Композитор Никита Богословский в 15 лет написал оперетту «Ночь перед Рождеством». Премьера состоялась в Ленинградском театре музыкальной комедии. Самого Богословского на премьеру не пустили, билетерша заявила: «Мальчик, тебе нельзя, придешь с мамой в воскресенье на утренник».

Заканчивал я военную академию, уже сдал госэкзамены и ждал присвоения звания "лейтенант". Но был еще курсантом, то есть рядовым. К тому же мои взаимоотношения с командиром роты нельзя было назвать хорошими, конструктивными, доброжелательными. И, в качестве демонстрации наших "теплых" отношений, был отправлен

естественно, забиты до отказа, и, соответственно, утопленников насчитывалось по нескольку штук в день на одном только этом самом Рублевском пляже. Осводовцы беспрерывно разъезжали вдоль береговой линии на катере и, не щадя горла, орали в рупор, чтоб никто не заплывал за буйки. Но времена на дворе стояли либеральные, и их никто не слушал.
Не слушал их и тот паренек, который уверенным кролем проплыл мимо буйков и устремился к самому центру акватории. В этом месте разлив Москвы-реки, связанный с Рублевским водохранилищем, был очень широк, и этот парень, явно хороший пловец, мог отвести здесь душу и продемонстрировать всему пляжу свое мастерство. Ему несколько раз приказывали вернуться к берегу, но он на призыв осводовцев не реагировал и продолжал красиво плыть в сторону большого острова, находившегося посреди водохранилища (сейчас этот остров внаглую застроен чьими-то частными усадьбами).
И тогда осводовцы устремились за ним в погоню, но почему-то не на катере, который продолжал курсировать вдоль пляжа, – от берега отделилась обычная весельная лодка под осводовским флагом с тремя здоровенными мужиками. Поскольку гребли они парню наперерез и в четыре руки, то догнали его очень быстро. Они что-то сказали пловцу – видимо, предложили вернуться по-хорошему, но тот продолжал равномерным кролем уходить в сторону острова.
И тут произошло неожиданное. Третий мужик, что был не на веслах, поднял со дна лодки запасное весло и хорошенько огрел нарушителя аккурат по макушке, и тот тут же ушел под воду. Как только его голова вновь показалась на поверхности акватории, он опять получил не менее увесистый удар в ту же часть тела и вновь ушел на глубину.
Весь пляж замер в ужасе, некоторые особо нервные женщины стали повизгивать.
На этот раз паренек не всплывал довольно долго, но это, видимо, ничуть не волновало спасателей, а мужик с запасным веслом по-прежнему держал его наготове. Но наконец пловец оказался на поверхности, однако довольно далеко от лодки осводовцев, и те стали разворачивать свою посудину в его сторону. Но спасатель с веслом не стал дожидаться конца этого маневра, а нырнул в воду, а когда вынырнул, оказался возле беглеца и, подтянув его к себе за руку, принялся буквально душить нарушителя. Но тот, кое-как отбрыкавшись ногами, опять ушел под воду, но на этот раз по своей инициативе. Спасатель, потеряв его из виду, вернулся в лодку.
Когда паренек наконец всплыл на поверхность, то быстро устремился к берегу, видимо осознав всю серьезность намерений осводовцев. Но те все равно не оставили его в покое и помчались за ним в погоню, а мужик спасатель, стоя в лодке, опять норовил использовать свое весло как орудие убийства. Но паренек на этот раз ловко уклонялся, надолго уходя под воду, и всплывал всегда далеко в стороне от лодки. Но, правда, пару раз по уху, хотя и вскользь, он все-таки получил.
Наконец пловец благополучно добрался до пляжа, но спасателей было уже не остановить. Причалив к берегу, они втроем устремились в его сторону.
Паренек перешел на бег, но и это его не спасло – в самом конце песочного пляжа, у лесополосы, осводовцы его достали, сбили с ног и стали дружно охаживать ногами, причем так активно, что над ними заклубился песок, будто началась песчаная буря.
— Мужчины, сделайте же что-нибудь! – закричала какая-то баба, и наконец с места поднялись два амбала из отдыхающих и неспешно двинулись к месту экзекуции.
Спасатели тут же прекратили избиение и двинулись к своему домику.
К пареньку подбежала какая-то женщина из соболезнующих и попыталась оказать ему некую помощь. Но пострадавший, которому на вид было лет 17, гордо и даже грубовато оттолкнул ее, встал, отряхнулся от песка и скрылся в зеленых насаждениях.
Важный момент – в этот день никто за буйки больше не заплывал: впечатление на отдыхающих было произведено глубокое.
Через какое-то время я пошел за пивом к палатке, которая находилась у входа на пляж. Здесь я, к своему немалому изумлению, увидел того самого юношу, которого с час назад немилосердно дубасили осводовцы. Он безмятежно потягивал газировку, стоя в тени палатки.
— Тебе, однако, здорово досталось, — сказал я, подходя к нему и не обнаруживая на его теле ни ссадин, ни каких-либо следов от ударов.
— Ерунда, — улыбнулся он. – Это все наш командир придумал.
— То есть? . .
— Я сам из осводовцев, и нас за каждого утопленника не только премий лишают, но и штрафуют. За это лето мы в сплошном убытке. Вот командир и придумал эту акцию устрашения, чтобы отдыхающие вели себя на пляже как положено.
— Но тебя ведь ногами били!
— Имитация, по песку в основном колотитили, пыль поднимали.
— А весло? . .
— Есть у нас такие мастера: надувную резинку сварганили.
Юноша допил газировку, аккуратно положил пустую бутылку в урну и мерным шагом направился к будке, над которой гордо реял осводовский флаг.