01.11.24 стала свидетелем достаточно странной ситуации. Автобус, в котором я стояла, мирно ожидая своей остановки, застрял в пробке. Напротив его окон, остановился автомобиль, в котором сидел достаточно грузный мужчина. Неожиданно он стал с усердием креститься, делая это не по православному обычаю три раза, а беспрерывно в течение минуты, после этого он выдохнул и достал из пакета огромный гамбургер и принялся есть. Это новый способ похудения такой?..
2008 год, глубокая осень. Надо мне было попасть в дебри Карелии, поэтому поехал не на БМВ, а на УАЗе, в простонародии-козелок. На обратном пути спустило колесо, не беда-есть запаска, ставлю и еду дальше. Через десяток километров спускает и запаска, качать дырявое камерное колесо- без толку. До ближайшего городка Олонца, где есть шиномонтаж ещё
километров 20, пытаюсь медленно ехать на спущенном колесе, но резина сильно шлёпает по арке и крылу. Ножом по боковой окружности срезаю покрышку, и еду дальше на диске. в Олонце обе "шинки" закрыты так-как время уже далеко за полночь. Сижу в машине у закрытого шиномонтажа в полном расстройстве, мимо идут какие-то парни, и тут меня осеняет мысль! Спрашиваю- Ребят, а где тут у вас отдел милиции? Объяснили, как доехать. Подъезжаю на своём стреноженном коне(козле), поднимаюсь на крыльцо, на встречу выходят дядьки в форме. Здороваюсь, рассказываю про свой "пападос" киваю на наклонившийся УАЗик, поясняю, что очень хочу домой в Питер. Смотрят они на меня, как на придурка. И тут один говорит-Не, с отдела не дадим- нам самим ездить не на чем, но у нас есть один расху... ый под списание, год уже ждём, когда заберут, с него конечно нельзя снимать ничего, но ежели точно вернёшь- то можно. Поклялся, что верну через пару дней! Доковыляли до битого, поменял я себе колесо, взял у дядьки номер телефона, и таки доехал до Питера! Через пару дней снова еду в Карелию, в багажнике БМВ лежит спасительное колесо, звоню этому дядьке, говорит-А я сейчас на Олонецком посту ГАИ, мимо не проедешь! Подъехал, отдаю колесо, и достаю из машины благодарность. -Ты чего?! Мы же просто так тебе помогли! Я не возьму! И ребята не поймут! Может и ты меня на дороге выручишь когда, оставь себе! P. S. Человек остаётся человеком не зависимо от профессии, времени и места пребывания.)))
Вася был ветеринаром, лет дцать. Причем ветеринаром от бога. Лечил таких питомцев, которых в других клиниках сразу отправляли под шприц. Но как все врачи отличался отменным цинизмом. В его частном доме всегда жили собаки, кошки и прочая живность, к которой он относился весьма прагматично. В смысле кормежки. Для примера — приводит дама
к нему на передержку свою любимую кошечку в бантиках. Оставляет Васе денежку на особый сорт хариуса, которого единственного соизволяет откушивать кошечка. Ага, заявляет Вася, получите в лучшем виде, ехайте к себе в Майаму и гуляйте цельный месяц спокойно. Будем кормить по расписанию хариусом на парУ и подмывать трижды в день. Счастливая дама отбывает, а ее ненаглядная питомица получает от Васи корм — заваренный кипятком геркулес. Без всего. Кошечка брезгливо таращится на это непотребство и отваливает всем своим видом выражая презрение к этому двуногому. Ага, говорит Вася, и убирает миску в холодильник. На следующий день та же самая миска достается из холодильника и ставится перед кошарой. Презрение кошары к этому уроду только усиливается. Ага, говорит Вася и убирает миску в холодильник. Третий день, четвертый.. Самое большое достижение было 10 дней — держалась одна такая аристократка. Заканчивалось всегда одинаково — стоило Васе подкинуть в воздух сухарик, до земли он не долетал, кто-нибудь из питомцев ловил его прямо в воздухе. Загоревшие хозяйки питомцев не могли потом нарадоваться на них — те после Васиной передержки ели ВСЕ, а вдруг больше не дадут. Причем рефлекс жрать все, что найдено — сохранялся у всех пород одинаково и навсегда. Так было, пока к Васе не привели Машу — овчарку колли, которую бросили хозяева на дальних дачах. Маша была не только породистая, но и умная. Жидкий геркулес произвел на нее впечатление такой силы, что Маша стала проситься у Васи сопровождать его по поселку. Вася добрый, почему не пройтись с собачкой до махазина. Но у Маши была своя цель — она искала во встречных самых толстых женщин, тихонько отставала от Васи и кидалась толстухе под ноги жалобно скуля и подвывая. Все кончилось хорошо, одна такая дама пожалела собачку и взяла к себе жить. Вася был не против. Встречая на улице поселка двух кругленьких и упитанных особ — даму и Машу — он улыбчиво раскланивается с обеими. Они нашли друг друга. Маша умная, она понимала, что женщины добрее мужчин, а полные женщины — еще и хорошо кушают и явно не жидкую овсянку. Вот и нашла свое счастье.
Когда в 1942-м в эвакуации не стало отца, у меня началась депрессия, я не хотел больше жить. Вот тогда-то меня и стали брать с собой на гастроли артисты Малого театра оперы и балета. Они хотели меня спасти. 3имой, в жуткий холод, они отправились в Орск с мальчиком, тащившим за спиной казённую виолончель номер восемь.
по именам. Там были Ольга Николаевна Головина, солистка, Изя Рубаненко, пианист, аккомпаниатор, Борис Осипович Гефт, тенор, мой опекун в дальнейшем, Коля Соколов и Светлана Шеина — пара из балета, взрослые люди, заслуженные артисты. И я. Вошли мы в общий вагон, мне досталась боковая полка, на которую я и лёг, потому что ехали мы в ночь. И сразу же погасили свет в вагоне, и каждый из взрослых стал не раздеваться, а, напротив, что-то дополнительно на себя надевать. Потому что одеяльца нам выдали прозрачные.
Мне нечего было на себя надеть, да и та одёжка, в которой я пришёл, была аховая. Я скорчился под своим одеяльцем, и поезд тронулся. Я никак не мог согреться и понял, что уже не согреюсь, в вагоне становилось всё холоднее. Ночь, мрак, как в каком-то круге ада, умерший отец позади, впереди неизвестность, я еду куда-то никому не нужный. И я, помню, подумал, как было бы замечательно сегодня во сне умереть. И перестал сопротивляться холоду.
Проснулся я в полной темноте, оттого что мне было жарко. Одеяло стало почему-то толстым и тяжёлым. Я пальцами в темноте начал перебирать его и обнаружил, что всего на мне лежит шесть одеял. Каждый из ехавших со мной, не сговариваясь, в темноте укрыл меня собственным одеялом.
Позже, когда меня уже лишили гражданства, я говорил друзьям, которые требовали от меня злобы: а вот за эти одеяла я ещё не расплатился. И, может быть, никогда не расплачусь. Вот эти пять артистов, мой отец и масса других людей, согревавших меня каждый по-своему, — это и есть моя страна, и я ей должен до сих пор.
Длинные огурцы тоже покупаю не особо, но я их уважаю. Это у меня с детства, часть которого прошла на юге полуострова Таймыр, в городе Норильске. Проживало там аж четверть миллиона жителей, и проживало весьма сплоченно. Вроде город большой, но в обычных больших городах всё время кто-то уезжает, кто-то приезжает, дороги
кругом. А вокруг Норильска не было дорог, а была тундра, ночь и холод, вот все и жались друг к другу, как пингвины в пургу.
Овощи и фрукты завозили летом, в навигацию. Большей частью в консервах. В магазинах также широко был представлен "гювеч"? кусок льда, с торчащим из него болгарским перцем и стручковой фасолью. Долгой полярной зимой свежим овощам было взяться неоткуда, самолетами, понятно, не навозишься. Другое дело – для научных целей!
Мама моя работа в институте сельского хозяйства Крайнего Севера, в отделе растениеводства. Звучит, согласитесь, нелепо. И люди честно делали свою работу, доказывая, что никакого растениеводства в тундре не было и не будет, но их, почему-то, не разгоняли.
Так вот, мамина начальница ухитрилась выписать с материка образец длинного парникового огурца. Огурец прибыл, был с осторожностью распакован, признан исправным и немедленно порезан по числу детей сотрудников лаборатории.
Мне достался кусочек толщиной в два моих тогдашних пальчика. Я как можно тоньше отрезал прозрачный кругляш, и, положив его на язык, ждал, почти не дыша, когда огуречный леденец растает. Того кусочка огурца хватило мне дня на два. От него, зеленого, веяло весной и счастьем.
К сегодняшнему: "сын в четвертый класс перешел, потянет ли Жуля Верна". К школе меня готовила бабушка. Над моей кроватью висел плакат с алфавитом, я его терпеть не могла, учиться читать не хотела и проваландалась аж до шести лет, пока она не взяла в библиотеке "Таинственный остров". Якобы для себя, но сейчас я не верю, что бабушка не читала его раньше. Я, конечно, просила почитать вслух, она зачитала отрывок и сказала, что ей некогда.
Я вся извелась. Устав ждать, я взяла книгу, открыла на той странице, где читала бабушка, и прочла ее на одном дыхании, а потом еще раз сначала. Я сама не поняла, как у меня получилось, и даже не задумывалась об этом, потому что была занята совсем другим. К школе я прочла всю детскую литературу в доме и часто просила бабушку отвести меня в библиотеку, чтобы взять еще что-нибудь.
Напомнили мне тут про одну историю из нашего славного рекламного прошлого. Работали мы тогда в рекламном агентстве PRO. И вот как-то перед очередными выборами упал банальный заказ — нанесение надписи на промо ручку для раздачи избирателям то ли коммунистами, то ли еще какими одиозными товарищами, уже не помню. Надпись была пафосной донельзя — "За победу патриотов России! "
Работы там было на 10 минут, сделал дизайн-макет, отправили факсом заказчику, тот прислал в обратку подписанный макет-подтверждение, что все ок. Заказ ушел в производство и про него тут же забыли.
Гром грянул несколько позже, когда после получения заказа рекламодатели орали в трубку что-то неприятное, а я в а[ут]е смотрел на дело рук своих, свежеотпечатанную рекламную ручку, высочайше утвержденную во всех инстанциях (включая самих патриотов) на которой красным по белому горела надпись "За свободу патриотов России! ". Игры разума, однако.
Безумно боюсь с кем-то не попрощаться, не сказать нужные слова. Боюсь провести с кем-то слишком мало времени. Время ведь течёт, и его не вернёшь обратно.
Пока трое мудрецов спали под деревом, озорной ребенок покрасил их головы в красный цвет. Проснувшись, каждый мудрец обнаружил дело рук ребенка на головах своих друзей. Естественно они начали смеяться. Внезапно один замолчал. Почему?