка. Сумма, которую они заплатили за постой, просто померкла перед кавказским
Перед отъездом студенты устыдились и на все оставшиеся деньги купили хозяйке на базаре самого здоровенного поросёнка. Втайне надеясь, конечно, на хороший прощальный ужин с его и своим участием.
Пока вели поросёнка, он очаровал всю компанию своей жизнерадостностью.
Он даже вставал на задние лапы, копыта то есть, за морковкой. Хозяйка подарку обрадовалась и вручила самому бойкому студенту длинный нож.
Сказала просто — "колите".
К тому времени студенты уже понимали, что главное для джигита — не дать усомниться, что ты мужчина. Они потащили поросёнка к широченному пню во дворе, специально для этой цели предназначенному. Только поросёнок был больно уж здоров. После продолжительного совещания его уложили плашмя на пень и плотно ухватили всеми руками — по одному студенту на каждую ногу поросёнка, пятый самый здоровый за спину, шестой за голову. Седьмой, тот самый бойкий, с трудом протиснулся в кольцо окружения, криво улыбнулся и занёс нож, метя в сердце.
В этот момент поросёнок рванулся и заорал, как будто его уже резали.
Звук этот очень похож на взлетающий авиалайнер для того идиота, который решил это послушать в упор. Парень чуть не выронил свой нож, но собрался, задрал его высоко над головой и стремительно опустил с ухарским по его мнению воплем. Наверно, пытаясь заглушить несчастного поросёнка. Соседи подумали, что режут уже двух поросят. Нож пошёл как-то косо, по сложной траектории. При взгляде на зажмуренную физиономию убийцы остальные шестеро студентов инстинктивно завопили и отдёрнули руки. Нож глубоко вошёл в пень и зазвенел. Поросёнок с поцарапанным ребром совершил гигантский прыжок и стал стремительно уменьшаться в размерах.
Дальнейшее напоминало жёсткий футбол нашего времени. Поросёнок метался между ополоумевшими игроками и сшибал их по очереди в грязь могучим ударом пятака в опорную ногу, после чего атаковал следующего. Он то удирал, то нападал из каждого укрытия. Хозяйка на крыльце, зажав уши, с любопытством смотрела, как семеро москвичей ловят одного поросёнка.
Ну или он их. Наконец свин разогнался до космической скорости и протаранил штакетник, после чего принялся носиться по соседнему двору, круша всё на своём пути. На шум выглянула соседка. Оценила ситуацию, исчезла и вернулась со своим ножом за спиной. Она стала с поросёнком ласково разговаривать на грузинском языке. Через пару минут успокоенный поросёнок, уткнувшись в соседку, затих. Но вовремя заметил предательский блеск ножа. Вырвался и ринулся в пролом обратно к студентам. Сломило их то, что к ним он бросился приветливо хрюкая...
Через пару дней на перроне московского вокзала высадилась группа очень заспанных парней с чёрной дрессированной декоративной свиньёй редчайшей породы на поводке. Ну или так во всяком случае студенты объяснили проводнице, чтобы их вообще пустили на поезд. Свинья всё ещё недоверчиво озиралась, но в обшем вела себя тихо.
Затеянный перед отъездом фокус превращения обезумевшего поросёнка в редкостную свинью оказался непрост. Сначала его накормили любимой морковкой до безобразия, ещё не подозревая, как им аукнется это потом в дороге. Умело вставленные в морковку снотворные таблетки он почти все умудрился выплюнуть, но от пойла с ними немножко закемарил. Его отдраили до блеска в четырнадцать рук и принялись красить. Сначала медленно облили густой акварелью, в которой растворили все цвета красок сразу. В результате планировался ровный чёрно-бурый тон с таинственными отливами. Но акварель пристала к коже плохо. Поросёнок нагло просвечивал сквозь неё и ухмылялся во сне. Суммарный цвет экзотической акварельной породы получился омерзительный. Кто-то злобно предложил выкрасить его, как забор, масляной краской. Если успеет высохнуть, конечно — до отхода поезда оставался час. На звуки истерического смеха всей компании поросёнок проснулся и уже через минуту вымазался снова, нарезая круги от студентов. Кончилось тем, что все осатанели, разложили его вшестером на том самом пне, под тот же невыносимый визг, а седьмой, самый бойкий, с ватой в ушах упорно раскрашивал проклятую тварь кисточкой с чёрной тушью. Кстати, он до сих пор вегетарианец...
Учусь в университете, живу с родителями. Порой меня одолевает ужасное чувство бессилия: всё валится из рук, нет желания что-либо учить и делать даже простые домашние дела. В такие моменты ничто так не возвращает мотивацию, как 30 минут, потраченные на сайтах вакансий работ, съёмных квартир, красивых мест, где можно побывать. Серьёзно! Вдруг из ниоткуда появляются время и желание писать реферат/курсовую, идти на учёбу, читать дополнительную литературу — "магия" высоких цен и маленьких зарплат на работе без вышки в действии.
