Женские истории #дом

я не видела таких огненных волос. Вспоминаю рассказы бабушки о её юности...

"Меня ведь не Марья зовут, по паспорту я - Анна... Помню, война началась, мне двадцать исполнилось. Молодёжь тогда из села забирали - не на фронт, а на трудовые работы: окопы рыть. Вот меня тоже взяли. Отец тогда уезжал, вернулся - ему сказали: старшую-то твою увезли. Он, не знаю как, побежал, поймал вроде машину, доехал до города, где эшелон стоял. Нашёл начальника, с порога упал на пол, на четвереньках пополз, закричал: "Что ж это девку-то вы у меня забрали... У меня же - десять детей, десять, а я - вдовый, а те все - младше, второму, парню, семнадцати ещё нет: как же я один девятерых-то прокормлю? " Тот, видно, позвонил кому: правда, что ли, что такой-то - вдовец с девятью малолетними? Сказал: забирай свою дочь. Вот, я вернулась. А из тех, кто уехал, никто не вернулся, что с ними сталось - Бог весть... Мне сказали: будешь трактористкой. Так я войну и потом ещё долго на тракторе работала, потом в доярки пошла. После войны возвращаюсь в один день домой, а отец говорит: пришли тебя сватать за Бориса из соседней деревни, года твои уж немалые, мужиков почти не осталось, так что надевай-ка ты материн сарафан и ступай замуж. Он, Борис-то, на японском фронте воевал, пришёл на костылях: ноги-то на месте, а не слушались, обмороженные. Врачи говорили: ходить не будет, да мать его вылечила, и ходил, только вперевалку. Я с ним не встречалась, не гуляла, знакома не была: так, в лицо видела, а уж где он меня высмотрел, так и не знаю. Ну, что же: руки-ноги целы, с лица симпатичный он был, чернявый да кудрявый, и грамотный: электриком работал. Пришли-то сватать он сам и мать его, она была вдовая, так я и пошла с ними. Да по дороге-то как заплачу... Свекровка и говорит: не плачь, мы тебя никогда не обидим; а вот зваться тебе Анной не надо, потому как я - Анна, путать будут, мы тебя будем звать Машей. Вот так и прожили мы с Борисом пятьдесят лет, работали в колхозе и подняли четверых ребятишек. Ни о чём не жалею, только об одном: что мы с ним не венчаны жизнь прожили. Венчаться бы, да Боря-то мой насмешник: вот встанем мы в церкви, поп-то спросит - берёшь ли эту женщину в жёны, так он, пожалуй, ответит - "Не возьму, надоела за пятьдесят с лишком лет-то". Обидно так-то будет... "

Анна-Марья пережила своего мужа и умерла, немного не дожив до девяноста лет; всё, что осталось после неё, - четыре старые иконы. Вечная память труженице...

Работницы, живущие недалеко от компании, ровно в 13 часов идут домой, на обед и возвращаются в 14 (теоретически) - могут и слегка опоздать (где-нибудь на часик). Устроившись туда и изучив обстановку, понял, что выделяться из коллектива неприлично.

На обед выходил вместе со всеми - благо живу рядом. От начальства этого не скрывал, как, впрочем и остальные. Иногда между мной и главным инженером бывали такие диалоги:

- Ты куда?

- На обед.

На лице начальника читалось возмущение:

- Только не долго!

Конечно, нет! На часик-полтора где-то. А то коллектив подумает, что я не такой. Главинженеру моё поведение не нравилось и вскоре вопрос обо мне было поднят перед главой фирмы. 80-летний дедушка доходчиво объяснил мне, что сваливать с работы нехорошо. Работницам это ещё позволено, так как они выполняют тупую обезьянью работу и их задача - выполнять дневную норму. Если выполняют - тогда пускай уходят. А я - молодой специалист. Моя задача: всё своё время (даже личное) думать о работе. То есть никакого ceкса, никаких гулянок, интернета - всегда только о работе думай! Ну, ещё спать по ночам разрешил, но и то не долго - чтобы о работе успевал подумать. Причём должность и зарплата у меня далеко не престижные, чтобы я так работу обожал, поэтому для себя его слова перевёл, как: "Твоя задача - сидеть на работе. Можешь ни хрена не делать, но главное - не убегать! "

Естественно, на слова шефа я забил х[рен]. Только теперь уходил не вместе со всеми, а в другое время (произвольно). И следил, чтобы начальство не спалило. Мой кабинет был внутри рабочей комнаты. То есть работницы видели все мои приходы-уходы. Как оказалось потом, все они ещё и постукивали на меня начальству. Крысы! Короче, получил я выговор, пригрозили штрафом. Пришлось затихнуть на время.

Правда тут же родилась идея разыграть этих тварей. Вечером директор мне дал задание. Чтобы его выполнить, мне нужно было находиться в другой комнате, где работницы не бывают. На следующее утро я втихаря зашёл в ту комнату, чтобы никто не увидел и принялся выполнять задание. Часика через полтора заходит директор, а из-за его спины выглядывает одна из крыс, удивляясь, что я-таки на работе. Ей пришлось изобразить на лице мозговую активность и родить тупой вопрос, чтобы объяснить, какого х[рена] она сдёрнула директора и металась в поисках меня.

Я сделал вывод, что крысы палят, висит ли куртка в моём кабинете и если нет - бежали стучать начальству. Нет проблем! Я принёс на работу ещё одну куртку и оставил её внизу. Там есть специальный шкафчик, куда можно вешать одежду. Теперь если я ухожу днём, то покидаю кабинет в рабочей одежде, а переодеваюсь внизу. В обезьяньем мозгу этих крыс никак не может уложиться, что я с[мат]ываюсь буквально у них на глазах - ведь куртка-то в кабинете! Теперь, когда всё устаканилось, я ухожу по несколько раз в день - чтобы за интернетом посидеть, к примеру.

А на этой неделе было маленькое собрание и директор похвалил меня за соблюдение трудовой дисциплины и поставил в пример другим. Что ж, хорош не трудяга, а тот, кто не попадается.

Ещё у работниц была привычка заглядывать в мои рабочие конспекты, где я позволял себе делать много лирических отступлений. Пришлось отучить и от этого. Но это уже совсем другая история.

пригождаться. Положила я его сверху в тележку с продуктами и покатила к машине. Смотрю, а на парковке мужик так плотно к моей свою машину поставил, что мне двери широко не открыть и сумки туда не пропихнуть, а с другой стороны от машины -бордюр, и открывать двери неудобно. И сам мужик стоит рядом и сумки свои в багажник грузит.

И тут я такая подъезжаю. На тележке. С топором. Посмотрела я на него и на его машину. И он на нас посмотрел. С топором. И вдруг заулыбался мне, как родной, и говорит:

“Давайте, я помогу вам сумки в багажник ваш погрузить, а то я близко машину поставил, а с другой стороны–бордюр и неудобно…”

“Давайте, – согласились мы с топором, – спасибо вам большое”. Бывают же такие чудесные люди!

Ну, погрузил он мои сумки и уехал. Я топор положила на пол переднего пассажирского сидения, села и порулила спокойно домой. Ну, как “спокойно”. Пятница, народу полно, еще все за город стремятся, торопятся. И один на светофоре как меня обгонит, как подрежет, да как затормозит резко, прямо передо мной, на красный. Так я чуть ему в зад и не въехала. Сантиметр остался.

Он такой выходит и начинает орать: “Как водишь, да вообще, да права купила, да надо поговорить”. “А чего не поговорить”, – говорю. И топор так, не спеша, поднимаю с пола. Он от резкого торможения съехал и ручкой мне в педали почти уперся. Мешает. Я выхожу и его вынимаю. И в руках держу. “Чего же не поговорить, – говорю, – мы всегда готовы, – говорю, – к конструктивному диалогу”. С топором. Тот, который с едва целым задом, вдруг сразу как-то подобрел.

Настроение у него, видимо, улучшилось, и он радостно так говорит: “Да я и сам виноват. Торопился. Резко перестроился, резко тормознул. Пятница! Нервы! Извините! ” Быстренько сел в машину свою и газанул под зеленый.

Ну и мы с топором сели и, не спеша, домой поехали. Подъехала к дому, смотрю – мое место стояночное у подъезда заняли. Опять. Стоит кто-то, не из нашего дома. Своих-то я всех знаю. А они – меня… Ну, ладно. Я рядом на аварийке встала, думаю, сейчас сумки тяжелые занесу в квартиру, а потом поезжу по дворам – место себе поищу.

Сумки занесла, топор остался. Дай, думаю, его тоже домой заберу, в машине что ему лежать. Ручка яркая, приметная, вдруг кто позарится. А мы с ним родные уже почти. Взяла его и машину закрываю. И тут, смотрю – водитель, что мое место занял, выходит. “Ой, – говорит, – а я место ваше занял? Да я уже уезжаю, вставайте, пожалуйста! ” И улыбается так по-доброму. “Хороших выходных”, – говорит. И поехал.

Я на свое место встала, и мы с топором домой пошли. И ветер теплый в листьях шелестел. И два выходных впереди было. И солнце светило. Нам. С топором.

работы, смотрю, сидит Нюша у подъезда одна-одинёшенька. Заслышав знакомый звук машины, срывается, подбегает, пытается залезть через окно поцеловаться, мешает парковаться, прыгает выше крыши... Выхожу, спрашиваю "ну что, убежала от мамки? не стыдно? мамка тебя сейчас ищет, переживает".

Набираю жену "Лен, ты где? а мы тебя у подъезда ждём".

В ответ сопенье, кряхтенье и раздражённое "Да идём уже! "

Через пару минут из-за угла появляется жена и... подстёгивая матюками, свободным концом поводка и обещаниями "ну ты сегодня отгребёшь! ", тащит на поводке упирающуюся, охреневшего вида собаку... чёрного терьера. Я и сидящая у ног Нюша застываем на несколько секунд в непонятках... ???

Жена почти дотягивает сопротивляющуюся псину до подъезда и тут замечает меня и Нюшу... секундная пауза... девичье-визглтвое "ой! "... тут же басом "б%я! "... кенгурячий скок в сторону... срывающаяся и уносящаяся с нашим ошейником и поводком псина.

Из распроса, сопровождающегося вперемешку истеричным смехом и слезами, выяснилось, что на прогулке на нашем собачаьем пустыре заброшенной стройки, жена приняла за отпущенную и убежавшую Нюшу другого терьера (я так подозреваю, что из дома на другом конце пустыря, с хозяином которой мы шапочно знакомы на собачьей ниве) волею случая оказавшегося в "нужном месте и времени". После долгих заигрываний и уговоров на предмет надеть поводок и пойти домой, ценой неимоверных усилий, а именно, путём ласки, запугивания и мата, Ленке удалось оттеснить-заманить "Нюшу" к лежащим там буквой П бетонным блокам и путём физического насилия надеть ошейник. ..

Надеюсь, что у того терьера психика осталась в порядке.

и сообщили, что в связи с тем, что кто-то отменил свою запись, я могу прийти к ним уже в 9.30. Я как раз только отправила свою семью в школу и на работу, а часы уже показывали без четверти девять, и до врача было 35 минут езды.

Поэтому я торопилась. Как, наверное, большинство женщин, перед посещением гинеколога я хотела уделить некоторое время интимной гигиене, но на этот раз у меня было слишком мало времени для тщательного ухода, поэтому я просто схватила тряпочку для мытья, лежавшую на умывальнике, и быстренько подмылась с ее помощью, чтобы хотя бы иметь "презентабельный" вид. Тряпочку я быстренько бросила в бак с грязным бельем, быстро оделась и в спешке поехала в клинику. Там мне пришлось подождать всего несколько минут, прежде чем я смогла войти в кабинет к доктору. Так как я, как и множество женщин, знакома с этой процедурой много лет, то я привычно залезла на кресло, смотрела в потолок и представляла себе, будто я в Париже или в каком-нибудь другом далеком месте.

Вошел врач и я должна сказать, что была несколько удивлена, когда он сказал: "Ох, как мы сегодня постарались!" Я ничего не ответила и с облегчением восприняла окончание процедуры.

Весь остаток дня я провела за домашними делами - уборка, покупки, готовка ...

Когда закончились школьные занятия, моя шестилетняя дочь вернулась домой. Она одна играла в ванной комнате, когда она крикнула: Мама, а где моя тряпочка для мытья?"

Я ей ответила, что она в стирке и чтобы она взяла себе чистую.

Но она возразила: "Нет, мама, мне нужна именно та, которая лежала на умывальнике, я ведь в нее положила все свои блестки и звездочки!"

остальное оставила в сейфе на работе. Деньги грели карман пиджака, а в кошельке не было ровным счетом ничего.

И вот, где-то около одиннадцати ночи, возвращаюсь домой из вечернего института на электричке (а живу я в Подмосковье в лесу), выхожу в Кратово, а там, как обычно, вырубили уличное освещение. Небо затянуто.

Темно, под ногами снежная слякоть, глухие темные дома и лес вокруг. Я мрачно подумала, что здорово отсвечиваю своей светлой курткой. Обстановка казалась враждебной. Не успела я пройти от станции и пяти минут, как из-за дерева ко мне метнулась огромная фигура, похожая на мегаколобка, и преградила дорогу.

В глаза ударил яркий луч фонарика.

В тот же момент сзади подошло нечто и приставило к горлу нож.

- Гони бабки, курва, или тебе пи*дец – просипел Колобок

Мне стало смешно – ну представьте – третий раз за год грабят, и все по одному и тому же сценарию.

- Как?? Опять?! – вырвалось у меня.

Колобок явно озадачился (видно, начинающий). Это был шанс. Мне вдруг стало смешно.

- Ребят, да меня всего час назад на Казанском обокрали. Вот, глядите – в кошельке ни рубля. Вытащив из сумки кошелек, я раскрыла его и подсунула прямо под нос грабителю.

Меня прямо-таки душил смех (это такая реакция в стрессовых ситуациях), но я очень старалась держать себя в руках. Колобок убедился, что там пусто и озадаченно поскреб шею. Стоящее сзади нечто убрало нож.

Тут силы меня покинули окончательно, и я разразилась гомерическим хохотом. Чтобы хоть как-то успокоиться, я попыталась запеть (мои бредовые идеи всегда находили воплощение в самый неподходящий момент). На ум пришло почему-то только «Гудбай, Америка». Не переставая тыкать в морду Колобка кошельком, я затянула песню (впрочем, эти завывания вряд ли можно было назвать пением). Тогда я решила еще и сплясать (и убить стресс окончательно). Главное, думала я, скача вокруг Колобка, как молодой козел (хотя это была попытка изобразить ламбаду), не позволять им себя обыскивать.

- Слышь, Лысый, пойдем отсюда, а? Сумасшедшая она какая-то.- испуганно молвило стоящее сзади нечто

Колобок кивнул, они развернулись и пошли прочь. Но мне было мало.

- Ребята, погодите! Возьмите меня с собой! – не унималась я. – Я вам еще чего-нибудь спою.

Незадачливая парочка ускорила шаг, они почти бежали.

- А пивом не угостите?– кричала я им вслед. - Так сказать, за моральный ущерб!

Они рванули прочь. Причем с такой скоростью, что мне аж завидно стало, что люди могут ТАК бегать. Внезапно, в Кратово врубили свет. Фигуры грабителей исчезли за поворотом. А я, отсмеявшись как следует, пошла домой.