Однажды у нас случилось несчастье. На стройке муж получил травму, пережил операцию, требовалось долгое восстановление. Это случилось в очень неподходящий момент, мы как раз переезжали в ипотечную квартиру, делали там ремонт. Он звонил своим друзьям, просил помочь: и с ремонтом, и с тем, чтобы довезти туда стройматериалы, и с переездом, и с выплатой ипотеки в долг просил, потому что мы ждали выплаты компенсации от работодателя, денег на ипотеку не было. И, с@ка, ни один из его лучших друзей-приятелей не помог! Одни оговорки: я за городом (а ради тебя муж туда всегда ездил); мне нельзя тяжести таскать (а как себе ремонт делал, носил блоки за милую душу); у меня машина не на ходу (а на автобусе уже нельзя приехать); у меня денег нет (а у мужа для тебя нашлись в своё время); я работаю (а для тебя муж несколько дней за свой счёт взял). Я видела, как здоровый мужик плачет, потому что никто из друзей не помог!

Муж восстановился. Ремонт сделали, помог его старший брат, с которым они когда-то поругались и не общались. Деньгами помогла моя сестра, хотя на ней самой висели кредит и ипотека. Когда муж выздоровел и встал на ноги, друзья начали спрашивать: "Ну что, устроим шашлычки и баньку по поводу твоего выздоровления? "А муж ответил, мол, хер вам, идите вы сами в баню. Теперь у него нет друзей, многие из них говорят, что муж обнаглел, подумаешь, обиделся. А у мужа теперь единственный друг — брат, с которым он помирился.

Младший со мной поделился — что глупо подшучивают, мелкие пакости строят, и ржут.

А, когда он мне это вечером рассказал, мне на следующий день никак было с работы не сорваться.

Дождались старшего со школы — у него больше уроков. Говорю: "У твоего брата такие-то проблемы — ты знаешь? "

Он отвечает: "На той неделе он мне рассказывал, но было ещё не критично".

Я продолжаю: "Сейчас уже может стать критично. А я завтра никак не могу".

Старший говорит: "Ладно. Сделаем... "

А они оба у меня пацаны домашние и спокойные росли. Учились нормально, и с дисциплиной никаких проблем. Всё на понимании.

На следующий день приезжаю с работы поздно.

— Привет, папк!

— Привет, папк!

Я — ужинать. Младший заходит на кухню, рассказывает:

— Звонок на перемену прозвенел, ещё учительница не вышла, — заходит брат, а с ним человек восемь его одноклассников. В классе стало сразу тесно. И они по очереди все ко мне с рукопожатиями. Привет! Как дела? И они заняли все проходы — кроме учительницы из класса почти никто и не вышел. Я с ними проболтал всю перемену. Звонок прозвенел на урок, они такие: "Ладно, мы пошли. Ты, если что, тоже к нам заходи".

Понятно, что у младшего моего с того дня те проблемы были сняты.

А когда надо было один на один — он и сам справлялся. Дерзость нужная у него была.

Отчаянные попытки пробить стеклянный потолок провалились. Сашка попытался смириться со своей судьбой и пошел на эксплуатацию. Четыре года Сашка уговаривал себя, что это тоже хорошо. Еще год он уговаривал себя, что работать в питерской санитарной авиации это тоже хорошо. И что деньги платят хорошие, и это тоже хорошо. Но через год поехал в Бугуруслан, поступать в – тадам! – летное училище. И ВЛЭК на этот раз его – пропустила! Сашка радостно притащил – нет, не инженерный диплом Академии, — аттестат о среднем образовании. И тут снова случилось страшное. Это был ковидный год. Это был год, когда дети выпускались из школ после года дистанционного обучения, и разнарядка была "а давайте мы не будем детишек обижать", и в Бугуруслан приехали сплошь одни отличники. Сашку не взяли.

Еще один год в питерской санитарной авиации. Сашка уговаривал себя, что это тоже хорошо, и что деньги платят хорошие, и это тоже хорошо. Но при этом поступил в среднюю общеобразовательную частную школу в 10-й класс, закончил 10-й и 11-й экстерном за год, проработав необходимую учебную программу, блестяще сдал ЕГЭ и получил аттестат с отличием. О среднем образовании. А также быстренько в платной клинике снова сломал себе нос, чтобы сделать перегородку идеальной. С идеальным носом и аттестатом с отличием он снова приехал в Бугуруслан. Во ВЛЭК его встретили словами – Бл! Громов! Шо, опять?! Ну ты зае… молодец!

Вчера я смотрела видосик, как Сашка вылазит из самолета. Из такого маааленького кокпита такой длинный-предлинный Сашка, складываясь, как кузнечик, и потом распрямляясь в полный рост. Смотрела, как его качают на руках ребята, бросая в небо. И бешено, бешено завидовала. Блин! Жизнь стоит того, чтобы жить!

И что делать?

— Да сейчас скорая приедет, вколет ей адреналинчику с антигистамином и все будет хокей, если успеет, конечно. Хотя спроси-ка у ее кавалера, у аллергиков должен быть шприц с адреналиновой микстурой на такой вот случай.

Перевожу фразу кавалеру, на что тот, смекнув, что маман имеет какое-то отношение к медицине, затараторил, что BOT сейчас никаких медикаментов нет, но помогите плиз! И потащил старушку к своей девушке.

Скорая пока не появилась, а девушка уже начала хрипеть и биться в судорогах. Маман забеспокоилась и закрутила головой в поисках скорой, которой все еще не было. Потом с воплем:

— Слава российской медицине! Еб@сь оно все провались! — хватает со стола вилку и с размаху втыкает ее в ляжку девицы. Народ в шоке, девица взвыла, резко ожила и полезла с кулаками на маман. На что та ловко увернулась и буркнула:

— Жить будет! — направилась на свое место.

Тут уж и скорая через пару минут подоспела. Санитар, сделав необходимые уколы и обработав рану, начал выяснять откуда дырки-то? Девица с кавалером, злобно зыркая, показали пальцами на маман. Санитары потребовали объяснений.

Маман:

— Видите ли, молодые люди, пока мы вас дожидались, пациент мог уже откинуть копыта. А, т. к. адреналина у нас не было, пришлось импровизировать. От боли у нее выделился адреналин из надпочечников, да и общий тонизирующий эффект был налицо.

Санитары от такого объяснения не слабо прифигели, и собрав данные маман, свалили, бормоча себе под нос:

— Русская медицина... какое варварство...

На что маман, услышав перевод, усмехнулась и говорит:

— Зато бесплатно, а с лекарствами и мартышка сможет.