У нас на даче сломался холодильник ЗИЛ. Он перегрелся и перестал работать.
Когда дом сгорел.
* * *
— Владим Владимыч, а почему вы не назначаете вышедших в тираж спортивных звезд на руководящие посты в Роснефти, Газпроме, Ростехе или Рособоронпроме?
— Так они ни хрена не знают, ни в чем не разбираются и ничего толкового не умеют. Нет, только в Думу. Ну, или в Совфед...
* * *
— Нефть в цене падает!
— Наверно и бензин тоже.
— Бензин нет.
— Почему?
— Не знаю, наверно его в России не из нефти делают.
Случилось это, когда мне было лет восемь-девять. Училась я очень хорошо, и по этой причине мамуля не проверяла у меня дневник. Да и чего там проверять? На что смотреть? На пятерки с редкими вкраплениями четверок? Скука, как говорил доктор Хаус. Даже покритиковать нечего, если только корявый почерк. Поэтому
каждую субботу мамуля скупо хвалила меня, расписывалась в дневнике, и на этом вопрос о моей успеваемости закрывался. Меня это более чем устраивало. В похвалах я особо не нуждалась, учиться мне было интересно само по себе, зато никто не лез ко мне с разными глупостями, не требовал домашку на проверку, не заставлял пересказывать параграфы вслух. Ибо смысла в этом никто не видел, даже учительница.
Но однажды я превзошла сама себя. Неделя у меня выдалась по-настоящему ударная, стахановская выдалась неделя, и разворот дневника был сплошь покрыт отличными оценками. Каждый день, с понедельника по субботу, по несколько пятерок, а некоторые даже с плюсом. Было чем гордиться!
И я решила – радовать мамулю, так радовать! Чтоб по полной, с сюрпризом! Чтоб она пришла с работы и сразу такая – ах! Обалдеть! Как тебе это удалось? Ах ты ж моя умница!
… Сразу скажу – сюрприз вышел на славу. Правда, не совсем такой, какой я задумывала…
Раскрыв дневник, я положила его на откидную столешницу своего секретера. Увы, дневник совершенно терялся на фоне царящего там бардака: опасно покосившиеся горы книг, какие-то писульки и почеркушки, бумажные обрывки, мумифицированные огрызки яблок, недоеденные бутерброды… Да что я тут буду распинаться, многие из нас через это проходили. И в качестве детей, и в качестве родителей.
Что ж, пришлось наводить порядок. Особо ценный хлам я распихала по ящикам, учебники выстроила по ранжиру, аккуратными стопочками разложила тетради, черновики и прочие учебные пособия, мусор выбросила и даже протерла стол влажной тряпочкой. Результат не заставил себя ждать – у меня получилась лаконичная строгая композиция на тему круглой отличницы, центром которой являлся дневник.
Но все равно чего-то не хватало. Чувствовалась некая раздражающая незавершенность. Нужен акцент, решила я и, включив настольную лампу, направила ее на дневник. А, чтобы усилить эффект, выключила верхний свет.
О, да! Это было то, что надо! Это было прекрасно и высокохудожественно!
Погруженная почти в полную темноту комната представляла собой отличный фон. А мягкий желтый свет настольной лампы образовывал таинственную сферу, в которой ярким пятном выделялся мой сюрприз.
Я была полностью удовлетворена – мимо такого намека невозможно было пройти. Мамуля просто не имела права не заинтересоваться, а что же там такое лежит? Но вот беда: зная свою мамулю, я была уверена, она пойдет кратчайшим путем. То есть задаст вопрос в лоб и все, конец интриге.
И я решила – спрячусь. И буду наблюдать. А когда мамуля склонится над дневником, неожиданно выскочу и закричу:
— Ага!
Что – «ага»? Почему – «ага»? Какую мысль я хотела выразить этим своим «ага»? Я понятия не имела, но сама идея привела меня в восторг.
Своим убежищем я выбрала гардероб. Во-первых, из него было гораздо удобнее неожиданно выскакивать, чем, например, из-под кровати или стола. Во-вторых, пространство под столом легко просматривалось с порога. И, в-третьих, на дно большой двустворчатой секции мама складывала наши подушки и одеяла, поэтому там было комфортно.
С удобством устроившись на мягком, я прикрыла дверь, оставив для наблюдения небольшую щелочку и — заснула. Просто мгновенно вырубилась.
Эта ситуация, когда ребенок прячется где-то и засыпает, нередко описывается в литературе. И, поверьте, она основана на реальных событиях.
… А мамуля, между тем, пришла с работы. И застала непривычный порядок в комнате. Приятно удивленная, даже растроганная, она захотела сказать мне большое человеческое спасибо, но не смогла – меня нигде не было. Ни в комнате, ни в коммунальной кухне, ни в туалете или ванной. Слегка обеспокоенная, мамуля постучалась к соседям. Те рассказали, что из школы я пришла, это точно, пообедала, а потом шныряла туда-сюда и гремела помойным ведром. А куда в результате делась, они не знают.
И в самом деле, куда? Ушла гулять? Но пальто висит на вешалке, сапоги валяются на коврике. Отправилась поиграть к подружке сверху? Мне это разрешалось, только надо было оставить записку. Но записки не было, и сверху не доносилось ни звука, что было совершенно нехарактерно для наших с Наташкой буйных игр. Может, мы смотрим телевизор? Или прилежно читаем вслух?
Мамуля поднялась на пятый этаж и узнала, что сегодня я там не появлялась. Она побежала по подъезду, звоня во все двери, в одних тапочках выбежала во двор, где дворник как раз сгребал снег. Меня нигде не было, и никто меня не видел. Я словно сквозь землю провалилась, оставив после себя идеальный порядок.
Было принято коллегиальное решение звонить в милицию, и мамуля как раз одевалась, чтобы сходить к таксофону, как наступила развязка.
… Проснулась я от шума – в общем коммунальном коридоре раздавались громкие возбужденные голоса. Не желая пропустить самое интересное, я быстренько вылезла из своего убежища и, сгорая от любопытства, выскочила из комнаты.
В коридоре толпилась масса народу – наши соседи по квартире; наши соседи по подъезду; тетя Света, мама моей подружки из квартиры сверху; баба Клава, заслуженная сплетница всего двора; еще какие-то люди… А моя мама, какая-то расстроенная и встревоженная, надевала пальто.
Едва я показалась на пороге, все разом замолчали и стали смотреть на меня. Такое пристальное внимание меня несколько смутило, оно явно не сулило ничего хорошего, и я попятилась. Но мама остановила меня.
— Ты где была? – ласково спросила она.
Эта ласковость не могла меня обмануть, и я начала судорожно соображать, в чем же я проштрафилась? Ничего такого в голову не приходило, а взрослые, меж тем, напряженно ожидали моего ответа.
— Я спала, — промямлила я. И зачем-то уточнила: — В гардеробе.
Все взоры тут же обратились на мамулю, на лицах соседей ясно читался неподдельный интерес. Это какой-то новый педагогический прием? Молодая соседка апологет спартанского воспитания?
— Ты спишь в гардеробе? – дрожа от возбуждения, переспросила тетя Клава. Вот это новость! – аршинными буквами было написано на ее лице.
Бедная мамуля! Она с таким пиететом относилась к чужому мнению! И так трепетно заботилась о своей репутации! И вот родная дочь одним-единственным словом разрушила все то, что создавалось годами. Но мамуля решила бороться до конца.
— Что это ты выдумала? – изо всех сил изображая беззаботность, спросила она. – Почему надо было спать в гардеробе?
Почему? Ну как объяснить взрослым свое решение, которое тебе лично кажется таким простым и естественным? Как несколькими короткими точными словами описать логическую цепочку, ведущую от пятерок до гардероба? Невозможно, просто невозможно! А мамуля ждала. И все ждали.
— Понимаешь, — с отчаянием сказала я. – Я ведь сперва хотела под столом. Но в гардеробе удобнее.
Как писал Марк Твен, «опустим завесу жалости над этой сценой».
А самое обидное, что до моих пятерок дело в тот день так и не дошло.
Живу за границей. В кои-то веки приехали с мужем в гости к моей маме в ******. Я собрала близкую родню на пикник с шашлыком. Решили пойти в место, которое недалеко от маминого дома, — красивая долина с озером, небольшим леском. Все детство и юность я любила гулять там среди ароматных трав и полевых цветов, купаться в озере. Пришли на место. Полевые травы превратились в жесткий высокий бурьян, многие места выжжены или забросаны пластиковым мусором. Я была так разочарована! Мы едва нашли более-менее чистую полянку у озера, убрали мусор и окурки, чтоб можно было сесть, развели огонь в мангале. Шашлык получился вкусный, но вид моей любимой долины меня угнетал — все такое грязное, жалкое… Озеро — и то помутнело и высохло. Зайти в него поплавать я не рискнула. С самого начала я приказала родным не бросать мусор в траву и кусты, а собирать в специальный пакет. Сама проверила, чтоб после нас ничего не осталось. Уж очень жаль мне было полянки. И я громко возмущалась, как можно так засрать место, где сами же и отдыхают. На выходе из долины в ста метрах есть мусорные баки — неужели так трудно туда донести? Когда мы уже собирались уходить, я обнаружила, что пакета с мусором ни у кого в руках нет. Я стала спрашивать, у кого он. И мама от меня отмахнулась — мол, мы уже выбросили… Я опешила: «Как выбросили, куда? » — «Туда, в камыши. А что, мы самые крайние? Все там бросают! » Я очень сильно сдерживалась, чтоб не материться. Достать мусор оттуда было уже невозможно — он застрял в камыше над обрывом. Я осознала великую истину: они заслуживают того, как они живут. Они заслуживают потресканного асфальта, фонарей без ламп, грязных улиц, вонючих рек, преступного правительства, нищенских зарплат и пенсий. Им самим плевать на себя, так почему бы правительству не плевать на них? Они сами себя не уважают — кто будет их уважать в ответ? Это не правительство мусорит на улицах и громит детские площадки. Это не президент ворует лампочки и провода. Я больше не верю вашим жалобам. Земляки, вы сами себе создали ад, и вам в нем жить.
2010 год. В поисках работы для девушки-заочницы выбор пал на работу кредитным экспертом в небезызвестном банке. Работа для того года — великолепная, не бей лежачего, предыдущий опыт работы оформления кредитов для народа давал о себе знать — знания и навыки на ура!
Вот и настал первый день стажировки.
Я пришла неуверенной поступью на точку, надо мной взяла шефство девушка-эксперт, так сказать, прошаренная в кредитном бизнесе дама. Несколько часов было все отлично. Вводный инструктаж, беседы с клиентами, в принципе — это не ново было для меня... Ближе к обеду пришла на точку бабушка в слезах оплатить первый месяц кредита на ноутбук любимому внуку. Все бы ничего, но сумма кредита не превышала 20 тысяч на 24 месяца — ерунда. Но, к моему удивлению, итоговая сумма кредита в договоре, которую я увидела, что, собственно, и стало причиной слез этой бабушки, составляла 40 тысяч рублей! Моя наставница хладнокровно и резко ответила на все вопросы:
— Это ваша подпись?
— Да… — шепотом, сдерживая слезы, ответила бабушка.
— Ну, и какие претензии? Вы подписали! Вот теперь и платите!
Бабуля медленно, вытирая слезы платком, удалилась оплачивать свой оброк, я же задала лишь один вопрос: "Почему она подписала договор с такой огромной переплатой? ". На что моя почти коллега ответила: "Смотри, в тот момент, когда клиент подписывает договор, ты пальцем аккуратно закрываешь сумму кредита с переплатой. Вот и все. Клиент подписал и ушел. Но твоя зарплата-то ого-го: 10 услуг плюс огромный кредит... тысячу с такой дуры срубишь".
Больше я не помню ничего, я ушла с этой стажировки домой и для себя твердо решила, что никогда не причиню такую боль людям, ведь на месте этой бабушки могла оказаться моя бабуля или мама.
Старшина: — Есть среди вас любители музыки? Вышли несколько человек. — Так, выгружайте этот рояль и несите генералу на 5-й этаж! Остальные — в кино!
* * *
Похороны. Молодая женщина хоронит своего мужа. Вдова в глубоком трауре, глаза, красные от слез. Священник читает молитву и произносит слова утешения родным и близким покойног. — Так устроен этот мир, — говорит святой отец. — Все мы рано или поздно отойдем в мир иной. Смерть — это тайна, но в тайне есть дверь. Сегодня ваш дорогой сын, муж и отец приоткрыл эту дверь, он ушел от нас, но он навеки останется в наших сердцах. Мы всегда будем помнить его светлый образ... И когда вам будет особенно тяжело... (обращается к молодой вдове) вспоминайте, как любили этого человека, как тепло и радостно вам было рядом с ним. Вспоминайте его лицо, его руки, его последние слова... Вы помните его последние слова? — Да, святой отец. — И что же он сказал? — Из этого ружья, корова, ты даже в слона не попадешь!
* * *
Учит папа-кролик сына-кролика как размножаться. — Cмотри, сынок. Мы животные маленькие, нас все хотят съесть. Поэтому мы должны делать все быстро. Вот четыре крольчихи. Делай так. Раздватричетыре. Понял? Повтори. — Раз, два, три, четыре. — Да нет! Раздватричетаре. Повтори. — Раз два три четыре. — Нет, но уже лучше! Смотри! Раздватричетыре. Повтори. — Раздватричетырепять. Ой, прости, папа.
— В Мехико, где я однажды зажигал, даже «лаэма» (мафия) дает под 8-10%. А когда узнали, что банки в России легально выдают кредиты под 15-18% сказали, что это однозначно «лаэма». Потому что такие % это всегда только «лаэма».
Свежие анекдоты тщательно отбираются
путем предварительного голосования из сотен претендентов со всего Рунета.
При этом затрачивается около 30 человеко-часов труда редакторов и добровольцев, отсеивается не менее 200 анекдотов.
Поэтому анекдоты от анекдотов.нет заслуженно признаются самыми смешными.