Родственники городские завели кошку, а она давай им котят родить каждые полгода. . не успевают по знакомым распихивать. Замучившись, решили кошку в деревню отдать, нам, то есть. Взяли мы животинку. А она, кроме как с котами путаться, ни к чему не приучена. Мышей, например, пугается. А в качестве пищи их совсем не рассматривала.
И что придумал мой благоверный. Обругав дармоедку, стал ловить ей мышей сам. Та их внимательно расссматривала, трогала лапкой, удивлялась. Но кушать просила Вискас. Тогда следующая мыша была богато намазана маслом.
Вот под масло мышка пошла хорошо! ! следующая тоже была съедена с маслом.
Началось невероятное, кошка требовала мышей с маслом! муж задолбался их ловить, а я возмущалась странным воспитанием кошки.
Когда масло в доме кончилось, кошка поймала сама свою первую мышку!

#кинобаш
Жена учит французский, по каковому поводу смотрим "Фантомас разбушевался" в оригинале. В сцене, где пацан в гостинице пакостит Жюву с обувью, ВНЕЗАПНО — родная озвучка. Сцуко, мы три раза дорожку переключали, пока не поняли, что постоялец в шляпе изначально орет на де Фюнеса по-русски!

2005 года, когда умерла (по естественным причинам) соседка моего сослуживца, человека, поведавшего мне эту историю. Проживала она на первом этаже, была скромной спокойной старушкой. Сослуживец мой жил в квартире над ней в тишине и покое.
Наследники квартиру решили продать, но, до улаживания всех связанных с наследованием формальностей, сдали ее выходцу из ближнего зарубежья, то ли с Кавказа, то ли из Средней Азии. Южный человек (ЮЧ) имел жену, троих малолетних детей и держал несколько продуктовых палаток.
Палатки требовали товара. Товар требовал доставки. Для этого у ЮЧ был автомобиль.
Описание этого автомобиля длинно и горестно, но без этого никак.
ВАЗовская «двойка» годов семидесятых. Пробег (судя по состоянию) – до Луны и обратно. Голубая, но голубыми, правда, были только кузов и водительская дверь. Правые двери были зелеными, левая задняя – желтой. Капот просто грунтованный. В единственной «родной» двери зияла проржавевшая дыра, через которую был виден коврик и немного педали, обивка двери отсутствовала. Когда пришла зима, ЮЧ стал затыкать дыру газетой. Двери и капот открывались не всегда с первого раза и никогда с первого раза не закрывались.
Колеса стояли от разных производителей, причем одно из них – зимнее шипованое новое (! ), резина направленная – стояло «против шерсти». Остальные были бы похожи на слики Формулы -1, но «грыжи» портили всю картину.
Система выпуска представляла собой одну большую дыру, можно сказать, глушителя у автомобиля не было. Радиатор тек.
Двигатель был тоже не в лучшем состоянии. Заводился раза с десятого. Дымил.
О том, что у автомобиля было с рулевым управлением и тормозами, думать было страшно. Талон техосмотра присутствовал на лобовом стекле, естественно битом.
Каждое утро для всего двора начиналось теперь часа в четыре, в лучшем случае в пять.
Сначала заливалась вода в радиатор, т. к. за ночь она вытекала. Чтобы не носить воду далеко, ЮЧ парковал голубенький автокошмар на газоне под своим окном, под балконом моего сослуживца.
ЮЧ выходил к машине, а его жена подавала ему ведро с водой из окна. Если она не успевала открыть окно и появиться в нем с ведром, ЮЧ пытался докричаться до нее через закрытое окно и спросить, чего она копается. Потом следовали попытки открыть капот. Потом – попытки его закрыть. Пока было тепло, двигатель еще как-то заводился, и автомобиль покидал двор.
С приходом поздней осени стало хуже. Теперь каждое возвращение ЮЧ с работы сопровождалось дополнительно сливом воды из системы охлаждения (на травку) и съемом аккумулятора – то ли генератор был убитым, то ли аккумулятор.
Утром и аккумулятор, и воду надо было возвращать на место. Несколько раз, прикручивая клемму к аккумулятору, ЮЧ ронял ключ в моторный отсек со всеми вытекающими последствиями – воплями и криками. Иногда ЮЧ забывал завернуть сливную пробку и вся вода выливалась на землю. Тогда через уже закрытое окно он кричал жене, что ему нужно еще воды… Потом орала его жена, ставя под сомнение умственные способности человека, забывшего закрутить пробку. Вода подавалась горячей, и когда при передаче ведра через окно случались неприятные неожиданности в виде незапланированного мытья головы ЮЧ снова поднимался крик на весь двор.
Запуск двигателя превратился в увлекательное шоу, сопровождающееся многократным хлопаньем капота, двери, воем стартера и чиханием мотора. В итоге двигатель заводился, но на это уходило до получаса, нередко с заменой аккумулятора на другой, такой же убитый. Вот тогда становилось плохо по-настоящему — весь двор заволакивало сизым дымом под адский грохот троящего движка без глушителя. Причем дым пер и из-под кузова, и из-под капота, навевая мысли о надвигающемся пожаре.
Все это сопровождалось гортанными криками на незнакомом языке и русским матом. Вспоминалось нетленное: «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса! »
Я забыл сказать, что у моего сослуживца был своеобразный график работы. Он приходил к обеденному перерыву, а уходил иногда и после нулей, будя и пугая охрану. Ложился глубокой ночью, вставал поздним утром. С таким соседом его существование стало невыносимым, весь его жизненный цикл был сломан.
Сослуживец пытался поговорить с ЮЧ, объяснить недопустимость подобного поведения при проживании в многоквартирном доме. Но все переговоры и его, и других соседей проходили по одному сценарию. ЮЧ забывал русский язык и что-то кричал на своем, размахивая руками. Говорить спокойно он не умел. Потом на лестничной площадке появлялась жена и тоже начинала орать. Потом выходили дети. Они думали, что мать кричит на них, и начинали плакать. Жильцы жаловались участковому, но на того так же наорали не по-русски, он плюнул и ушел, проверив регистрацию. Регистрация была в порядке.
Пришла зима. Становилось ясно, что в скором времени как минимум один подъезд пятиэтажки поедет в дурдом в полном составе, и мой сослуживец решил действовать. Тут как раз и ударили особенно сильные морозы.
Ночью он надел двое штанов, два свитера, куртку и меховую шапку. Замотал шарфом лицо. Натянул толстые шерстяные перчатки, а на них – резиновые. Подключил к крану длинный шланг, приготовленный на дачу, включил воду и вышел с ним на балкон. Было минус 35 по Цельсию…
Часа через полтора все было кончено. Самодвижущаяся повозка покоилась под десятисантиметровым слоем льда, намертво примерзнув к планете Земля. Не то, что бы открыть двери, подойти к ней, не упав, было нельзя – вокруг был залит каток.
А утром всех разбудил «крик брачующегося марала» (c), горестный от безысходности.
Конец истории был несколько странен и, я бы сказал, пресен. ЮЧ разборок ни с кем не устраивал, никого не зарЭзал. Стал тих и незаметен, а потом так же тихо съехал. Ближе к весне забрал машину. Когда оттаяла.

шишка, голова гудит, полка с коллекцией вазочек снесена, дверь самодовольно разлеглась поперек коридора, и очень хочется повеситься.
Но женщина не искала легких путей, а потому нашла в интернете телефон и позвонила Мужу На Час.
Поведала ему о коварстве предметов домашнего обихода.
Муж На Час посопел в трубку и поинтересовался, чем он может быть полезен.
– Как чем?! – удивилась женщина. – Ремонтом! Пишите адрес.
Муж На Час тяжело вздохнул, но адрес записал.
В пол-шестого на пороге появился небритый амбал и хмуро вопросил:
– Что чинить?
Хозяйка обрадовалась:
– Вы только по сантехнике? По всему? Здорово!
Бачок в туалете течет, кран на кухне плюется как бешеный, розетка искрит, и вон лампочка перегорела, я пробовала выкрутить – не выкручивается! У вас и дрель есть? А можно еще зеркало повесить? Можно, да? Ой, как мне с вами повезло!
Амбал взглядом дал понять, что предпочел бы менее обширное поле деятельности. Но все же укротил бачок с краном, поменял лампочку, починил розетку, повесил зеркало, заодно передвинул комод и потом спросил:
– Где дверь?
– Двери пока держатся. Спасибо, огромное вам спасибо! – сказала хозяйка.
– Наконец-то наш ЖЭС работать начал. Сколько я вам должна?
– Что значит держатся? А та, которая из шкафа-купе выпала? Сами ж просили.
– Я просила? У меня вообще нет такого шкафа. Ой, вы точно из ЖЭСа? Не подходите! Я кричать буду! Вы что, маньяк?!
– А кто ж еще? Мы, маньяки, любим маньячить, когда вокруг ничего не искрит, иначе никакого удовольствия. Девушка, не устраивайте цирк.
Звонит неизвестно кто, требует непонятно чего, я, как дурак последний, думаю, тетка одинокая, помочь некому, ладно, тут рядом, через дом, чего уж там, а вы мне про маньяков?! Я врач, а не маньяк по вызову! Делай после этого добро!
– Ой, – сказала рыжая хозяйка и смешно сморщила веснушчатый носик. – Честное слово, я никуда не звонила, клянусь! Может, адрес перепутали?
Так не 68-ой дом, 168-ой! Извините, так неудобно получилось! А давайте я вас ужином накормлю! Надо же мне как-то реабилитироваться. Или вы и в 68-ой дом пойдете?
Амбал помолчал, еще раз глянул на хозяйку, принюхался и сказал:
– Не будем превращать благотворительность в рутину. А на ужин та самая курица, что догорает в кухне?
А женщина из 68-го дома, устав перепрыгивать через дверь, снова позвонила Мужу На Час. С претензиями на предмет «где ваша совесть» и «сколько можно ждать».
– Я вас первый раз слышу, откуда мне знать, куда звонили, я-то нормальный, и со слухом нормально, и с головой! Будете дальше орать или записать вас? На субботу, на следующую. Вот что, заведи себе мужа и указывай ему, что и когда делать, скандалистка!
И бросил трубку, негодяй.
Женщина в сердцах пнула дверь и расплакалась.
И плакала долго.
А поздним вечером позвонила бывшему мужу, который предполагался на всю жизнь, а сложилось так, что по сравнению с жизнью – всего на час. Сквозь всхлипы несвязно рассказала про дверь. И про то, что он ей сто лет не нужен, жила без него, и дальше проживет. И о том, что ей одной совсем плохо. И дверь тут ни при чем. Абсолютно ни при чем.
Через год, в августе, выходя из загса, женщина шепнула бывшему бывшему мужу:
– Видишь вон ту пару? Мужик здоровый и девица рыженькая, видишь? Это наш хирург из кардиологии. Завтра девчонкам расскажу, все, поздно, женился, прохлопали парня!