лезгинку.

Мой же новый знакомый — белобрыс той особой русской белобрысостью, когда бровей нет настолько, что-то место, где они должны расти, аж краснеет от смущения по причине их полного отсутствия. На голове волос настолько много, что они даже не умещаются, а сбегают двумя русыми тонкими струйками-ручейками по шее куда-то ему за шиворот. Лучше бы Георгия назвали Львом, наверное.

А ходит ко мне на уроки Георгий потому, что его старшая сестра Вика учится в шестом. Когда у брата уроки заканчиваются, у неё они всё ещё идут. Одного же его отпускать домой нельзя: две дороги переходить надо. Кроме того, ключи Георгию доверить невозможно, ибо сами понимаете... почему.

"Сдать" его в группу продлённого дня тоже не представляется возможным, так как Георгий свободолюбив, горяч и сугубо независим. То есть обладает теми самыми качествами, которые мешают ему влиться "в дружный детский коллектив" в "свободное от основной деятельности время", которое протекает для него в 1 "Г" ежедневно, кроме выходных, с 8? 30 до 12? 35 в стенах нашей школы.

Вот и попросила меня однажды Вика, чтобы позволил сидеть Георгию иногда (всего 3 раза в неделю) на последнем уроке вместе с нею за последней партой.

Когда он впервые вошёл в наш кабинет русского языка и литературы, то сразу же направился к моему учительскому столу, чтобы засвидетельствовать своё почтение и уточнить, действительно ли я позволил его старшей сестре, чтобы он мог присутствовать на наших учёных занятиях.

Перечитайте, пожалуйста, ещё раз предыдущий чопорным языком написанный абзац моего повествования!

Прочли?.. Ну так вот, это почти дословно процитированное высказывание Георгия, когда он ко мне приблизился. Я слегка обалдел от этакой языковой изысканности и некоторой приятной речевой старомодности, не удержался и пожал ему в ответ руку. Георгий воспринял это как должное, чуть кивнул мне — тоже весьма степенно — и отправился за последний стол, где Вика уже приготовила места для себя и брата.

Признаться, я и не думал, что его присутствие на наших уроках причинит мне много хлопот. Предполагал, что старшая сестра обеспечит его цветными карандашами и альбомом для рисования, где в течение 45 минут он будет изображать в деталях дым или трубу, из которой этот дым происходит.

Но каково же было моё удивление, когда со звонком на урок он встал из-за парты, как и все окружавшие его шестиклассники, на моё приветствие опять склонил голову, а затем почти лихо, по-кадетски даже, я бы сказал, вздёрнул подбородок.

Усевшись за парту, он порылся мгновение в недрах своего довольно увесистого рюкзака с гигантской буквой "Г" на передней плоскости и извлёк оттуда солидных размеров том. Извлёк и стал читать. К моему изумлению, "не изображал чтение", а читал, читал весь урок, внимательно, темпераментно и страстно.

По теням, блуждавшим по его лику, можно было даже предположить, что сейчас свершается на страницах книги. Когда коллизии происходящего в недрах кем-то придуманного мира его настолько увлекали, что он абсолютно абстрагировался от реальности, то даже хохотал коротко или скорбно вздыхал, но сам того не замечал, а потому не конфузился и не извинялся.

После окончания урока он со мною простился, абсолютно отчётливо проаудировав мои довольно мудрёные имя и отчество "Всеволод Иммануилович" и отбыл вместе с близкой своей родственницей к постоянному месту жительства.

Когда его посещение стало уже третьим, я всё же не удержался и спросил:

— Георгий, мне было бы любопытно узнать, что Вы читаете столь увлечённо в то время, как Ваша сестрица осваивает корни с чередованиями?

Вопрос его совсем не обескуражил. Он тут же извлёк из рюкзака книгу и протянул её мне со словами:

— Извольте взглянуть. Сейчас я читаю серию книг Альфреда Шкляревского о приключениях Томека Вильмовского, который путешествует по различным странам и континентам. Это третья книга — "Томек на тропе войны". Две предыдущие показались мне достаточно занятными.

Мне хотелось продолжить беседу, но тут вмешалась Вика:

— Извините, — сказала она, обращаясь ко мне, и тут же перевела глаза на Георгия, — мама звонила. Она ждёт нас к обеду.

Георгий раскланялся со мною и ушёл, к моему невероятному сожалению…

С тех пор при каждом удобном случае я старался завязать с ним хоть какие-то неформальные отношения и о чём-нибудь поговорить. Георгий был вежлив, неизменно корректен, но дистанцию сохранял, не торопясь идти со мною на сближение.

А ещё через несколько дней, выйдя из школы и направляясь к автобусу, я вдруг ещё издалека увидел, что рядом с остановкой, в сквере, стоят Георгий и Вика, а против них трое мальчишек, кажется, из седьмого класса. Причём по расстановке участников этой сцены было понятно, что Георгий загораживает собою сестру. Зрелище было трогательным. Она почти на голову выше брата, а он прикрывает её собою. Противники — ещё крупнее. Все настолько увлечены тем, что сейчас происходит, что абсолютно не замечают ни того, что вокруг них, ни того, кто сейчас наблюдает за ними.

И слышу взволнованный, почти драматический голос Георгия. Но криком это не было. Говорил юный мужчина, и в его совсем ещё детском голосе звучал металл:

— Вы, конечно, можете начать драку и, скорее всего, думаете, что одержите верх надо мною. Но это не факт, как мне кажется. Знаю, наверное, только одно: к ней прикоснуться я вам не позволю. И не только потому, что Вика — моя сестра. Она, прежде всего, девочка, а мужчина, даже если он пока ещё всего лишь мальчик, не смеет издеваться над женщиной, даже если она пока ещё девочка.

…Надо было вмешаться. Мне или Вике. Но мы все (враги Георгия — тоже!) стояли в каком-то оцепенении и не знали, что делать. Первым стряхнул с себя гипнотическое очарование слов Георгия тот из "бойцов", что стоял к нему всех ближе. Он круто развернулся и пошёл прочь. За ним последовали и двое других. Георгий же привстал почти на цыпочки, взял Вику под локоть и повёл её к переходу через дорогу.

Назавтра Георгий на урок ко мне не пришёл. Я спросил Вику о причине его отсутствия. Она, почему-то виновато, опустив глаза, ответила:

— Он заболел. Лежит дома с температурой. Вчера очень… переволновался…

мои за это постоянно пилили "Что ты им глазки строишь, маньяк конченный, чего тебе не хватает"

А чего мне не хватает? Всего мне хватает. Я ж без всякой задней мысли. И без передней, кстати, тоже. Вообще без мыслей. Просто — нах оно надо стоять с суровым сосредоточенным [дол]бальником, как перед занятым сортиром, когда человек выбирает-нарезает тебе то, что ты же будешь кушать. Для кармы вредно.

И профит, опять же. Продавщицы весёлых покупателей быстро запоминают, переводят в разряд постоянных и, соответственно, просракан не подсовывают. Как минимум. А так – ещё и предлагают самое вкусненькое и ходовое.

Ну, и прочие душевные плюшки.

…Лет пять тому назад открылась неподалёку мясная лавка. От какого-то агрохолдинга. Сразу мне понравилась. Всё там именно то, что нужно. Мясо, колбасы, приправы, соления – как раз на мой вкус. И самое главное – отличнейшие "суповые наборы" для моих псюшек.

Там и начал затариваться всей этой вкуснятиной. Качество отменное, цены приемлемые, всё прекрасно.

Одно, одно нехорошо. Работали в той лавке поочерёдно две тётки. Обе симпатичные, обе старательные и улыбчивые. Но, непонятно с какого хрена, начал я одну из них подозревать, что она меня обсчитывает и обвешивает. Вот прям до паранойи. Аж дома чеки пересчитывал и покупки перевзвешивал, как тот Гобсек. Всё, вроде, правильно, а мне что-то не так. Начал стараться попасть в смену хорошей тётки, а когда тётка была плохая – вообще в лавку не ходить.

Но получалось не всегда. Где-то в разгар пандемийного карантина заехал закупиться – а там тётка плохая… Делать нечего, закупился у неё.

Домой приезжаю, покупки раскладываю – опппа – нет смальца. Ах, ё-моё, и ведь точно помню, что покупал и даже что-то шутил про него, а его нет. Ну, вот ты и попалась, плохая тётка, не зря я тебя подозревал, коварная, в глаза мне смеёшься, а сама обманываешь! И кого! Меня, постоянного покупателя!

В общем, обида лютая и единственное решение – в ту лавку больше ни ногой, ни за что и никогда.

Хоть и цена тому смальцу 30 рублей, хоть и на хрен он был не нужен, покупал вообще непонятно зачем, но принцип есть принцип. Не, ну, как можно в глаза смеяться и обманывать!

И больше года в ту лавку не ходил. Ходил в другую. Там и товар не совсем тот, и цены не те, и домашние меня уговаривали "Не сходи с ума, прости её, там всё такое вкусненькое", но принцип есть принцип. Даже маршруты все свои поменял, чтоб мимо той, прежней лавки не ездить. Ибо, как вспомню про тот смалец и про улыбку той тётки – аж трясёт…

А потом как-то вдруг внезапно случилось ненастье — снегу навалило выше крыши, и так же внезапно у собак кончилась еда. Почапал в новую лавку – а там голяк "Погода, сами видите, какая, не было завоза сегодня". Я по другим магазинам – та же картина, нигде никакой подходящей курятины нет, не завозили, кончилась.

А как же я домой без курятинки-то, обещал ведь собакам.

Постоял покурил, поматерился, делать нечего, пойду в прежнюю лавку. Вдруг там хорошая тётка.

Добрался, через дверь посмотрел – хрен там, не с моим счастьем, за прилавком — плохая во всей своей красе, улыбается, зараза И главное, в витрине лежит огромная гора тех самых прекрасных суповых наборов.

Дилемма. Это ж, блин, сейчас узнает меня и со своей той улыбочкой или недовесит, или 80 рублей вместо 70 насчитает.

[м]лядь…

И тут, как озарение – ну, чего я на самом деле с ума схожу, как же она меня узнает, если год с лих[рено]м не видела, забыла, поди, давно, коварная обманщица. Тем более, я в маске и капюшоне. А узнает – ну и хрен.

Натянул маску повыше, капюшон пониже, глаза в пол, захожу…

А тётка та как завизжит! Как выбежит из-за прилавка, да как бросится ко мне "Да что ж Вы…Да как Вы…Да где…Да что ж это такое…. Аааааа!.... Ииииии! "

Ну, пи[c]ец вообще. Попал. И убежать никак. Держит. А сзади в дверях уже люди на вопли сбежались, столпились.

А она продолжает "Вы где, где были?! Где?! Я уже думала, Вы от короны этой треклятой умерли. Ииииии…А я Вам в прошлом ноябре смалец в пакет положить забыла! Вы ушли, а он на прилавке остался. Иииии… Заберите, заберите смалец! Вы ж за ним ко мне ночами приходили. Мёртвый. Со своей улыбочкой! "

Проезжаю мимо остановки, замечаю худенькую женщину, которая отчаянно голосует мимо проезжающих машин. Видно было, что сия дама куда-то очень торопилась. Мне стало жаль, и я остановил машину и предложил женщине подвезти её, если нам, конечно, по пути. Она очень обрадовалась и, действительно, она тоже ехала в тот же район, где располагался суд. Но вы бы видели, что было с той парой: всю дорогу они костерили меня и ту женщину, видите ли, они опаздывают, и вообще мне платят, и я не имею права никого подсаживать, а той вообще нечего было такси тормозить, если видит, что там уже сидят люди и т. д. и т. п. Ну, в общем, в конце-концов не выдержав их монолога, я посоветовал им успокоиться и приберечь нервы для предстоящего суда.

И тут "нежеланная" пассажирка поинтересовалась фамилией судьи предстоящего заседания. Каково же было удивление той пары, когда оказалось, что эта худенькая женщина и является той "грозной" судьёй, которую они так боялись. Гробовое молчание... Затем последовали многочисленные извинения, нелепые отговорки, но всю оставшуюся дорогу "грозный" судья не проронила ни слова. Думаю, что им осталось уповать на то, что "Советский суд-это самый гуманный суд в мире!"