в гости, отметим новоселье, выпьем по рюмке чаю, заодно и с моими познакомишься. Только не слишком поздно, проблемы с соседкой.
Услышав слово «соседкой», я почувствовал жжение в кончиках пальцев и легкие прострелы в пояснице. Ага!
— Давай подробности.
— Понимаешь, сверху живет старушка, — вздохнул Сергей, — то ли немного ку-ку, то ли капитально эгегейнутая.
— Поясни.
— Поясняю. Делать нечего, вот и сидит, наверное, на полу со стетоскопом. Стоит громко вздохнуть: сразу же звонок в дверь и крики. Наш кот при ее появлении уже прячется в стиральную машину, а теперь еще и закрываться стал, представляешь?
— В общем, непростая бабуля.
— Не то слово. Хоть съезжай.
— Принято к сведению, буду не позже 15-00, — с этими словами я отключил телефон и задумался.
Предупрежден, значит – вооружен. А другу помочь – святая обязанность. Святая. Хм, а что, если…
В общем, кроме подарков Серегиной детворе, я потратил около часа, чтобы заготовить кое-что из реквизита, а по пути забежал в церковную лавку за свечой.
Встречу, знакомство с женой и детьми, а также рыжим ласковым котярой описывать не буду. Спустя полчаса мы уже сидели за столом, предаваясь воспоминаниям. Эх, молодость, молодость. Хорошее было время. Мамонты были мамонтами, опоссумы опоссумами.
— А соседка? – спросил я.
Вздохнув, Сергей начал свой рассказ. Проблема выглядела следующим образом. Крепкая старушка лет семидесяти с гаком, мужа схоронила задолго до наступления этого самого гака. Говорят, чем больше она причитала, тем шире улыбался покойник. Создавалось впечатление, что усопший ждет не дождется, когда крышка гроба навсегда подарит ему тихое и безмятежное существование вдали от дражайшей супруги. А супруга была ярым борцом за тишину, на любой громкий звук реагируя скандалами, криками, вызовами милиции и барабанной дробью по батареям.
— В доме успела заколеб@ть уже всех, — добавила присевшая Светлана, жена Сергея, — даже ее дети появляются только на большие праздники и совсем ненадолго.
— Бультерьерка какая-то, — задумчиво протянул я, глядя на тихо (! ) игравших мелких (мальчика шести лет и девочку – четырех), — и что, никак не найти консенсус?
— Бесполезно, Николаевич, — вздохнула Света, — и в гости приглашали на чай, и поговорить пытались.
— Не помогает, — закончил Сергей.
— Как говорил Петр Первый, подчиненный должен иметь вид лихой и придурковатый, — я подмигнул детворе и решительно поднялся, — лихости нам не занимать, а вот над придурковатостью придется серьезно поработать. Ну что, поиграем?
Следующие несколько минут семейство с интересом наблюдало за моими приготовлениями. Из пакета были извлечены, свеча и сбитый из двух реек небольшой крест.
— Свет, набери воды, пожалуйста, только теплой, — я протянул девушке пульверизатор.
— Ты что задумал?
— Побуду придурком, авось, и сработает.
Когда все было готово, я подозвал детвору:
— Давайте, но чтобы от души.
И через минуту был поражен в самую пломбу. Вы не поверите, пацан успел только хлопнуть в ладоши, а девочка пробежать метра три, как сверху раздался истеричный стук и вопли.
— А старушка-то реально бдит, — удивился я, и вышел за дверь.
Итак, представьте мой вид. В правой руке пульверизатор с теплой водой, в левой – горящая свеча. Сзади за ремень засунут крест. Поднявшись на этаж выше, я несколько минут наслаждался стуком, доносившимся из квартиры, а затем решительно позвонил.
Дверь открылась через минуту, явив сухонькую благообразную старушку с перекошенным от ярости лицом. Наверное, она хотела сказать что-то обидное, но заткнулась, удивленно выпучив глаза.
Еще бы. Старательно пшикая вокруг себя из пульверизатора, я бормотал:
— Из квартиры снизу пришел, святая вода защити нас всегда, говорят, что демоны тебя, старая, одолели, святая вода защити нас всегда, изгнать их надо, святая вода защити нас всегда.
— Чего? — рыкнула бабка.
Но я только громко шмыгнул носом и быстро затараторил, размахивая свечой, как ненормальный:
— Вожу, вожу, свечами вожу, я на тебя через стены гляжу.
— Сейчас милицию вызову, — заорала бультерьерша.
— Чур, ты не будешь шуметь и топтать, чур, ты не станешь так громко орать.
— Сейчас милицию вызову, — уже тише повторила старушка.
— Как только снова нарушишь покой, сразу почувствуешь сильную хворь.
— Аминь! – и я пшикнул в сторону бабки.
— Ик, — вздрогнула та
— Аминь! — пшик.
— Ик!
— Аминь! – пшик.
— Ап, — пискнула старушка, громко хлопнув дверью.
То, что она наблюдает, догадаться было несложно, поэтому я продолжал бормотать:
— Как змея уползает по лесам и каменьям, так и ты, демон галдящий…
И, выхватив из-за ремня крест, я сунул его прямо в глазок, заорав:
— ИЗЫДИ!
Ответом был грохот и сдавленный писк откуда-то снизу (видно, рухнула от неожиданности):
— Придурок!
— Гав, — тут мне, конечно, пришлось согласиться.
Через несколько секунд дверь задрожала, подпираемая холодильником, но я уже спускался вниз:
— Получилось, теперь можно принимать лихой вид.
Эпилог.
С бабулей все хорошо – жива и здорова. Не стучит, не скандалит. Только квартиру друга обходит стороной, а встретив, начинает шипеть, бормоча сквозь зубы:
— Придурки сами и друзья у вас придурошные.
Вот так, уважаемые, чтобы успокоить идиота, нужно и вести себя, как идиот. Оказывается, они братьев по разуму очень сильно боятся. И затихают.
— Надолго ли? — спросите вы.
Время покажет, но уже третий месяц рыжий кот не прячется в стиральной машине.