Накануне премьеры спектакля "Собор Парижской Богоматери". Роль горбуна Квазимодо досталась старожилу театра.
Спектакль, по идее режиссера, начинался с того, что Квазимодо в полумраке должен был под звук колоколов пролететь, держась за канат через всю сцену.
Но был у него один маленький недостаток - очень уж он любил водочкой побаловаться.
И вот настал день премьеры.
Перед премьерой пришел актер-ветеран на спектакль вусмерть пьяным. Шатаясь из стороны в сторону, добрел до гримерки, нацепил горб и лохмотья Квазимодо.
Зал полон. До начала спектакля остались считанные минуты. Режиссер, повстречав его, опешивши сказал:
- Да вы же по сцене пройти прямо не сможете, не то, что на канате летать.
- Да я 30 лет на сцене и прошу за этот счет не волноваться, - пробурчал актер и направился к сцене.
На сцене полумрак, зазвонили колокола, вдруг, через всю сцену, слева направо пролетел Квазимодо, затем справа налево пролетел Квазимодо, затем еще раз и еще раз...
Раз эдак на шестой, Квазимодо остановился посреди сцены и повернувшись к переполненному залу спиной, держа канат в руке и смотря на кулисы, в полной тишине произнес:
- Итить твою бога мать! Я тут, как последняя с@ка карячусь, а эти козлы еще даже занавес не подняли!
Возвращаются с охоты
два нарика без дичи. Один другому говорит:
- Слышь, Вася, что-то я не вдуплю: то ли утки высоко летали,
то ли мы собаку низко подкидывали...
- Вот я себе думаю, Фима... С одной стороны, в гости без бутылки приходить неприлично. Но таки с другой стороны, если у тебя есть бутылка, зачем уже тащиться в гости
