Все еще великий и могучий... Работаю на пароходе. Пришли в Корею, выгружаемся. На пароход пришел инспектор, проверить соответствие парохода международным стандартам. Инспектировал 10 часов, высверлил весь мозг. На подведении итогов собрались я (русский), мой сменщик (поляк)и капитан (румы. . болгарин). Инспектор (кореец) подвел итоги инспекции и на отвратительном английском языке начал жаловаться на жизнь. Говорил горячо и долго, не останавливаясь, чем добавил нам раздражения и утомленности. И тут поляк спрашивает болгарина на русском языке с легким польским акцентом: "Когда он уже пойдет на хрен? " На что болгарин отвечает, опять таки на русском языке с легким болгарским акцентом: "минут через десять". Я уронил карандаш под стол и там прохрюкался. А вы говорите английский...
* * *
Агния: А мне вообще с именем повезло Агния: У всех ласкательные формы как формы, "Татьяна — Таня", "Людмила — Люда", "Анастасия — Настя" Агния: Одну меня, при всех, после озвученной дражайшим руководителем цепочки "Агния-Агняша-Няша", теперь с серьезной миной и железным тоном повсюду официально так и зовут Агния: Особенное впечатление производит на партнеров. "А теперь, многоуважаемые, обсудим такие-то вопросы нашего сотрудничества. Няша, будь любезна, дай мне вон те документы! " Учитывая их обычные тоталитарные интонации — контраст незабываемый
"США имеют худшую систему образования, из всех, что мне известны. Знания наших выпускников ниже, чем в странах третьего мира. Каким же образом научная элита США еще не потерпела коллапс? Мы производим поколение идиотов — посмотрите наше ТВ и реалити-шоу. И я вам скажу: у Амрики есть секретное оружие, которое называется виза для иностранных ученых H-1B. Забудьте о Гугле, забудьте о Силиконовой долине — все это сделали не американцы, а мигранты. США высасывают лучше мозги со всего мира — Индия, КИтай, Россия. А сами мы только плодим идиотов". (с)Известный американский физик Митио Каку Именно эта система образования была принята за образец на всем постсоветском пространстве. Не, ну не идиоты?!
Плюс 30С вторую неделю и шесть недель без горячей воды. Доска, на которой вновь было приляпано объявление об отключении горячей воды еще на одну неделю, была вырвана с корнем из стены, сломана пополам и валялась в углу. Нервы-то не выдерживают!
3уko: нашей кадровичке точно не грозит увольнение. Она сильно картавит и генеральный директор просто млеет от ее фраз типа "я на подпись к гениальному директору"
Сегодня в книжном магазине изучаю полки со спецлитературой. Среди привычных налоговых кодексов, брошюр "Как подготовиться к налоговой проверке", "как доказать свою правоту инспектору" и т. д притаилась весьма небанальная книжица "Как выжить в тюрьме". Весь день думаю то ли случайно туда книжка затесалась, то ли чувство юмора такое своеобразное у тех, кто книги расставляет
Как-то наняли у нас нескольких молдаван на подсобные работы в кабельную группу. И однажды тянули кабель, тяжелый, самонесущий на крышу дома снизу... а молдаванина поставили снизу стеречь бухту кабеля, чтобы не порезали и не сперли. Тянут, тянут, и неожиданно кабель где-то застрял и дальше не тянется. Спустился один инженер вниз и видит страшную картину: вцепившись обеими руками в кабель на уровне вторго этажа висит моладванин и орет: — Кабель пи**ят! Кабель пи**ят!
Из рабочих будней... Как-то подрабатывала фотографом на корпоративе, для всех участников "концертной части" — артистов и камерамэнов — была выделена отдельная, но всего одна комната, для переодевания и хранения техники... В числе прочих были приглашены двойники Мэрилин Монро и Чарли Чаплина. Надо сказать, что грим и костюмы у них были на очень высоком уровне, и работали они хорошо : ) В разгар вечера прибыл кордебалет, который немедленно выгнал всех мужчин из комнаты и начал переодеваться... Вдруг в комнату заходит Чарли Чаплин и бесполым, но очень громким голосом, даже с каким-то пафосом, произносит: "НЕ БОЙТЕСЬ МЕНЯ! Я — ЖЕНЩИНА! "
Заказчик пришел, в разговоре сказал, что хочет в доме интерьер а-ля как у Бетмена дома. Ну мы все поржали, напряглись, стали ему все брутально и мрачно, с кожаными шторами рисовать. А потом кто-то догадался кино посмотреть, так в кино у Бетмена вполне себе классический американский интерьер в пастельных тонах...
На улице жара +30. Поехала в Москву, через полчаса вскрыли сумку. И что бы вы думаете у меня вытащили? Не электронную книгу, не новенький смартфон, не папку с документами, не кошелек и даже не зонтик. У меня вытащили бутылку воды...
Недавно Александра Кержакова пригласили на программу «ПрожекторПерисХилтон». Со свойственной им непосредственностью, ведущие программы начали выяснять, как нужно изменить правила футбола, чтобы российская сборная наконец начала выигрывать. – А давайте сделаем так, чтобы любой матч начинался со счета 2:0 в пользу России? – предложил один из них. – Ну что вы, этого мало… – со знанием дела ответил простодушный Кержаков.
Раскрываю Поваренную книгу 1905 г, в разделе: "Что делать, если к вам пришли гости, а в доме нет продуктов? " — "Пошлите кухарку в погреб, пускай она нарежет холодной буженины, лососины, добавит моченную клюкву, посыпет свежей зеленью и подаст на стол. Разлив домашней наливочки, извинитесь перед гостями. "
Была такая история, через 3 дня день строителя, шеф поручил найти, кто сможет на кирпиче вырезать поздравление, ну очень хотел выделиться таким подарком. Начинаю искать, гуглить, никто не делает это. Потом доперло позвонить в изготовление памятников. — Здравствуйте, такой вопрос, вы занимаетесь гравировкой кирпичей? — У вас что, мышь умерла?
В розовом детстве моем существовал особо ненавистный мне напиток, которым детей почему-то охотно потчевали. Назывался он «какао». Нехорошему названию соответствовало содержание: это была розовато-бурая «типа сладкая» жидкость. Я ненавидел эту дрянь, как ребенок может ненавидеть невкусную еду, которую дурни взрослые почему-то считают вкусной и пичкают ею «любя». На мое несчастье, эта дрянь входила в меню школьных завтраков и портила мне радость от вкусных изюмистых и маковых булочек и глазированных сырков, которые было нечем запить. Я покупал себе чай с кусочком «аэрофлотовского» сахара — это было гораздо лучше, чем буро-розовое буэээ. Особенно же меня оскорбляло то, что взрослые называли этот напиток «шоколадным». Сама эта идея меня глубоко оскорбляла. Шоколад-то я любил. И очень хорошо представлял себе, каким должен быть напиток из шоколада. Он должен быть шоколадным, вот. Зато в книжках, которые я читал в детстве, — особенно в исторических — время от времени попадались описания так называемого горячего шоколада. Его пили дамы и синьоры, оттопыривая мизинчик. Напиток, если верить описаниям, был очень горяч, благоухал ароматами и необычайно ласкал язык. Также я был в курсе того, что на проклятом и вожделенном Западе горячий шоколад тоже не является нечеловеческой редкостью, а, напротив, вполне себе ординарная вещь. В копилку рессентимента по отношению к тем упоительным краям это добавляло свою лепту, небольшую, но увесистую. Иногда — редко — любящие родители водили меня в какое-нибудь советское кафе, иной раз и в «Шоколадницу». Там, в частности, была такая благодать, как «блинчики с шоколадом». Их поливали шоколадным же соусом. Я с интересом изучал его: он был жидкий, да, но он не был напитком, нет. Еще существовало покрытие торта «Прага» из «шоколадной глазури». Но и это было, ясен перец, не то. Время от времени меня, конечно, посещали смутные мысли: а что если растопить обычную шоколадку? Я это и пробовал — в жестяной мисочке на огне. Получалась какая-то горелая фигня. Водяная баня — то есть кастрюля с кипятком, в который надо поставить другую, поменьше, — тоже приходила в голову, но это ж надо было «возиться». А главное — давил пресс: ну не может же быть, чтобы все было так просто. Иначе все только и делали бы, что пили горячий шоколад. Поскольку же никто его не пьет, а пьют гнусное «какао» — значит, в приготовлении сего волшебного напитка есть секреты, принципиально невоспроизводимые в нашей унылой жизни. Окончательно в этом меня убедил один умный мальчик, который тоже интересовался этим вопросом. Его интеллигентный папа объяснил, что для приготовления горячего шоколада нужен не простой, а концентрированный шоколад, который в Союзе делать не умеют, а покупают в Америке только для членов Политбюро. Насчет «только для Политбюро» мне показалось все-таки лажей, но общая идея была вполне достоверна. В самом деле, «должна же быть причина». Потом я услышал от одной девочки, что в каких-то московских кафе горячий шоколад таки подают. Описания соответствовали книжным, но это не утешало. Кафе — это был какой-то другой мир. Прошло время: перестройка, гласность, кирдык, тырдык, дзынь-бу-бу. Шел девяноста пятый год. Я занимался такой хренью, что и вспоминать стыдно. Мои друзья-знакомые занимались тоже хренью, тоже стыдной, нередко тошной, зачастую опасной. Как-то раз я зашел домой к одному из товарищей по заработку. Мы сидели в крошечной комнатенке и обсуждали денежные вопросы. Его очаровательно юная, но хозяйственная супруга спросила меня, хочу ли я чаю или кофе. Я не хотел кофе, а от чая меня уже тошнило. Что я и высказал, намекая, собственно, на пивко или чего покрепче. Но ожидания мои обманулись. Ибо через небольшое время эта милая барышня принесла поднос с двумя маленькими белыми чашечками. Внутри было что-то черное. Да, да, это был он! Горячий, черти б его драли, шоколад! К моей чести, я понял это сразу, с первого взгляда. Первый же глоток — впрочем, какой глоток, он был густой настолько, что его надо было есть ложкой, — развеял все сомнения. Это было то самое, что грезилось мне в детских мечтах. Тот самый вкус, которого я ждал столько лет. Тот самый запах, который грезился в думах. Тот самый цвет, тот самый размер и так далее по списку. Первая моя мысль была: ну вот, завезли. Наконец-то до темной, корчащейся в рыночных муках России дошло то самое загадочное сырье, из которого делают это чудо. Тот самый концентрированный шоколад. Дожили до счастья. И, конечно, я тут же задал соответствующие вопросы: как? из чего? где купили? – А ничего такого, — растерянно ответила милая барышня. — Шоколадку натираю на терке, нашу только, хорошую… Молоко со сливками добавляю, специи и грею. Он растапливается, ну и вот… Еще коньяку можно добавить немножечко. А вообще-то лучше из какао делать. Только хорошего какао сейчас нет. – Какое какао? — почти заорал я. — Какое какао? Из какао делают какао, эта такая гадость, ее пить невозможно… – Какао, — повторила барышня еще более растерянно. — Три столовых ложки на чашечку… Я тут книжку кулинарную купила, там рецепт, — добавила она совсем тихо, как бы извиняясь. Тут-то мне и открылась ужасная правда. Три. Столовых. Ложки. А в ту серо-розовую падлу клали хорошо если одну чайную. Всего лишь количество, которое по законам диалектики переходило в качество. Всего-то навсего. Ну и молоко вместо воды. Вся премудрость. Анекдотическое «евреи, не жалейте заварки». Ну и еще это самое «а что, можно? ». И ведь это нельзя было даже списать на то, что проклятые коммуняки лишали народ «буржуазной роскоши». Хрен ли! Рецепт горячего шоколада отнюдь не скрывало по ночам проклятое кегебе, а какао-порошок был, в общем, доступен. Дороговат, но многие другие любимые наши лакомства обходились дороже. И было бы в моей задрипанной жизни еще одно светлое пятнышко. Впрочем, вследствии я узнал, что определенный резон в рассуждениях про «концентрат» был. Хороший горячий шоколад «в просвещенных державах» делается из специальных гранул горького шоколада, на вид, кстати, довольно-таки неказистых. Но вообще-то это необязательно. Все дело было в элементарных знаниях. Нет, даже не в знаниях — достаточно было просто подумать. Я сам мог бы догадаться. Но чего-то не хватило — как раз этого самого «можно». Потому что я уже откуда-то знал, что «нельзя». Что из бурого порошка можно сделать только противное какао, и все. Все ведь пьют это гребаное какао и не петюкают — значит, других вариантов нет. Это же так очевидно.
Пошел сегодня мусор выкинуть. Только вышел с подъезда — какой-то малолетний гоп выхватывает у меня мешок и пытаецо убежать с ним. На уровне рефлексов кидаюсь за ним, догоняю, вставляю по полной, забираю пакет и довольный ухожу домой. Вот чувствую — где-то я себя обманул...
