), договорился с попутной машиной, загрузили и поехали. Выехали в ночь, а под утро на месте уже были. Однако, по прибытию водила с напарником отказались оказывать помощь в разгрузке, даже за плату. Ну а где я в 06 утра, за городом, на даче, грузчиков найду?! Взгрустнулось даже.
Тут я вспомнил об одном из своих друзей, Мите. В прошлом, мы вместе в ОМОН служили. Я потом перевелся на другую должность, а Митя там и служит. Думаю: чего они там в ОМОН без толку бегают, да железяки тягают? Пусть помогут бывшему коллеге! Звоню Мите, по голосу ясно, что человек с бодуна или недавно закончил гулять. Вкратце объясняю ему: приехал на дачу, привез сруб, один выгрузить не смогу, помощь нужна! На том конце провода тишина, видимо туго соображает братишка после гулянки. Потом слышу: "Всё, мне на телефон больше не звони, жди, я скоро буду"!
Ладно, это хорошо, что Митя скоро будет. Но, что-то он резко разговор прекратил. Странно как-то. Даже не обматерил, за то, что я как фашист с раннего утра ему свои проблемы рисую. Я сел на крылечко, жду. Водила с напарником в грузовике спать улеглись.
Минут через 30-40, через забор со стороны леса, запрыгивает ко мне на дачу Митя. Весь запыхавшийся и распаренный, как от маршброска по пересеченной местности. Подходит ко мне, косится на машину с баней в кузове и спрашивает, не здороваясь: «Ну и где труп»? Я в ахе: «Какой труп»? Митя пучит глаза и заявляет: «Ну, тот, что тебе выгрузить и спрятать нужно»…
Оказывается, Митя немного перепутал слово, используемое мною в разговоре «сруб» и воспринял его как «труп». Похмелье, 06 утра, качество телефонной связи… Поняв мою просьбу по-своему, он откликнулся на просьбу друга о помощи и на такси выехал из города. Километров за несколько до дачи, он отпустил такси, спрятал заранее выключенный телефон и лесом, стараясь быть не замеченным, бежал ко мне…
Сруб мы благополучно разгрузили. А потом весь день пили пиво и радовались жизни.  
Вот тогда я понял – настоящие у меня друзья, готовые подносить патроны и разгружать трупы, не задавая при этом лишних вопросов. Все вопросы –потом…

дипломата, ловелас и пижон — это политика и война. Но всё круто изменилось, когда политика и война заинтересовались им.
После прихода нацистов Альберт Геринг возненавидел своего старшего брата Германа — рейхсминистра и верховного главнокомандующего военно-воздушных сил Третьего рейха. Он переехал в Вену, где вскоре принял австрийское гражданство, надеясь оградить себя от национал-социалистической блевотины. В добровольном изгнании он прожил недолго: после аншлюса в 1938 году, когда его любимые еврейские магазинчики в Вене стали громить, а их владельцы стали бесследно исчезать, Альберт политизировался и начал одиночную борьбу с НСДАП. И со своим собственным братом.
Во время войны Альберт работал управляющим по внешним продажам в концерне «Шкода». Среди работников фирмы Геринг-младший образовал подпольный кружок, осуществлявший акции саботажа против нацистов. В 1942 году Альберт помог директору «Шкоды» Яну Моравеку бежать с семьёй в Румынию от преследования гестапо. В том же году Геринг демонстративно женился на чешке Миланде Клазаровой, подставляя и намеренно раздражая Геринга-старшего: с точки зрения нацизма этот брак был преступлением против чистоты арийской расы.
Но к счатью, Герман Геринг ставил кровные узы выше партийной дисциплины и, несмотря на партизанские выходки Альберта, продолжал оказывать брату помощь. Нацист Герман Геринг четыре раза вытаскивал Альберта из гестапо; по просьбе Альберта он спас от концлагеря жену композитора Франца Легара (предоставив еврейке фейковый документ, подтверждающий статус почётной арийки); вытащил бывшего австрийского эрцгерцога Иосифа Фердинанда из Дахау; спас от верной смерти австрийского канцлера Курта фон Шушнига. Имеются свидетельства и о других людях, которым помогал Альберт Геринг, используя своё прямое родство с преемником фюрера.
Когда Герман Геринг отказывался помогать брату, Альберт хитрил и использовал своё родство по-другому: разнообразные просьбы об освобождении людей он стал подписывать фамилией «Геринг», без имени. Благодаря страху, который внушала эта фамилия, большинство этих просьб выполнялось.
В конце войны нацисты стали в срочном порядке уничтожать узников лагерей. Геринг-младший, к тому моменту живший в Праге и активно сотрудничавший с местным Сопротивлением, собрал небольшой кортеж грузовиков и поехал в располагавшийся в 60 километрах концлагерь Терезиенштадт — там он назвал свою фамилию и, сказав, что ему нужна рабочая сила для завода, заполнил грузовики заключенными. Охранники и начальник лагеря были настолько впечатлены фамилией — сам Геринг приехал! — что безропотно выпустили столько людей, сколько влезло в машины. Отъехав подальше, Альберт всех выпустил.

общевойсковой обстановкой и ведение диверсионных действий. Все условия по максиму приближены к боевым. По той же легенде на наше уничтожение был послан армейский спецназ состоящий в основном из офицерского состава. Понятно было, что спецназ нагрянет глубокой ночью, когда мы вымотанные марш бросками и выполнением боевых задач должны забазироваться в полевом лагере для короткого отдыха. Защитить лагерь когда против тебя действуют профессионалы задача сложная и возможно даже невыполнимая при нашем раскладе сил. Поэтому после небольшого оперативного совещания было принято нестандартное решение. Наша группа разбилась на две части, большая часть одев масхалаты залегла в ближайшем перелеске замаскировавшись в сугробах, а небольшая создавала в лагере имитацию его жизнедеятельности. Лежать в сугробе даже в армейской экипировке, когда ни то что покурить, шевельнуться нельзя, дело несладкое, но на кону стоит твоя жизнь, пусть даже условная. Как сработала их разведгруппа мы походу все же прозевали, но и они нас не вычислили, да и наши в лагере имитированно провели полный отбой на отлично. Зато часов около трех ночи мы засекли основную. Они двигались как призраки сливаясь со снегом и только тени от редко выглядывающей луны выдали их передвижение. И командир дал команду — вперед. Атаки с тыла спецназ не ожидал, мы рванули в яростном порыве с душераздирающими криками. Каждый орал то что мог, этот крик поднимал наш воинский дух и должен был внести сумятицу в ряды противника. В первой схватке мы разбились об них как волна об скалу. Больших результатов рукопашная не дала, но выровняла линию фронта, поставив нас и их стена на стену. Возникла небольшая пауза, противник видимо анализировал откуда к зачищаемому объекту прибыла подмога, а мы глядя на них думали осилим или не осилим. Ведь против нас стояли волки спецназа. Матерые. Годами обучаемые убивать. Там куда не ткни либо мастер либо КМС по боевым искусствам. Ситуацию спас сержант Гордеев, оставшийся в лагере с группой «муляжа». Этого его истошный крик:
— Вовремя братушки! Сейчас мы их с двух сторон жахнем! — заставил спецназ раствориться в снежной мгле.
Нет, они не струсили, не сбежали, просто воинская наука их подразделений говорит о том, что если разведданные не совпадают с реальной обстановкой развивать операцию нельзя во избежание потерь личного состава.
Это не было чистой победой в схватке, но дало выжить нам ночь, а посветлу идти в лобовую любому даже сверхобученному спецназу, просто чревато. Мы представляли их разбор и были горды тем, что и мы не лыком шиты. Что, кстати, по окончанию учений подтвердило и командование.