— Сегодня была крупная контрольная по русской истории. Мы прошли большой блок до этого, рассказать его, ну никак! Решили сжульничать — на первой паре был древнегреческий и мы всем курсом на перемене исписывали доску древнегреческим описанием сражений, дат и генеалогии Петра Великого. Якобы "учитель забыл стереть с предыдущего урока". — Прокатило? — Преподаватель входит и смотрит на доску. Стоит молча, без движения секунд 30, после чего поворачивается и спрашивает: "Да, молодцы, но где цифры? ". Мы честно признались, что буквами написали. Он кивнул и приказал не стирать — давно таких шпор не видел.
* * *
— Кажется я сегодня сломал преподавателя. — ? — Изучали на психологии различные тесты, и проверяли на себе для примера. И было среди прочих задание дорисовать картинку — волна в квадратике. Ну сдали, препод проверяет, комментирует. И тут он зависает, намертво, смотрит на листок, думает, опять смотрит, в итоге просит нарисовавшего пояснить что это, а после сказал что ЭТО ни под какую классификацию не подойдет. — Угадай чей лист был? — Уж догадываюсь, так что ты там изобразил? — Ну я смотрю волна какая-то, и дорисовал первое что пришло в голову — осциллограф.
Джеймс Клерк Максвелл История о математике Джордже Данциге, в студенческие годы решившего две считавшиеся неразрешимыми задачи, спутав их с домашним заданием, напомнила мне аналогичную историю с физиком Максвеллом. Это, как известно, автор названных его именем уравнений, лежащих в основе классической электродинамики, и названной его именем формулы распределения скоростей, играющей важную роль в классической молекулярно-кинетической теории газов. Менее известно — даже среди физиков, что задачу о распределении скоростей Максвелл решил на экзамене. Экзаменатор (тоже известный физик) считал задачу нерешаемой, но коварно предлагал ее экзаменуемым, желая отсеять "невежд". Вот что писал об этой истории советский физик Капица, услышавший ее от самого Максвелла в период работы в Великобритании (цитату взял из vikеnt. ru): «Происходило это в Кембридже, во второй половине прошлого века. Теоретическую физику тогда преподавал Стокс. К нему пришел сдавать аспирантский экзамен один молодой человек. Аспирантский экзамен в те времена был довольно трудный, потому что аспирантур тогда было очень мало — всего две-три, и состязание за право попасть в аспирантуру было очень трудным. Стокс давал задачу, причем система была такая: давался десяток задач, и студент сам выбирал те, которые он хотел решить. Ему давалось определенное число часов, и Стокc, не стесняясь, ставил часто неразрешимые задачи, чтобы посмотреть, знает ли студент, что эта задача неразрешима. Он ставил, например, такую задачу (то были доМаксвелловские времена): найти распределение скоростей в газе. Тогда это распределение скоростей не было известно. Бернулли и все остальные считали, что скорости примерно равны. Молодой человек, к удивлению Стокса, решил эту задачу, и решил правильно. Вы догадываетесь, что этот молодой человек был не кто иной, как Максвелл. Таким образом, открытие закона распределения скоростей молекул в газе было сделано Максвеллом на экзамене».
Первая пара в университете... Все студенты тихо дремлют... Вдруг немного приоткрывается дверь. Преподаватель, не глядя: — Выйди и войди... Как мышь... Маленькая белая мышь... Дверь открывается... В дверях здоровенный такой негр (студент по обмену), обреченно: — Тсс... Я маленький белый мышь...
dаpi: Обычно на собеседованиях спрашивают то, что сами недавно узнали.
Мы преподавателя по психофизиологии загоняли в угол на лекции: договариваетесь, что когда препод начинает отходить вправо — то аудитория начинает потихонечку шуметь: ручками пощелкивать, бумажками шелестите, шептаться. Отходит влево — замолкает. Конец лекции читается из левого угла : ))
Дело было в студенческом стройотряде. Мой приятель по вечерам оставшиеся от 12-ти часовой работы на бетономешалке силы тратил на сельскую парикмахершу. Как-то раз провожая ее домой столкнулся с ее мужем — милиционером, который был выпивши, но при оружии. Началась погоня со стрельбой. Приятель от страха бежал не разбирая дороги и в итоге забежал на кладбище. Но несмотря на весь ужас ситуации не смог удержаться от смеха, когда за спиной услышал крик мужа парикмахерши "Стой, тебе дальше не надо".
Все мы, конечно, знаем, что слухи рождаются и распространяются стремительно. Но всей скорости и мощи этого процесса я себе до поры все же не представлял. Однажды летом собрался с двумя коллегами в небольшую экспедицию. А я в такие поездки старался, по возможности, хоть пару-тройку студентов прихватить. Ну и тут на четверых место в машине нашлось. И вот один коллега спрашивает меня — как, мол, мои студенты-то, все в общем котле участвуют? Или кто отдельно питаться хочет? Отвечаю — трое с нами хотят, а один — со своей едой поедет. (Парня здоровье подвело, ему диета нужна, ну, да в такие детали я вдаваться не стал). Коллега выслушал и сам себе под нос буркнул: угу. . ясно... ну, бывает... Может, по религии чего есть не положено или еще как... И ушел. Не успел я и глазом моргнуть, как прибегает второй коллега. И сходу на меня наезжает: — Вот нафига ты это делаешь-то? Зачем опасного сектанта с собой тащишь? Вот он нас ночью ножичком-то и почикает. И вся эта эволюция заняла от силы минуты две.
Учился в ВУЗе, 1987 год. Военная кафедра по профилю — командир мотострелкового взвода на БТР. На занятиях боевой офицер, который прошел все, где воевал СССР, задает вопрос моему однокурснику: — Товарищ студент, БТР Ла Манш переплывет? Студент: — Если вы прикажете, переплывет, товарищ полковник! — Садись, пять.
На международном турнире по шахматам один совсем уж юный игрок победил старенького соперника. — Знаешь, кого ты обыграл? — спросили юношу после партии. — Это гроссмейстер N, участник матчей претендентов, автор множества шахматных книг, по которым училось не одно поколение шахматистов. — Мне ничего не говорит эта фамилия, — ответил молодой победитель. — И книг его я не читал. Естественно, старому гроссмейстеру тут же донесли об этом. На какое-то время ветеран задумался, а потом произнес: — Может быть, поэтому он и прогрессирует так быстро. .
Были мы в студенчестве моем на Белом море, на летней практике. Жили на острове, в бараке. Преподы на втором этаже, мы – на первом. И каждый вечер шла у нас пьянка. А потом припасы наши кончились. Ближайший магазин – на Большой земле, туда суденышко изредка ходит. Вот и отправили мы на нем делегата с деньгами и авоськами – закупить чегонить пожевать, а главное – чтобы горючего, горючего-то взял побольше. И преподы тоже за харчами собрались. Но им наши буйные пьянки-гулянки к тому времени уже здорово надоели. Оно и понятно – им же хотелось не за нами следить, а самим спокойно бухнуть. Поэтому они в магазине глаз с нашего засланца не спускали, так и ходили за ним следом, караулили, чтобы он чего спиртного не купил. Так и не удалось ему отовариться. Хорошо, улучил он момент и мужику знакомому с нашего острова деньги сунул – тот нам водки потихоньку и взял. И тоже на остров обратным рейсом вернулся, вместе с нашим фуражиром и преподами. А эмиссар наш гордо продемонстрировал преподам купленные пряники да конфеты. Теперь, значит, задача – как горючку у мужика из деревни забрать и незаметно в барак доставить. Преподы-то нас ой как хорошо знали, чуяли подвох, на стреме были. Всех, кто с сумками в барак заходил, останавливали и шмонали. А дело уж к вечеру идет... Пригорюнились мы. Как же так, и водочка есть, и близко, и наша – а никак ее не взять. Опять же, надолго ли у мужика того терпения хватит, на такое наше богатство-то любоваться? Ведь позарится он, рано или поздно... И тут меня осенило. Взял я здоровенный бидон сорокалитровый, с которым мы за водой ходили, да и пошел, будто к роднику. А сам – боком, боком – и в деревню. Забрал у мужика бутылки, каждую обмотал полиэтиленом, в бидон их засунул. Дошел до родника. Бидон водой залил, на горб взвалил и, пошатываясь от такой тяжести, в барак поплелся. А в окне второго этажа, уж вижу, начальник практики торчит, как кукушка из часов – окрестности озирает, меня поджидает. Увидел – и бегом вниз. Встречает в дверях, ехидно улыбается. Ну – говорит – колись, куда ходил? Я – дык вот, вот она, водичка-то родниковая, полный бидон. Хмыкнул он недоверчиво, приподнял бидон, покачал – да, тяжелый, и стекло не звякает, бутылки друг о друга не стучат. Застежки с крышки снимать не стал, так пропустил. Через час спустился он к нам на этаж, хотел что-то про планы на завтра сообщить – и глазам не верит: все уже в зюзю бухие, за столом сидят с красными рожами, веселые, матерную песню горланят. Он прямо опешил, только и спросил: — КАК... ? И обратно ушел. А у нас уж дым коромыслом, и все нам пофиг. Долго ли, коротко, но коснулся разговор одной студентки нашей – девчонки вроде бы и неплохой, но уж оооучень страхолюдной. (Забегу вперед: она потом специально на дальнюю северную метеостанцию распределилась, где уж наверняка одни мужики — и попала, бедняга, в маленький, сугубо женский коллектив, сформировавшийся по этому же самому принципу сплошь из ее таких же товарок по несчастью). И вдруг говорит один из наших, размякший и подобревший: а вот жалко мне ее, мужики, ей-ей, жалко. Она ведь никогда не то что... это самое... она ведь даже "его" живьем не увидит. Это ж разве жизнь? Так давайте мы ее пожалеем, штоле? Тут и самые пьяные встрепенулись, согдрогнулись – ибо уж очень страшна была эта особа, и нет в природе такой дозы, после которой на этакий подвиг сподобишься. Ты чего же это – говорим – совсем уж допился, брат? Офигел? Что предлагаешь-то, сам подумай! Вот сам и "жалей"! А парень этот только усмехается – да нет, нет, мол, мужики... не так вы меня поняли, на такое-то и впрямь никто не решится, сколько водки ни стрескай. А давайте мы того... ну, пока в кураже... просто покажем ей! Все вместе, во! Это ж будет ей на всю жизнь воспоминание. Да вон она, гляньте в окно – как раз в туалет пошла. И до того был народ наш уже хорош, что предложение это показалось нам очень даже дельным, вполне себе гуманным и альтруистичным, и в чем-то даже жертвенным и благородным. Сказано – сделано. Накатили мы еще, высыпали наружу гурьбой, подошли к покосившемуся туалету "типа сортир", встали в шеренгу – и все пятеро разом вытащили. Стоим, значит, как перед психической штыковой атакой, строем, с оружием наперевес. Ждем. И вот медленно открывается дверь туалета – и выходит оттуда... начальник практики. Стал он как вкопанный. Медленно нас оглядел. Выматерился. Головой покачал. Рукой махнул. И пошел восвояси.
Общага, раннее утро, все еще спят. Шлепаю на кухню с глубокого бодуна. На плите холодный чайник. За стаканом лезть влом. Беру чайник, прикладываюсь к носику, запрокидываю голову... На потолке прилеплен листок, на нем маркером: "Наливай в стакан, СУКА! " Пля, чуть не подавился. С тех пор из горла ни-ни...
Политкорректность. По объявлению на аvito покупали GPS навигатор, продавец — преподаватель института дружбы народов имени Лумумбы назначил место сделки на «своей» территории. Приехали, зашли, позвонили. Препод сказал, что сейчас на занятии и просил подождать. Заняться нечем, решили потравиться никотином. «Где тут курилка? На улицу лень спускаться». Подруга: «вон, у афроамериканцев спросим». У противоположной стены три темнокожих студента разговаривают о чем-то на своем олбанском. Подходим. Разговор замолкает, один, с интонацией одновременно обиды и гордости, практически без акцента: «мы не афроамериканцы, мы НЕГРЫ». P. S. А такое понятие, как специальное место для курения, там отсутствует в принципе, курить можно где угодно и что угодно, главное не попадаться на глаза руководству и не сорить окурками.
Был у нас одногрупник Вася, с которым пить мы боялись. А то пи3*ец. А ему хоть бы хрен — НИКОГДА его не видели напившимся и наверное поэтому — НИКОГДА трезвым. Всегда типа чуть-чуть наметле и хрен скажешь, сколько выпил. Так вот — сдавали мы какой-то устный зачет. Я шел последним, а он передо мной. Препод свой лимит двоек уже исчерпал и сидит добрый такой. Ну подходит Вася к нему с пустым листом отвечать и мычит что-то грустно. А препод уже так раздобрел, что все равно решил ему поставить зачет — и поэтому, дав ему учебник, посадил обратно "подготовиться". Так вот я уже ответил, иду к двери и вижу — Вася идет к преподу обратно с книжкой и листиком. "Сволочь", — думаю, — "мне бы так легально переписать", и вижу — он кладет учебник перед преподом и тихо так бубнит: "Вот. Я здесь нужное ПОДЧЕРКНУЛ"... ... ... . Выходил я лежа. Зачет ему поставили.
Подруга и ее парень учатся на одной специальности, но в разных вузах. Защита у обоих одновременно, так они написали один диплом на двоих!
