Истории о армии #капитан

около метра, наши лопаты наткнулись на целую кучу разных других секретных вещей с колесами, осциллографами, медными трубками, толстенными кабелями и прочими зелено-ржавыми военными прибамбасами. И весь этот странный культурный слой уходил куда-то к центру земли на неустановленную наукой глубину.

Делать нечего, пришлось докладывать старлею – командиру нашей точки.

Старлей пришел, спрыгнул в яму, нехотя поковырял находки ботинком, выругался и пошел звонить начальству.

Информация дошла аж до великого и могучего зам. командира бригады по вооружению – полковника Сикорского.

Не прошло и пяти часов как седовласый старик Сикорский, лично прибыл на нашу гору на своем уазике.

Он был опасным и злым, как жених наступивший на дерьмо.

Сикорский схватил лопату, слегка поковырялся в открытом нами военном археологическом слое, и долго-долго матерился. Старлей внимательно слушал его, кивал и скромно подтверждал: «Так точно, товарищ полковник, так точно»

Рано или поздно, матерные слова у полковника иссякли и он крикнул своему водителю:

- Не стой, паразит! Срочно мне связь с комбригом!

Водитель громко «естькнул» и засуетился с рацией.

Он подергал длинную антенну, пощелкал тумблерочками, пошипел динамиком, все наладил, побубнил в микрофон, получил ответ и доложил шефу, что комбриг «на проводе»

Сикорский взял микрофон:

- Здравия желаю, товарищ полковник. Сикорский говорит. Прием.

- Да, Николай Валентинович, я вас слушаю. Прием.

- Товарищ комбриг, я нахожусь на Мтирале и у меня просто зла не хватает. Я же вам дал четкий приказ: «Все станции разобрать до винтика и что можно, пустить в дело! » А вы что сделали? Просто все закопали чтобы я не нашел! ? Как это понимать?

- Ах-а-ха-хах! Николай Валентинович, простите засранца. Но вы тоже, знаете, поставили мне нереальные сроки. Что было делать? А – ха- ха - ха! Обещаю загладить свою вину хорошим коньяком, тем более что срок давности уже вышел. Прием.

- Да, товарищ полковник, вы засранец, по другому и не скажешь. Я сегодня же к вам спущусь, поговорим. Прием.

- А – ха – ха- ха ладно, я вас жду с коньяком, все. Конец связи.

Мы слушали этот странный разговор, переглядывались, верили своим ушам, но не могли поверить своему двухгодичному армейскому опыту. Картина мира рушилась. Полковник Сикорский, конечно же мужик крутой, к тому же, как и мы, тоже дембель. Не сегодня – завтра уходит в отставку. Но, черт возьми, как он может отдавать приказы своему прямому начальнику комбригу - полковнику Орлову, да еще и называть его засранцем? Хрень какая-то.

Я поискал внутри себя маленькие кусочки храбрости, собрал их в один дрожащий комок и все-таки отважился спросить:

- Товарищ полковник, разрешите обратиться.

- Ну?

- А разве заместитель командира бригады по вооружению, может что-нибудь приказывать командиру бригады?

Сердитое лицо Сикорского неожиданно потеплело и он ответил:

- Ха-ха-ха, в принципе не может, но чего на свете не бывает? Сто лет назад, вы все тогда еще в школу не ходили, а я уже был полковником и на этой же должности. А теперешний комбриг Орлов, был тогда всего лишь капитаном – командиром вашей точки. Вот я однажды нагрянул к нему с проверкой, накрутил хвоста и приказал разобрать на запчасти две или три снятые с дежурства станции. А этот засранец, по-тихому все спрятал под землю. Вот же ленивый говнюк!

Теперь придется вам, ребятки, все это потихоньку выкапывать.

Эй! Ты чего там, заснул? паразит! Сворачивайся, заводи, поехали в бригаду…

ПВО передали в Военно-воздушные силы.

ПОПАЛ, ТАК ПОПАЛ

Вот в это время старый по лётным меркам капитан, отец троих детей, и попал в бывший полк ПВО в качестве усиления. Полк переучивался с устаревших Як-28П на в то время ещё современный МиГ-23МЛ и, чтобы не подорвать боевую готовность, полк усилили целой эскадрилией лётчиков, уже летавших на МиГ-23.

А через пару-тройку лет высокое начальство решило, что эксперимент не удался, и опять вернули авиацию в ПВО. Вот так и остался наш капитан в войсках ПВО. Потихоньку, со временем, получил майора и собрался уходить на пенсию, выслуга лет позволяла.

ДЁРНУЛ ЧЁРТ ПОШУТИТЬ

И вот в этот период своей жизни наш уже майор стал участником какой-то проверки, на которую в часть понаехала куча проверяющих, да всё больше генералы, да не с голубыми, как в авиации, а с красными лампасами. Ведь в ПВО практически все большие начальники, начиная от командира дивизии, из ракетчиков или общевойсковых. Такого обилия красных лампасов и околышей наш майор сроду не видел.

И вот решила комиссия устроить вывод полка из-под удара. Как положено, сыграли тревогу, подвесили ракеты и одной эскадрилии дали команду на запуск и выруливание на взлёт. Взлёт, конечно, не дали. Вырулила эскадрилия на взлётно-посадочную полосу, выстроилась для взлёта парами, постояла, да и получила команду на заруливание по полосе и в свою эскадрильскую зону.

Досадно стало, что взлететь не дали, но не часто неожиданные проверки заканчивались реальными полётами, как бы чего не вышло. И вот рулит наш майор, без пяти минут пенсионер, смотрит - возле рулёжки стоит кучка генералов. Видимо, спустились после "отбоя тревоги" с КДП (командно-диспетчерского пункта) перекурить. Выстроились, как на параде, и смотрят на проруливающие мимо них один за другим самолёты.

И дёрнул чёрт нашего майора пошутить. Подруливая к стайке генералов, он открывает фонарь, поднимает повыше кресло и делает равнение направо с отданием чести, как танкисты на парадах делают. Генералы тут же подтянулись и ответили на приветствие. На душе у майора стало веселее, приняли "за чистую монету".

САМ ПРОБОЛТАЛСЯ

Не знал майор, какой разнос устроили командиру полка проверяющие по результатам проверки:

- Не полк, а сборище партизан! Только один порядочный офицер нашёлся, который когда-то читал устав и знает, как приветствовать старшее воинское начальство.

Командир недоумевал, в чём причина разноса, но спросить не решался. Так бы и осталась проделка майора тайной, но на пикнике по поводу ухода на пенсию майор сам проболтался и рассказал эту историю. Терять уже было нечего...

и мы чувствовали себя вольготно. Частенько ходили в самоволку. От части до жилого массива напрямик не более пяти километров. Правда лесными тропами…Эти тропы были всегда…Только пользовался ими исключительно наш брат, солдат. Офицеры ходили по шоссе. Чуть дальше, но по асфальту. А нам по асфальту никак нельзя. Тут же на «губу» угодишь. Стоит только нарваться на офицера чином постарше лейтенанта-капитана и, считай пропало.

А нас, молодых парней, ничем не удержать. Вот и повадились мы ходить в посёлок к девчатам в общежитие. Ходили часто и многие. Потом от присутствия солдат решили избавиться, в женском общежитии…обосновался военный патруль. Офицер и двое солдат.

Они на первом этаже весь вечер и ночь. Мы сунулись с парнями с парадного входа, как обычно, после 10 вечера. То есть сразу после отбоя. Заходим пятером и нос к носу сталкиваемся с офицером из другой части. Он в лицо нас не знал. Хорошо нарвались на офицера…не из своей части. Повезло. Ломанулись так, что только пятки засверкали.

Патруль тут же отстал и направился на свой пост. А мы с девчонками договорились, что придём в гости. Они ждут, а мы в кустах. Выходит обманули…А ещё днём выходит трепались перед ними. И вот решили мы всё таки пробраться в общежитие во что бы то там ни стало. Обошли здание по периметру в надежде найти открытое окно в подсобное помещение общаги. Но не наши. Зато смекнули, что через второй этаж проникнуть можно. Но…Для этого необходимо по трубе залезть на козырёк перед подъездом и открыв раму влезть в образовавшуюся щель на площадку между первым и вторым этажами. План показался реальным. Забрались на козырёк. Лето…Тепло…Полнолуние…И ветра нет…Хорошо!

Стоим, решаем кому первому лезть. Полез Серёга. х@хол. Боевой был парень. Шустрый такой. Да и зазноба у него там была. На последнем пятом этаже жила. Наши девушки жили с ней в одной комнате. Но только у Серёги отношения зашкаливали. А мы так ходили…В надежде бросить палку-другую. Девчонки работали на объекте в одной бригаде. И были нашего возраста из города Усть-Илима, что в Сибири.

Все настоящие сибирские красавицы. Кровь с молоком. Бодрость и здоровье.

Серёга приподнял раму вверх, протиснулся в щель и в тот момент, когда выполз по пояс на площадку, его заметил патруль. Назад податься нельзя. Щель узкая. А вперёд можно. Вот он на глазах стражников и вывалился на площадку. Патруль к нему, он от него вверх по лестнице. А мы все с козырька и в часть. Наутро, перед подъёмом явился и наш герой. А уже вечером, когда собрались вновь идти к девчонкам, мы услышали от него рассказ, в который можно не поверить, если не знать характер паренька.

Вот, что бы и вы ему поверили, расскажу наперёд одну байку о нём, которую услышал от одного армянина, с которым Серёга попал в переделку.

Дни рождения мы справляли только в кругу ребят из своего отделения. В отделении шесть человек без сержанта. Отделение дружное. Все сплошь русские и хохлы. И затесался к нам всего один парень из Армении. В коллектив он вписался. И мы ему доверяли как себе.

На понедельник был день рождения у нашего кавказца. Денег ему выслали. А вот спиртное купить-проблема. Сухой закон в радиусе 20 километров от объекта. А без спиртного день рождение не праздник. За водкой пошли двое. Понятно кто. Купили водки аж в соседнем районе.

За 60 километров от нас. Вернулись к вечеру. Водку припрятали рядом с частью до следующего дня. А вечером справили день рождение как и полагается-со спиртным…после отбоя. На утро, что бы не болела с перепоя голова, заныкали пару бутылок. Утром похмелится не удалось. Вышли за ограду и в лесок через дорогу. Взяли по бутылке наши герои, положили за пазуху и спокойно направились к остальным. Но только они начали бодро вышагивать по асфальту, как из-за поворота выехала патрульная машина и за нашими героями образовалась погоня. Мы, те что ждали друзей у самого забора, успели улизнуть незамеченными. А наши парни успели только добежать до забора, но от прохода их отрезали, а через забор сам не полезешь. Колючая проволока. Загнали бедолаг в угол. Не убежать. Парни тогда и решили не сдаваться без боя…

Нет, драться бессмысленно. Они решили отсидеть за дело, а не за спасибо живешь. Достали из-за пазухи каждый по бутылке водки и стали пить её прямо из горлышка, отбегут и глотают водочку на глазах у патруля. Выпили всё досуха и сдались. Отвезли их в другую часть и бросили на «губу».

А они там такое устроили…Рассказал бы, да нельзя. Боевая часть…Позвонили на второй день в нашу часть и отправили с конвоем восвояси дабы не разлагать моральный дух своих воинов.

У нас свой кичман. Тёплое помещение размером 2*2 метра. А в вечер, его выкрасили в половую коричневую краску. Наших бойцов там и заперли. Хочешь не хочешь, а спать охота. Пол голый. Они и проспали там пару дней, пока их не выпустили. Утром на построении они стояли в чуждой нашей армии форме. Цвет коричневый с зелёными пятнами. Понятно, что из нарядов месяц не вылезали. Но славу себе в части заработали. Зауважали их и не только мы, но и «дедушки».

Вот теперь своими словами передам Серёгин рассказ.

- вылез на перекрытие между этажами и дёру. Бегу без оглядки прямо на крышу…Только и успел дверь припереть палкой, как в неё начали громыхать и ломиться. Но не одолели и просто навесили на дверь замок изнутри. Они ушли, я начал торкаться. Дверь крепкая. Не поддалась и тогда, когда врезал по ней с ноги.

Патруль решил меня измором взять. Ну думаю, фиг вам и пошёл бродить по крыше в поисках решения задачи на смекалку, как покинуть крышу, не взломав входной двери с крыши пятиэтажного дома.

Не сразу, но возникла одна хрупкая идея. Вычислил комнату своей девушки. И прямо напротив её окон, увидел антенну. Это длинная металлическая труба диамертом 40 мм и высотой метров пять. На конце трубы оперение из трубок. Видели, как лесенка. Я забрался на антенну и согнул её дугой так, что она опустилась до пятого этажа на уровне окна и остановилась лесенкой на уровне подоконника.

Я ночью смелый…Высоты не видно. Страха то же нет. А в голове полное отсутствие мыслей о возможности печального исхода.

Полез спускаться по антенне. Сполз в аккурат напротив окна. А оно закрыто. А я на антенне. Руки дрожать начали и ноги срываться. Ну думаю довыёживался, Серёга.

Не придумал ничего лучше, как постучать в тёмное окно.

Постучал…Кто то пошёл открывать дверь…А там никого…Руки и губы задрожали разом. Девушка легла…Я стучать. Она к двери. И так раз пять –шесть. Проснулись другие. На них страх напал. Но молчат…Не вякают. Кто то под кровать полез, а кто то под одеялом спрятался. Потом до кого то дошло, что стучат в окно. Но открывать его не спешат. Боязно… А мне и смех и грех.

Открыли потом, когда сам сказал кто я и как я. Всю ночь девки не спали. Истории смешные и страшные рассказывали.

Под утро Серёга ушёл через главный вход. Патруль спал. Рассказывают, что патруль креститься начал всем составом во главе с капитаном и в церковь ходил. Свечи ставил. А девки наши масло в огонь подливали и про не чистую рассказывали, как она к ним ночью в окно лезла, а они всем миром открестились.

Мы, когда ходили в общагу, на крышу глянули. Есть антенна погнутая. Не врал Серёга.

А с девушкой той они поженились и забрал он её к себе в Украину.

Если разобраться, то настоящие мужики и в армии не пропадут. И приключений найдут на свою…голову.

устава, получив задачу нужно её уяснить и выполнить. Потом подошел замполит полка попросил передать гостинцы своим родителям, замполиту не откажешь. Все организовал, поехал с караулом, три сержанта, казах, узбек, и туркмен, в аэропорт. Оружие в аэропорту в опечатанном железном ящике сдали в багаж. Далее проход через металлическую рамку. Достаю пистолет из кобуры ложу перед контролем, работники аэропорта смотрят на меня круглыми глазами. Представляюсь , показываю документы, контроль пропускают. Захожу в самолет ТУ-154, располагаемся с бойцами в салоне. Вызываю стюардессу, прошу разговор с командиром экипажа, Стюардесса проводит в кабину экипажа. Представляюсь капитану экипажа, докладываю, что согласно инструкции на время полета, должен сдать на хранение командиру экипажа личное оружие. Командир экипажа посмотрел на меня задумчиво, и задал вопрос: ты самолет в Израиль угонять не будешь? Последовал встречный вопрос: почему в Израиль? Командир экипажа с улыбкой : лейтенант, ты на еврея похож, держи свой пистолет при себе. Ладно. Полетели. Прилетели в Москву потом на поезде на завод в один из городов. Бойцов разместил в гостинице, поехал искать родителей замполита, чтобы передать гостинцы. Нашел, захожу в квартиру, здороваюсь, представляюсь. Родители замполита оказались со светлыми душами. Предложили раздеться, пообедать с ними. Ладно, не вопрос, разделся, ремень с пистолетом повесил на пояс, сел за стол. Дед уходит в другую комнату, приходит в пиджаке, на котором куча советских воинских наград и звезда героя советского союза. Я такого не ожидал, оказывается во время второй мировой войны он командовал разведротой фронта, а там ребята у него и над ним были серьезные. Дед достает бутылку водки Столичной, ставит на стол граненные советские стаканы, образца что раньше были в уличных автоматах, где продавалась газировка, и наливает их полностью. Я второй раз удивился, после военного училища я такими дозами ещё не пил. Мужики раньше в деревнях, на спор, могли бутылку водки в себя сразу влить. Но я этим спортом не занимался. Дед произносит тост, и выпивает водку как воду и смотрит на меня. Ладно, выпиваю свой стакан, закусываю, жена у него была отличная, закуски разной было много, Смотрю на деда, это как в том фильме «Белое солнце пустыни», Петруха. Дед засмеялся, молодец, лейтенант, не разочаровал. Дальше наливает стаканы полностью и произносит тост. Потом ушла одна бутылка, вторая, третья. Хорошо с ним посидели, уходил я от них в полном здравом уме. Дед на прощание снял с пиджака медаль «За отвагу» и повесил её мне на форму. Я потом эту медаль отдал замполиту по принадлежности. Ну а дальше, было получение боевой техники с завода и доставка ее в полк, и развал советского союза.

B-17, который сами летчики называли ласково «Старый паб», этот вылет был особенным – у воздушного корабля был только что назначен новый командир, Чарли Браун.

B-17 в этом боевом вылете не повезло. Бомбардировщик успел сбросить бомбы на цель, но тут же попал под огонь зениток и получил множество повреждений.

Отбившийся от основного строя, самолет стал легкой добычей для десятка вражеских истребителей. Очень скоро оказалось, что два двигателя выведены из строя, сильно повреждено хвостовое оперение, кормовой стрелок погиб, а оставшиеся в живых девять членов экипажа ранены. Положение осложнялось тем, что самолет продолжал находиться на огромной высоте, и от полученных повреждений забортная температура в - 60 градусов превратилась в настоящую проблему: у одного пилоты были отморожены ноги, а когда летчики попытались сделать раненым уколы морфия, то обнаружили, что препарат замерз в шприц-тюбиках.

Единственной удачей можно было посчитать то, что основная эскадрилья немецких истребителей почему-то не стала преследовать бомбардировщик. Может быть посчитали, что он и так не дотянет до границы. Однако американцы упорно продолжали вытягивать покалеченную машину «на честном слове и на одном крыле» и двигались в сторону Ла-Манша.

Американский самолет заметили на одном из военных полевых аэродромов в окрестностях Бремена. Немецкий летчик-ас Франц Штиглер специально поднялся с земли на Messerschmitt Bf-109 и погнался за недобитым противником.

Охота, которая принесла бы ему высший орден Третьего рейха, ожидалась быстрой, B-17 и так держался в воздухе каким-то чудом.

Штиглер приблизился к американскому самолету, ожидая сопротивления, но его не последовало – отстреливаться было просто некому. У бомбардировщика была повреждена кислородная, гидравлическая система, а также радиостанция, весь фюзеляж представлял собой решето. Немецкий летчик позднее вспоминал, что он был несказанно удивлен, что машина в таком состоянии все еще держалась в воздухе. Через прорехи в корпусе ас Люфтваффе разглядел убитого стрелка, летчика без ноги и израненный экипаж, который пытался оказывать ему помощь.

Штиглер подлетел так близко, что разглядел капитана судна и впервые в жизни посмотрел в глаза своему врагу. Ему вспомнились слова его учителя и бывшего командира Густава Рёделя: «Если я когда-нибудь увижу или услышу о том, что ты стреляешь в человека на парашюте, я сам тебя застрелю». Как Штиглер позже пояснял, «Для меня это равносильно, если они были бы на парашюте. Я видел их, и я не мог их расстрелять».

Вот так фраза, сказанная летчиком, на чьем счету была почти тысяча боевых вылетов и почти сто сбитых самолетов, через несколько лет спасла жизни девятерым американцам.

Франц Штиглер не стал атаковать неисправный самолет, а, приблизившись, начал знаками показывать командиру B-17 сесть на немецком аэродроме и сдаться. Раненый экипаж, который каждую секунду ожидал одного-единственного рокового выстрела, сначала не понял немецкого аса, ведь его поведение не укладывалось ни в одну из возможных схем.

Тогда Штиглер попробовал заставить самолет направиться в нейтральную Швецию, но «Старый Паб» продолжал упрямо тянуть в сторону своей базы. Впереди сумасшедших американцев ожидали не только сотни километров над водой, но и Атлантический вал - мощнейшая береговая система немецких укреплений. Немецкий ас, решив помогать противнику, не остановился в этом деле на полпути. Он не только пощадил полуразбитый самолет, но и начал его эскортировать – занял позицию вблизи левого крыла бомбардировщика, прикрывая его таким образом от немецких зенитных подразделений. Он сопровождал поврежденный B-17 над побережьем, пока они не достигли открытого моря. Когда опасная зона была преодолена, немец отсалютовал мужеству противников, качнув крыльями, и полетел назад.

«Старый паб» сумел преодолеть 400 километров и приземлиться базе Ситинг в Великобритании. Этот случай является одним из удивительнейших в истории примеров «живучести» поврежденного самолета. После подробного доклада начальству сверху пришел строгий приказ: о случившемся никому не сообщать, чтобы не вызывать положительных чувств по отношению к фашистам. Франц Штиглер, разумеется, не стал отчитываться своему начальству о рыцарском поведении в небе, прекрасно понимая, чем это чревато. В мае 1945-го Штиглер перелетел на своем истребителе к американцам и сдался.