Самое популярное 12 сентября

допустил передозировку, поэтому при выезде из гаража вместо привычных двух опор линии электропередачи увидел три. Сдержанно подивившись этому обстоятельству, знатный тракторист выполнил привычный вираж вправо, в результате чего его "Кировец" снес единственный столб ЛЭП, идущей в соседний гарнизон. Рядом с тремя пеньками появился четвертый.
Командир 1 эскадрильи гвардейского истребительного полка подполковник
Владимир Васильевич Чайка собирался бриться, когда в квартире погас свет. Поскольку, благодаря тарану тракториста Приставко свет погас во всем гарнизоне, остановились насосы на водокачке. Чертыхаясь, комэск полез на антресоли за "тревожным" чемоданом, в котором лежала заводная бритва. Вместо чемодана на него со злобным шипением свалился кот, расцарапав щеку. Мерзкое животное привычно увернулось от пинка и спряталось под шкаф. Под раздачу также попали дочь, заступившаяся за кота и жена, заступившаяся за дочь. Из-за отсутствия воды вопрос с завтраком решился сам собой, голодный и злой летчик отправился на службу. День не задался.
В эскадрилье Чайке сообщили, что его вызывает командир.
— Вот что, Владимир Васильевич, — сказал командир, пряча глаза. — Познакомься с товарищем журналистом.
Из кресла выбрался длинный тощий тип в джинсах и с неопрятной рыжеватой бородой веником.
— Товарищ заканчивает киносценарий о летчиках и ему необходимо слетать на истребителе.
Товарищ журналист неуловимо напоминал бородатого хорька.
— Из Главпура уже звонили, так что, надо помочь... Что у вас сегодня по плану?
— Облет наземной РЛС, а после обеда — пилотаж в зоне.
— Ну, вот и отлично, можете идти.
Чайка молча откозырял и вышел.
По дороге хорек, размахивая руками, шепеляво рассказывал о своих знакомых генералах, маршалах и авиаконструкторах, забегая вперед и заглядывая комэску в глаза. Тот молчал.
Кое-как подобрали пассажиру летное обмундирование, для порядка измерили в медпункте давление и запихнули в заднюю кабину спарки.
— Убедительная просьба, — хмуро сказал комэск, — в кабине ничего не трогайте.
— А за что можно держаться на виражах? — бодро поинтересовался пассажир.
Чайке очень хотелось сказать, за что, но он с трудом сдержался и ответил:
— За рычаг катапульты! Он у вас между ног... Впрочем, нет, за него держаться тоже не нужно. За борт держитесь.
Чайка аккуратно поднял машину, походил по заданному маршруту и плавно, как на зачете, притер истребитель к бетонке.
После посадки из задней кабины извлекли зеленоватого, но страшно возбужденного хорька.
— Разве это перегрузки, — орал он, — да я на карусели сильней кручусь!
Не думал! Разочарован!
— Ладно, — мрачно сказал комэск, — подумаем, где вам взять перегрузки.
А сейчас — на обед.
В столовой их пригласили за командирский стол, где журналюга тут же начал, захлебываясь и заполошно размахивая руками, рассказывать, что он ждал гораздо, гораздо большего! При этом он ухитрялся стремительно очищать тарелки.
— Товарищ командир, — продолжал наседать журналист, — а можно, я после обеда еще слетаю?
Всем было ясно, что отделаться от настырного дурака можно только двумя способами: пристрелить его прямо здесь, в столовой, или разрешить лететь.
Несмотря на привлекательность первого варианта, командир все же остановился на втором.
— Товарищ подполковник, самолет к полету готов! — доложил старший техник.
Чайка взглянул на его улыбающуюся физиономию и вспомнил, как на вечере в доме офицеров этот самый стартех, танцуя с его дочерью, держал свои поганые лапы у нее на заднице, а эта дурища еще к нему прижималась.
Ему стало совсем тошно.
Взлетели, вышли в пилотажную зону и комэск тут же забыл про пассажира: бочка, боевой разворот, еще бочка, петля...
После посадки подполковник Чайка подозвал техника и, показывая через плечо на равномерно забрызганное остекление задней кабины, приказал:
"Достаньте ЭТО и по возможности отмойте". Впервые за день он улыбнулся.