Я не двинулась с места, размышляя, что же могло привести ее в такое состояние? Вдруг она снова прошла мимо кафе. Она удалялась маленькими, быстрыми шагами. Как будто бежала от чего-то, в руках у нее уже ничего не было. Я выскочила на улицу. Напрягая зрение, прошла по темному переулку. В глубине одной подворотни я наметила сверток. Это был небольшой ящик из-под фруктов, набитый лохмотьями, а внутри спал, словно ангелочек, новорожденный младенец! Я повернулась и побежала, как сумасшедшая! Случаю было угодно, чтобы я догнала несчастную. Я схватила ее за руку и строго сказала:

"Сейчас же вернитесь за ним. И не стыдно вам! "

Я обидела ее, она заплакала. "Не зовите полицию... Не зовите, умоляю вас... " — непрерывно повторяла она.

Я отвела ее в переулок, положила ей на руки ребенка и выслушала историю, банальную, конечно. Её соблазнили и бросили, она родила, а семья выкинула ее на улицу без единого су. Тут в свою очередь заплакала я. Она была так молода. Ей не было еще девятнадцати лет! Такая худенькая, такая маленькая. Я сказала ей: "Подождите меня здесь". Поднялась в свою уборную, заполнила чек, бегом спустилась вниз и сунула ей в руку.

Я сказала: "Никогда не отчаивайтесь. Если вам что-нибудь понадобится, нажмите звонок у моих дверей. Вам откроют, и мой дом будет вашим".

Она взглянула на чек — миллион!

Я только услышала: "О, мадам! Мадам... "И она пустилась бежать.

Через два года она мне написала, что вышла замуж. Свою дочь назвала Эдит. В конверте был маленький медальон-амулет – с единственным выгравированным словом: "Спасибо". Этот медальон всегда при мне.

И это работает абсолютно во всем, от составления меню на праздничный ужин, до какой-нибудь большой цели, к которой ты много лет стремишься и даже думать боишься о провале.

И вот, примерно год назад у меня случился странный день, хотя, конечно, день как день, но он меня просто перевернул.

За завтраком я смотрел телевизор и там мне показали, что в каком-то городе, в высотном доме случился пожар и целая семья, чтобы не сгореть заживо, просто выпрыгнула друг за другом с 18-го этажа.

Так совпало, что в тот же день на работе я услышал подобную историю, как чей-то родственник, тоже во время пожара пытался спуститься с балкона по простыням и конечно разбился.

На этом совпадения не закончились, поздно ночью, когда мы давно уже спали, мерзко затренькала сирена домовой пожарной тревоги, все лифты уехали на первый этаж, включилась какая-то дикая вентиляция и еще что-то. Мы почувствовали запах гари из коридора и напряглись очень. Особенно я. Тревога, к счастью оказалась почти ложной, все быстро потушили, просто какой-то мудрец, видимо, выбросил в мусоропровод горящий бычок.

И вот тут я крепко задумался: — а что, если на моем 22-м этаже, или ниже, случится настоящий пожар, нас ведь уже точно ничего не спасет. Таких пожарных подъемников еще не придумали, а до черной лестницы на этаже, можно и не добраться, если она будет отрезана огнем, да и спуститься по ней в темноте, в дыму, сквозь соседские диваны и старые холодильники, труднее, чем смыть в унитаз упирающегося бегемотика. Плюс всеобщая паника и давка. Два, три хороших вздоха и ты уже не с нами. К тому же, не исключено, что придется спускаться мимо самого эпицентра пожара, что тоже не вариант.

Итак, что я имею? Я имею и надеюсь только на план "А".

План "А", подразумевает, что мы до глубокой старости будем спокойно жить без всяких пожаров, а если все-таки вдруг пожар случится, то мы всей семьей соберемся в кучку, просто скажем, как мы друг друга любим и минут через десять умрем от удушья, температуры в тысячу градусов, либо от неумения летать. Ну, так себе план "Б".

Чтобы сработал план "А", мне срочно нужен был план "Б", ну, хоть чуточку получше смерти.

Я три дня почти не спал, уже было отчаялся и решил, что в такой ситуации не может быть никакого плана "Б", но математика говорила обратное, что план "Б" всегда есть и его можно вычислить.

В общем, конечно же я его нашел, мой план "Б", закричал Эврика, тщательно его разработал, приготовился к нему и с тех пор особо не переживаю, сплю как убитый, точно зная, что теперь и план "А" никуда не денется, будет работать.

С тех пор прошел примерно год.

А вчера к нам в гости зашли друзья – семейная пара: Таня и Юра.

Сидели, болтали и что-то Юра стал рассказывать, как он вложился по бизнесу в какой-то там проект, все на кон поставил и что даже думать не хочет, что может что-то не получиться.

Моя Шура стала ему рассказывать про план "Б", но Юра ее перебил, мол — это все хорошо, но там такая ситуация, что никакого плана "Б" и быть не может, тут или пан, или пропал.

Шура заспорила, Юра не унимался, приводил разные гипотетические примеры и вдруг сказал:

— Ну, вот например, не дай бог, постучу по столу, у вас или у нас случится в доме пожар. У нас даже еще хуже, потому что мы на 25-м этаже. Что мы будем делать и какой к черту, тут может быть план "Б", если пожарные нас не потушат?

Так что и у твоей теории, Шура, бывают исключения. Остается только надеяться, что никаких пожаров у нас не будет, еще раз постучу по дереву, что и моя тема тоже взлетит.

Я вышел из ступора и сказал:

— Юра, а кто тебе сказал про пожар?

— В смысле, кто сказал? Про какой пожар? Никто не говорил, я так, гипотетически. Если честно, меня самого эта тема беспокоит. Думаю иногда. Ведь действительно с 25-го этажа никуда не денешься. А ты сам, никогда об этом не задумывался? Хотя, простите, что-то я действительно зря жути нагнал, давайте сменим тему, не будем о грустном.

Я гордо встал из-за стола, достал из-за кресла большую, черную сумку и также гордо водрузил сумку на стол. Юра с удивлением прочитал на сумке надпись белой краской: "ПОЖАР"

— Ну-ка, ну-ка, что там у тебя, небось огнетушитель?

Я приоткрыл сумку и действительно, торжественно достал из нее маленький огнетушитель.

Юра заржал:

— Так, так, не плохо, уже тянет на план "Б". Что там у тебя еще есть? Фонарик?

Я опять сунул руку в сумку, покопался и действительно извлек фонарь.

Юра просто покатился со смеху.

Тогда я жестом пригласил его проследовать за мной на балкон.

На балконе открыл сумку и с некоторым грохотом вывалил содержимое на пол. Юра сразу смеяться перестал, а только сказал:

— Ах-ре-неть!

— Это еще не ахренеть, Юра, подними голову, посмотри какие у меня лютые анкеры в стене. Каждый по две тонны нагрузки держит. В катушке тут 70 метров веревки, специально дальномером до земли мерил, лишняя тоже ни к чему, чтобы не путаться в ней. Вот три пакета с именами, там обвязка на каждого из нас. Все подогнано и проведен тренаж по надеванию. Вначале мы с сыном, на автоматической "спусковухе" спускаем вниз визжащую маму, потом перестегиваем на сына, он вполне спустится и сам, а потом уж и я еду на вот этой рогатой восьмерке.

— Погоди, погоди, дай я себе список накидаю.

На балкон вошли наши жены. Шура Тане показала пальчиком на анкеры над головой.

Таня сказала:

— Ох, какой ужас. Юра, у нас тоже этот ужас на балконе будет?

— Да… погоди, не сбивай, я же пишу. Перчатки, понятно, Галченок – это вот эта хрень, да? А что такое инвар?

— Это рогатая восьмерка и есть, на ней спускается самый последний, а то она веревку крутит. Карабинов возьми штук десять на всех, не меньше, лишних карабинов не бывает, стропы бери такелажные разных размеров, с петлями. Старайся все брать не алюминиевое, а стальное, оно крепче и дешевле, а вес нам не важен, так, еще, смотри чтобы кольца в анкерах были сварные, бур на 20 я тебе дам, пиши дальше…

— Наум Борисыч! — обратился он к режиссеру, — Мы снимаем хороший, важный, патриотический фильм. Наши герои — отличные ребята и настоящие герои. Ну зачем ты их убиваешь? Я предлагаю другую концовку. Последний бой. Наш экипаж против десяти фокеров. У наших кончились патроны, кончается горючее. Их подбивают, самолет горит, идет вниз. В последний момент они выпрыгивают на парашютах. Медленно летят, садятся на лесную полянку. Тишина, земляника, как будто нет войны. Они достают самокрутку, раскуривают, передают друг другу. Начинается музыка, камера отъезжает. Конец фильма.

— Понимаете, мы их убиваем не потому, что недостаточно любим, — ответил Бирман, — Как раз наоборот. Они погибают, потому что вот такие прекрасные, талантливые, добрые и веселые ребята, созданные для жизни, действительно, гибли на войне, и часто первыми. В этом — главная мысль фильма, его сила.

— Понял, не дурак! — говорит директор, — Предлагаю компромисс: пусть спасется один. Серега Архипцев, самый из них положительный, зрелый, командир! Самолет горит, идет вниз, в последний момент Серега выпрыгивает и выживает!

— Так не бывает, — объясняет Бирман, — Командир оставляет боевую машину последним.

— Тогда пусть спасется балагур, которого играет Даль, — настаивает директор, — Самый веселый и обаятельный!

— Он не может спастись. Он стрелок-радист и находится в отдельном отсеке. У него нет люка. Если самолет подбит, он — смертник.

— Понял, не дурак! Кто у них там третий?

— Третий — Веня Гуревич. Еврей. Музыкант.

Директор задумался и после короткой паузы вынес окончательный вердикт:

— Ладно, черт с тобой, пусть гибнут все!