подсуетился и назначил судмедэкспертизу для установления степени тяжести имеющихся телесных повреждений. Естественно при переломе телесные повреждения оказались «менее тяжкими».
Мужику «корячилось» до 5 лет лишения свободы.
На допросе он произвел на меня впечатление весьма положительное. Описал свою несчастную семейную жизнь с постоянными скандалами, клялся, что жену во время описанной злополучной ссоры ни разу не ударил, только оттолкнул, чтобы выйти из квартиры. Жили они на втором этаже старенького дома с частичными удобствами, а мужику, который работал в строительной организации высококлассным специалистом по обработке камня, руководство, зная о его семейных проблемах, выделило однокомнатную изолированную квартиру в нормальном доме. Он хотел потихоньку туда свалить, но его дражайшая супруга об этом узнала.
Решил я в этом деле покопаться поглубже, тем более мне было непонятно, как при описываемых потерпевшей обстоятельствах можно было получить травму стопы. При допросах соседи показали, что действительно слышали шум семейной ссоры, а когда подозреваемый уже ушел из дома, его жена стала вытаскивать из квартиры диван на лестницу. Назначил дополнительную экспертизу, описав всю ситуацию, включая диван. Ответ получился ожидаемым, что имеющаяся травма не могла произойти от ударов подозреваемого, если таковые и были, но является характерной для сдавления тяжелым тупым предметом, каким мог быть именно диван.
Дело прекратил, отдал прокурору для решения вопроса о привлечении заявительницы к ответственности.
Потом выяснилось, что пострадавшая договорилась с участковым, переведшимся из Азербайджана и квартиры не имевшим, что если он поможет ей мужа посадить, она отдаст ему свою квартиру, а сама переедет жить в квартиру, предоставленную мужу.
П. С. После всего мужик приходил ко мне благодарить, предлагал пухлый конверт (зарабатывал он прилично). Я не взял, попросив меня не обижать.

у коровьего стойла. Сам выходил на улицу, кормился только в избе. Причем сырые овощи-пресловутую морковку он на дух не переносил. А ел только щи.
Я пытался его покормить. Той же морковкой. Но он на меня так косанул глазом. Приподнял верхнюю (заячью) губу и оскалил резцы. Улыбнулся, гад. Так что близко я к нему не подходил.
К нему и собаки близко не подходили. Только петух иногда налетит, поклююет и на насест взлетает. Ибо заяц был мстителен. Я сам видел, как он лапами бил по ноге овцу. Она то ли наступила на него, то ли чего не то сказала, но он гонял ее по всему двору, пока бабка хворостиной его не отшлепала.
А в лес он не ходил. Только до речки, до бани. Он считал хозяином, другом, отцом и вожаком всей стаи дядьку. С которым он ходил в баню. В саму баню не заходил, но всегда ждал у дверей.
Дядька, напарившись, отдавал ему веник. Видимо это было очень вкусно. Минут за двадцать заяц сьедал этот веник без остатком, вместе с лыковой веревочкой.
А прославился заяц тогда, когда однажды ночью насмерть забил в курятнике хорька. Просто утром валялся почти разодраный хорек рядом с его жертвой-курицей. А заяц сидел рядом и нервно дышал. И задние лапы его были окровавлены. Жаль, что я этого не видел. Это было зимой, а я приезжал в деревню летом.
Кличка у него была Артамон или Степан. Забыл.
Когда дядька зимой принес пару зайцев с капканов, и стал в сенях снимать с них шкурки, этот Степан заболел. Вот тогда он ушел жить к корове. А раньше он жил в сенях на половике. Он в коровнике долго лежал в соломе, корова его лизала языком, бабка ему туда щи носила. А куры около него стали яйца откладывать. Но заяц яиц есть не стал.
До весны он от дядьки шарахался. А весной дядька принес ему из леса свежих ольховых веток с распустившимися почками. И заяц смирился с такими парадоксами жизни, когда его лучший друг сьел каких-то его же родственников.
Еще он любил грызть доску от забора. Причем грыз только одну доску. Изгрыз ее до того, что дядька отодрал эту доску и отдал ему. Заяц утащил доску в коровник, где она и исчезла постепенно.
Дядька пару раз пытался его отпустить и носил в лес в рюкзаке. Но, как только его сажал на землю, заяц прижимал уши, закрывал глаза и застывал, думая, что он сливается с этим ужасом. А когда дядька начинал уходить, заяц панически верещал и бросался ему в ноги, требуя посадить обратно в рюкзак, где и затихал успокоенно.
А вы слышали, как верещат зайцы? Ну и не надо. Как младенец плачет. Похоже. Но понятно, что крик нечеловеческий.
Ну ладно.
А если б я хотел наврать, то написал бы такую историю, как дядька соорудил зайчику бронежилет из алюминиевой кастрюльки и старого ватника и как они вдвоем ходили на охоту. На рысь, например.
И еще. Заяц не курил и водки не пил. Пусть вам даже такие мысли в голову не приходят.