Эпоха Горбачева ... Уже начался полусухой закон , в магазинах все хуже с продуктами, в рабочих столовых, из-за того что часть продуктов закупалась у кооператоров , цены поползли вверх. Раньше обед там обходился максимум в рубль и вдруг стал 3. . 5 рублей ... А в нашей , студенческой столовой , комплексный обед по прежнему стоил 70 копеек... Неудивительно , что рабочие стали все чаще заходить пообедать в нашу столовую, там возникли большие очереди , студенты и преподаватели стали из-за этого все чаще опаздывать на пары... Тогда ректор распорядился пускать в столовую только преподавателей или по студенческим . А следить за порядком поручил четверым студентам покрепче , в эту четверку попал волей случая и я ... Все шло нормально, увидев объявление "вход только по студенческим " и охрану с повязками , люди спокойно разворачивались и уходили ... Один раз, приходит невысокий мужичок, ростом от силы 145-150см , и настойчиво так ломится в дверь , я ему показываю на объявление и вежливенько так объясняю , что теперь вход только студентам. "А может , я тоже студент" -заявляет злобного вида коротышка "Покажи студенческий? " Вместо ответа, коротышка молниеносным движением берет меня рукой за горло , приподнимает над землей как пушинку, и тихонечько так меня затылком двигает о бетонную стену , после чего , голова моя как то странно замутняется , я медленно сползаю по стене ... Мои коллеги "дружинники" (а один из них — мастер спорта по боксу, чемпион института и даже города, я в его секции в свое время тоже годик занимался, но особых успехов не достиг , да и система "завод-ВТУЗ" не оставляла нам времени ни на что , вот и бросил) — увидев все это, они тактично решили все происходящее "не заметить" , просто отвернулись , и только когда коротышка зашел в столовую, помогли мне встать ... Тихонечко мне так шепчут, что коротышка этот — отморозок полный , боец , якобы только откинулся, мол, лучше с ним не связываться ... Т. е. , только мне одному что то было надо , все остальные согласились "охранять право студентов на обед" только из меркантильных соображений (зачет) , и явно повторять подвиг Александра Матросова не собирались ... Стою, обдумываю эту мысль, тем временем, потихоньку и голова проясняется ... Тут из столовой выходит пообедавший и явно подобревший коротышка , фамильярно хлопает меня по плечу и довольно громко говорит что то вроде : " Ну что, дружинник, мало каши ел, иди котлет поешь! ... " Собираюсь , будь что будет , пнуть ему со всей дури сапогом по затылку (он уже спускался по лесенке) , и тут он себе под нос бурчит "А кореша то у тебя , хм, то еще гавно" ... Мысленно соглашаюсь с ним и , бросив повязку на землю, ухожу учиться на пару (зачет по предмету дружинникам обещали автоматом) , ну ничего, выучу, чем на крыльце столовой клоуна изображать ...
* * *
На 3-ем курсе был у нас курс коррекционной педагогики. Вел его уважаемый профессор. Лекции были очень интересные и эмоциональные. И решил он нас сводить в качестве практики на предприятие для слепых. Показал нам изделия, которые изготавливаю инвалиды по зрению, показал в каких условиях эти люди работают и повел в комнату для занятий со слепыми детьми. Среди книг и прочих материалов были и выпуклые картинки, изображавшие различных животных. Ребенок должен на ощупь понять и запомнить очертания предложенного животного. На одной картинке был изображен зайчик примерно в метр в высоту и пол метра в ширину, одни только уши 50 см. А на другой картинке был медведь, вся картинка не больше 40 см. Он показал нам эти шедевры и спросил: — Господа студенты, скажите пожалуйста, кого после этих картинок слепой ребенок будет бояться всю жизнь: ЗАЙЦА или МЕДВЕДЯ?
На военной кафедре МГТУ им. Бумана вел военку у нас в общем-то не злобный "товарищ подполковник". Время стерло его имя из памяти, но некоторые приколы помнятся. Свою незлобу он компенсировал требованием дисциплины, а конкретнее боролся с опозданиями. Если кто-то опаздывал, то он сначала вежливо интересовался причиной, а потом заносил опоздание в журнал посещений, так как уважительных причин для опоздания он вообще не знал. Происходило это в таком ключе: — Студент (С): Товарищ подполковник, разрешите войти! — Подполковник (П): Разрешаю, почему опоздали? — С: *жалобно* Товариш подполковник, электричку отменили, прошлось на следующей ехать. — П: *немного ухмыляясь, но серьезно* так раньше же из дома выходить надо. Вы же знаете, что транспорт может опоздать. Проходите. *открывает журнал посещяемости* так, что тут у нас — уже 2-е, еще одно и будем поднимать вопрос об отчислении с военной кафедры. — С: : ( Но как говориться однажды нащла коса на камень. Было дело, опоздал студент Александр К. . кин. Далее — Александр К. . кин (АК): Товарищ подполковник, разрешите войти! — П: Входите, Вы почему опаздываете? — АК: *с придыханием, но четко* ЗАДЕРЖАЛСЯ! — П: эээ ... ну это . . тогда ... проходите. Произошел какой-то сбой в программе "товарища подполковника". Может он ассоциировал фразу ЗАДЕРЖАЛСЯ с начальством (начальство не опаздывает, оно задерживается) мы не узнам, но журнал забыл он посмотреть, и это опоздание осталось неучтенным.
Голодный вечер перед гастроскопией. Жрать нельзя ничего, кроме слабительного. Ну, пожрал слабительного — не сытно, еще сильнее жрать захотелось. Что делать? А что делает нормальный студент, если нечего жрать? — Спит. Ну, думаю, идея! Не пожру, так хоть высплюсь. Достал мощное снотворное, чтобы железно, на всю ночь... И тут до меня дошло, что я нахожусь в одном шаге от большой, большой катастрофы.
Столовая в универе в Германии. Здание информатики и математики. — Почему у вас вся еда острая? Немецкие блюда обычно неострые, — спрашиваю я у повара. — Так у клиентов острая, — говорит добродушный пухлый немец и кивает на очередь сплошь из индусов и китайцев.
В восьмом классе нас повезли на картошку. Это, если не ошибаюсь, был последний год, когда школьников из нашей школы возили на картошку. Поехали на пазике. Сидеть на самом заднем диване было очень весело — на кочках подпрыгивали аж до потолка. Пособирали картофан часа четыре, попили чаю из термоса, пожевали бутеры, а потом вроде как домой собрались. Но автобус не возвращался за нами и образовалась пауза, которую я сразу же заполнил духом приключений и авантюризма. Рядом с полем была заброшенная ферма. Туда-то я и пошел за новыми впечатлениями. Побродил в потемках, посмотрел на остатки какой-то техники… Скукота. Пойду к своим, думаю. Тем более, что они уже начали орать, что автобус приехал. Между мной и автобусом была какая-то полянка. Ровная-ровная, заросшая еще не пожухшей травой. Не долго думая, решил бежать напрямик к автобусу, чтобы не опоздать. С разбегу влетел на полянку и тут же провалился по пояс в навоз. И все. Ни туда, ни сюда. Медленно продолжил погружаться дальше. Оказалось, что это не полянка вовсе, а выгребная яма, куда навоз с фермы сваливали. Просто давно не пользовались и она сверху травой заросла. Друзья-товарищи, наблюдавшие за моим конфузом с другого берега, меня оттуда втроем еле вытянули, а сапоги так и остались на дне. На обратном пути я наслаждался прыжками до потолка на заднем сидении пазика в гордом одиночестве. Многие предпочли ехать стоя в другом автобусе, лишь бы подальше от моего духа авантюризма и приключений.
Историю эту рассказал на недавнем банкете по юбилею альма-матер наш известный космонавт, которому долгое время, а может и до сих пор, принадлежал мировой рекорд по непрерывной жизни в космосе. В перерывах между космическим житьем он читал лекции студентам в одном весьма пафосном вузе и даже числился там не то доцентом не то старпером (старшим преподавателем) на кафедре, которая однажды и запулила его в космонавты. Итак, кто не в курсе, в нашей федерации назрела реформа высшего образования. В общем-то она назрела только среди историков, лириков, бухгалтеров и юристов, но под раздачу реформирования попали все. Даже те, кто был давно впереди планеты всей. Само собой, как у нас принято, реформировать всех успешных и передовых должны те, кто в обозе — юристы и экономисты. А какие принципы реформ у юристов и экономистов — индикаторы, показатели, план, отчетность, аудит, контроль и тд. И вот, наш герой, после не то годового, не то 16 месячного полета, слегка оправившись, отправляется в альму-матерь с лекцией о недавнем походе. Ан нет. Мир изменился в его отсутствие. Где товарисч преподаватель был все это время? Почему электронный контроль не зафиксировал его посещения? Где за все это время публикации товарисча преподавателя в передовых зарубежных журналах из утвержденного экономистами списка? Где его выступления на конференциях из утвержденного юристами списка? Где заявки на научные исследования и гранты в соответствии с требованиями реформы образования? Наш ВУЗ не щадя профессоров борется за место в рейтингах шанхайского и оксфордрищенского университетов, а вы, товарисч преподаватель, тянете индикаторы вуза вниз. Ну и что, что нет шанхайских и оксфордрищенских космонавтов — космонавтов-экономистов и космических юристов тоже нет — значит космонавты нахрен не нужны реформам. Ну и что что им до вас лет дцать колупаться — у нас реформа, а главное в российском образовании сейчас что? Место в их рейтингах, индекс цитирования и количество иностранцев. Нам, говорите, это не нужно? Да вы в своем уме, как же мы будем учить ядерной физике и космонавтике без нигерийских преподавателей? Ступайте вон, товарисч космонавт, из наших твердых рядов индикаторных борцов за индексы цитирования. Так и уволили нашего героя. К счастью экономистам не удалось разогнать всех физиков и математиков из альма-матери, отбили они у реформаторов космонавта, спрятали его среди своих рядов, пригласили на юбилей, но надолго ли? Реформы они как катили образование, так туда и катят, вон еще и медицину пристегнули. В общем решили наши космонавты искать в свой летный отряд юристов и монетаристов, даже эксперименты на орбите им придумали. Но что-то не видно желающих из полка реформации, болеют наверное чем-то. Если у вас есть кто на примете — вы дайте знать. Адрес известен — пос. Звездный, Московская область. До встречи
Уже много лет преподаю органическую химию. Предмет сложный, конечно, студентам его учить тяжело, да и не больно охота многим. И чтобы не учить, они предпочитают друг у друга списывать. Вот и на последнем экзамене я в подробностях пронаблюдал, как два гаврика этим занимались. Проверил их работы — оба написали абсолютную чушь, но, чушь практически идентичную. Надо было, конечно, обоим двойки сразу поставить, но я решил поразвлечься — одному поставил двойку, а другому четверку. Результат не заставил себя ждать, "двоечник" прибежал ко мне в кабинет с требованиями, дескать, у него и у его товарища одинаковые ответы, и он не понимает, почему он получил два, а его товарищ четыре. Я сделал вид, что удивился, и попросил, чтобы они оба ко мне зашли для проверки. И ведь хватило же им ума, зашли. Я же, типа, экзамены перепроверил, поблагодарил обоих за честность, и "четверышнику" оценку тоже на двойку переправил. А потом наслаждался видом из окна, как они друг на друга вопят, и кулаками машут.
Гимнаст-извращенец. — Сань, а Сань! Я тут пока в госпитале лежал, вы какой-то зачет по брусьям сдавали. Как правильно упражнение называется, скажи, а? — вопрошал Ваня Пупкин у своего сокурсника. Ваня Пупкин. Каким ветром этого паренька, имевшего рост метр пятьдесят в прыжке на коньках с батута, наивное веснушчатое лицо, уши, навевавшие воспоминания о такси с раскрытыми дверцами, паническую боязнь противоположного пола (не уверен, что даже на настоящий момент он расстался с девственностью) и абсолютную отрешенность от мира сего занесло в академию имени Жуковского не знал никто. На занятиях по физподготовке он умудрялся смешно даже просто висеть на перекладине (если удавалось допрыгнуть). В итоге после попыток пяти сдать зачет по любому виду упражнений ему приходилось бежать к преподавателю, "ставить рапорт на стол", клятвенно заверять, что уж к следующему-то зачету он точно приобретет силу Геракла и телосложение Аполлона и умолять на этот раз как-нибудь уж поставить ему зачет. После чего капитан со вздохом убирал булькающий "рапорт" в ящик стола, посылал Ваню, которого кроме как "гимнастом" уже и не называл, взять в подсобке краску и кисть и что-нибудь подкрасить в спортзале и выводил в зачетной ведомости столь вожделенное Ваней "удовлетворительно". На этот раз Ваня умудрился больше месяца проваляться в госпитале, а наш факультет как раз за то время сдал зачет по брусьям по упражнению №N, что-то вроде "подход-выход силой-мах ногами-кувырок-е@нуться-не сломать шею-отход", и вот теперь бедолага допытывался, как именно называлось то извращение на брусьях, заранее мысленно прикидывая литраж очередного "рапорта", который ему придется за него отдать… — Короче так, Ванек, не кани! Брусья — это тебе не перекладина. Тут не надо заучивать всю последовательность движений, так как каждое упражнение имеет четкое название! То, что мы сдавали, называется… Санек. Личность весьма неординарная. Личико ангелочка и душа дьяволенка. Если старушка спрашивала у него на улице, как бы ей попасть на Красную площадь, то после объяснений, данных ей с лучезарной улыбкой и светящимся в глазах желанием облагодетельствовать все человечество бедная бабуля отправлялась куда-нибудь в направлении станции Бирюлево-товарная… До конца дослушать ответ Санька мне не дал рык капитана: — Тащщщи курсанты! Строиться! В три шеренги становись! Так! Сегодня по плану занятий… (Далее последовал список программы по совершенствованию наших организмов) Все все поняли? Вопросы есть? — Тащ капитан! Курсант Пупкин! Разрешите обратиться! — раздался с левого фланга робкий голос Вани. — А! Наш гимнаст! Ну давай, разрешаю, обращайся! — Тащ капитан, а… Когда можно будет… Ну тем, кто не сдавал… Сдать зачет… — Мля! Ты военнослужащий или где?! Ты тут не ж@пу мни, а громко и четко сформулируй свой вопрос! Пупкин напрягся… — ТАЩ КАПИТАН, РАЗРЕШИТЕ УЗНАТЬ, КОГДА МОЖНО БУДЕТ СДАТЬ ЗАЧЕТ ПО КУНИЛИНГУСУ НА БРУСЬЯХ?! Повисла секундная пауза, затем третья шеренга легла… Первые две продолжали стоять, хотя от смеха ноги и подкашивались… Я скосил глаза на Саню — такое выражение лица я уже один раз видел… У моего кота, который со стола однажды целый пакет сметаны скинул… Капитан побагровел… — Твою мать! По какому еще, нах… кун@лингусу? Ты у меня, гимнаст-извращенец, еще и по мин@ту на перекладине зачет сдавать будешь! Слегла вторая шеренга… Первую положил последующей за этой репликой вопрос Пупкина, который стоял с уже малиновыми ушами и никак не мог понять причину всеобщего веселья. — А что — все уже сдали? . .
О наших учителях. С благодарностью и любовью. В физматшколе-интернате № 45 при ЛГУ или "интере", как эту школу называют те, кто имел к ней отношение, было много замечательных учителей. И многих из них, не смотря на их строгость, мы очень любили. Даже припевка у нас там ходила: "Среди наших учителей каждый третий — не еврей". Но это тоже было любя. На встречах одноклассников до сих пор с любовью и уважением звучат фамилии преподавателей — Йонин, Наймарк, Беккер, Курляндчик... Причем, Беккер — был Борис. Прямо как известный немецкий теннисист тех времен. Только не немецкий. И не теннисист. Отдельно стоит упомянуть Терехова Виктора Максимовича, преподавателя физики. Добрый и забавный, как Винни Пух. Очень хороший физик. Правда, из-за того, что он был добрый, а я ленивый и пофигистичный, физику я почти не учил. Точнее, учил только то из физики, что всегда меня интересовало — механику. Статику, кинематику и динамику. На электричество и термодинамику честно положил с прибором. Но это ни в коем случае не вина Виктора Максимыча. Да и мне в последующей жизни в работе не требовалось, но это отдельная история. Больше всех же, на мой взгляд, любили, боялись и уважали преподавательницу русского языка и литературы Наталью Павловну Соболеву. Это может показаться странным, все-таки, физматшкола. И преподаватели по математике, физике и прочим естественно-научным предметам там были очень высокого уровня. Надо просто знать масштаб ее личности, чтобы понимать отношение к ней. Она была очень строгим педагогом, люто "прессовала" за опоздания на урок. Терпеть не могла хамства и жлобства. Не выносила безграмотного письма и безграмотной речи. Но на уроках у нее всегда было очень интересно. Методы же ее бывали подчас нестандартными. Впрочем, нестандартными, возможно, они были для обычной школы. В интере же это были вполне общепринятые и допустимые педагогические ходы и средства. На зубрежку там особо не налегали, предпочитая чтобы ученик понимал суть. Однако некоторые вещи требовалось знать как "Отче наш"... Например, как-то раз на тригонометрии в 9-м классе преподаватель раздал всем чистые листочки. Затем он попросил подписать их и пронумеровать строчки с первой по двадцатую. Далее он напомнил, что на предыдущем занятии задал нам выучить наизусть двадцать определенных тригонометрических формул. Причем, конкретно к этому занятию. Контрольная работа, которую он объявил, будет заключаться в беглом написании "ответных частей" формул. Не надо писать левую либо правую часть формулы и знак "равно". Напротив нужного номера строчки надо вписать только то, что находится по другую сторону от знака "равно". На заполнение каждой строки — всего несколько секунд. От одной до пяти. Только то время, которое требуется для записи. На вспоминание времени не дается. Формулы обязаны вылетать из мозга автоматически. Можешь, конечно, пытаться вспоминать, но преподаватель уже диктует номер следующей строчки и очередную часть формулы... Контрольная считается зачтенной, если правильно написано не менее восемнадцати формул из двадцати. Мы резонно уточнили — что с будет с теми, кто не сможет? А будет следующая контрольная. В которой будет уже сорок строчек. И право на ошибку только в четырех строчках. И так далее. В общем, когда мы с несколькими одноклассниками засыпались на очередной контрольной, написав не то по пятьдесят три формулы из шестидесяти не то по семьдесят одной из восьмидесяти, преподаватель смилостивился и сказал, что этого достаточно и нам впредь наука. Последние же формулы были к тому моменту уж совсем зубодробительными и "многоэтажными". Подозреваю, именно в этом была причина, что "пытка апельсинами" прекратилась. А не в гуманизме преподавателя. Ну или ему просто надоело. Однако вернемся к Наталье Павловне. Как-то раз она дала задание всем непременно прочитать к определенному дню "Войну и Мир" Льва Николаевича. Чтобы все могли обсуждать роман со знанием вопроса. Нам бы сразу почуять неладное, но... "Безумству храбрых поем мы песню", как сказал бы Алексей Максимович. В означенный день на уроке вместо начала обсуждения Наталья Павловна раздала всем чистые листочки, попросила подписать их и пронумеровать строчки с первой по двадцатую... Затем сказала, что на все про все у нас будет около двух минут. И подглядывать, а уж тем более подсказывать кому-то, времени не будет вовсе. Кто не справится — тому "2". Кто действительно читал — тот справится легко. Благо все будущие математики или физики. За эти две минуты надо будет написать двадцать имен героев романа "Война и Мир" — время пошло! Что тут началось! ! Хоть и будущие математики, но были мы во многих отношениях такими же подростками-школьниками, как и везде. И также, как и прочие школьники, пытались схалявить везде, где можно. Точнее, где нам казалось, что можно. Как позже призналась Наталья Павловна, не было ни одного года, чтобы хоть у какого-то одного ученика из ее классов не оказался бы в том списке поручик Ржевский...
Об опыте преподавания иностранного языка в Узбекистане. Моя бабушка, вдова с четырьмя детьми, три девочки подросткового возраста и их маленький братик пешком ушли с последним обозом из маленького городка в Латгалии, дошли до железной дороги, где всех беженцев посадили на платформы и повезли в Россию, под прикрытием паровозного дыма... Такая предосторожность была не лишней — местные обстреливали поезда и отступающую Красную Армию. Я опускаю здесь многие детали — потерялись под бомбежкой, нашлись, разыскали друг друга, добрались до какого-то аула в Узбекистане, стали устраиваться, время было голодное, хлопковые поля до горизонта, арыки с грязноватой водой, местные малограмотные селяне. Первой паек в семью принесла моя мама — молодая, энергичная и веселая, она пошла на курсы трактористов и быстро освоила хлопковую механизацию. Надо сказать, что у этой семьи беженцев было преимущество — они были грамотны, писали, читали и свободно говорили по-русски, редкость среди выходцев из Латвии. А все благодаря их няне, да будет благословенна эта русская женщина, вырастившая их и научившая их и говорить и писать по-русски... Отвлекусь, извините, память о ней живет в нашей семье, спустя многие годы — она была преданна семье и детям беззаветно, они ее обожали, ее выражения, иногда крепкие, иногда грубоватые, но всегда сочные и меткие до сих пор применяются в семейном фольклоре, с обязательным упоминанием автора, "как сказала бы Минадора в этом случае... ". Итак, первый успех в Узбекистане, средняя дочка работает на тракторе, заменяя ушедших на войну мужчин, но ... Одного пайка на пятерых не хватает, они хватаются за любую работы, только дай — работы нет, впрочем , вы ведь грамотные? Вот и учите детишек русскому, местная школа представляла жалкое зрелище, привели ее в порядок, почистили, покрасили — добро пожаловать русский язык учить, однако. Маленькая закавыка, узбекский знал только маленький братишка мамы, шустрый и умный, он быстро, как только дети умеют, научился разговаривать и охотно служил переводчиком на уроках новоиспеченных учителей. Для быстроты и конспирации он часто переходил на идиш, явно незнакомый узбекским ребятишкам. Я иногда пытаюсь представить эти уроки: мои тети учат детишек русскому, растолковывает им по-узбекски мой дядя, пытаясь донести значения слов, вопросы детей переводятся на идиш и затем на русском возвращаются в виде ответов, тот еще сумасшедший дом... Однако и результаты появились, учителей там годами не хватало, многих забрали на фронт, даже такое обучение было даром неслыханным. Завуч все довольнее, дети уже сносно болтают по-русски, письму учатся... Как однажды, зайдя на урок, она услышала идиш и у нее возникла идея преподавания иностранного языка, немецкого. Как ни пытались ей объяснить, что между идишем и немецким существует большая разница — она и слушать не хотела, давайте хоть так их научим, хоть чему- то. Делать нечего, учим узбеков идишу... С помощью того же брата, теперь уже на двух языках, идут уроки. История умалчивает, насколько все это было успешно, война кончилась и они вернулись в Латвию, в свой городок, Минадора присматривала все эти годы за их домом... они его довольно быстро продали и перебрались в Ригу, спасаясь от тоски полностью уничтоженного местечка с призраками убиенных и убийц... Бабушка уберегла свою семью, решив уйти с красноармейцами, никто из оставшихся не выжил. Жизнь, однако продолжалась, пошли дети, внуки, правнуки и Узбекистан покрылся мифической дымкой. Но если вы будете в Ферганской долине и встретите узбека с хорошим знанием идиша — это наши узбеки, детишки военных лет... Если же вам нужен перевод с узбекского в районе Беверли-Хиллза — дайте знать, мой дядя-полиглот вам охотно поможет, я недавно его проведал, на слух его узбекский звучал вполне себе ничего...
Да в школе столько базовых навыков дается, что даже не все их вспоминают. Только на днях объясняли одному персонажу, чем радиус отличается от диаметра, а он в ответ возражал, что не учился на инженера и не знает это различие. Ему пробовали объяснить, что он должен был уяснить это различие в шестом классе школы, но он все равно пытался доказать, что от него требуют слишком многого.
1979 год, сентябрь. Птицы в это время всегда летели на юг, а студенты — в близлежащий колхоз, спасать урожай. Послали и нас, второкурскников. Ничего страшного и апокалиптического, конечно. Все мы с детства, а я так с шестого класса, ездили в колхозы на уборку, так что непривычных на нашем курсе почти не было. Приехали. Поселились в специально построенных деревянных домиках человек на 40 в каждом, с двухэтажными кроватями. Разместились, и пошли спасать колхозную капусту. Рубим, собираем в бурты, приходит машина – загружаем. Все как обычно в студенческих колхозах. Днем капуста, вечерами отдыхаем. Из развлечений — настольный теннис (столы) да карты. Тенниса хватает только на особо увлеченных, обыгрывающих всех остальных. Кто-то играет в карты, кто-то начинает выпивать. Не все, конечно, денег-то почти ни у кого не было. Если и выпивали, то не массово, так, иногда, в сложившихся маленьких группках людей, близких друг другу. Вот одна такая группа ребят из трех парней, устроила себе маленький праздник. Уважаю их всех троих. Они хорошо играли на гитаре и пели. Отдыхали достойно, никого не напрягали. Пели из Макаревича, Высоцкого, что-то свое. А потом, как полагается, «устали» от праздника, и уснули. Один из них, Валера, уснул особенно крепко на первом этаже койки, при этом на втором этаже никого не было (случайное свободное место). Громко так уснул, заливисто. Остальным тоже спать пора, как бы, но под валерин «отдых» особо не уснешь ведь. Вот и родилась идея, а давай, дескать, Валеру вынесем на улицу? Ему там свежее будет, а нам потише... Сказано-сделано. Тихо вынесли его, кряхтя от натуги, на этой двухэтажной кровати, на улицу. Валериному сну выезд не помешал, как храпел этот бугай, так и храпел. Поставили кровать возле входа в домик, дальше не смогли, смех давил всех. А сами спать легли в предвкушении. Глубокой ночью проснулся весь барак от грохота. Валера один (а выносили его человек шесть, если не больше) хмуро матерясь на комаров и идиотов, тащил свою кровать обратно в домик. Один. Помощи ни у кого не просил. Геракл, блин. Уважуха, конечно, но срезала этого супермена фраза моего друга: «Ох@еть! Валера с млядок на своей кровати едет!»
Случилось это году так в 1992, в бытность мою студентом Бауманки. Вела у нас термех Виляевская. Не знаю, сколько было ей тогда лет, но думаю за 70. Ходила она медленно, шаркающей походкой, говорила тихо. Предмет свой знала, от студентов требовала жесткой дисциплины, не пускала опоздавших. Занятия у нас по ее предмету проходили поздно вечером, в дальнем крыле основного корпуса. Бауманка к вечеру пустела и во многих длинных коридорах в целях экономии выключали свет. Высокие потолки, мрачные стены — прямо "Хогвардс". Однажды, заходя в алма матер, прочитали вывешенный некролог с фотографией Виляевской. Ну да, жалко "бабушку", но все же возраст. А кто же теперь будет у нас термех преподавать? Вечером того же дня вся группа ожидала в дальней аудитории нового преподавателя. Света в примыкающем коридоре не было, а за окном ветер качал огромные деревья, которые отбрасывали корявые тени. Дверь в аудиторию была открыта. Вдруг в коридоре послышались шаркающие старческие шаги. Студенты оживились, побежали шутки о среднем возрасте предподавательского состава кафедры термеха, сравнения с генсеками и даже шутки о привидении Виляевской. Шаги неумолимо приближались и все более походили на те, что мы привыкли слышать. Воцарилась натянутая тишина. ... из темного проема в открытую дверь аудитории, кутаясь в шаль, вошла ... Виляевская! Некоторые в предобморочном — большинство в шоке. Ведь некролог с фотографией все читали. Виляевская обвела взглядом нащи растерянные лица: — Моя сестра-близнец умерла, тоже у нас на кафедре работала.
Двое студентов (муж и жена) хотели вместе отрабатывать практику. Из их заявления декану: "Прошу Вас послать нас в одно место... "
