а в конце нашего срока таким как он — поощрение: сфотографироваться с офицерами кафедры. Ну и во время этого процесса поставил он одному капитану рожки. В процессе этого никто не заметил, а на фотографии — все отлично видно. Ну, капитан, паскуда, дал слово офицера и коммуниста, что он этого просто так не оставит.
Настает последний день в лагерях. Торжественное построение. За кучу всевозможных смотров, конкурсов, соревнований вручают нам грамоты. Леша, как один из главных победителей выходит через раз получать эти грамоты.
Так вот, стоит перед строем этот обиженный капитан и те грамоты, которые заслужил Лешин взвод, он Лешке вручает, а те, которые заслужил Алексей лично, торжественно рвет перед строем, объявляя, что Леша наград недостоин. Ну, грамоты, в принципе — фигня. Пережить можно, хоть и не очень приятно. Но в завершение процесса награждения этот капитан объявляет, что Леше учебные сборы не засчитываются, он должен будет приехать на них еще через год, но еще через неделю он должен прийти на заседание кафедры и получить еще порцию п@здюлей. После чего все расходятся, на душе у Алексея кошки скребут. Как он потом говорил, так ему в этот момент тоскливо стало...
Ну, приходит он через две недели на кафедру для продолжения экзекуции.
Там сидят полковники — начальники учебных циклов и полковник — зав. кафедрой. Доложили ареопагу, что произошло на сборах. Начальник кафедры, заслушав доклад вопрошает:
— И что мы с этим раздолбаем будем делать?
Ну, все полковники по очереди высказываются в том смысле, что надо примерно наказать, выговор в личное дело, спуску не давать и т. д. Все высказались.
Берет слово зав кафедрой:
— Товарищи офицеры! Вы что, забыли, какими мы сами муд@ками в училище были?
И, обращаясь к Лехе:
— Поздравляю вас с успешным окончанием военных сборов! Можете идти!
Вот это — командир! Настоящий отец солдату!

которая завозит прямо в здание аэропорта и до вылета времени остаётся около двух часов. Всё предельно просто.
Когда покупал билет на поезд, кассир меня предупредил, что поезд скорый и стоянки длятся около минуты.
Всё равно кассир виноват. Он должен был мне громко, крупными буквами сказать, что поезд ну оооочень скорый и к выходу надо готовиться заранее.
Из окна нещадно палило солнце и пришлось задвинуть шторки. Уткнулся в планшет и очнулся, когда в вагон стали набиваться новые пассажиры. Спросил, скоро ли Варшава Заходня, от которой мне ближе к аэропорту? Отвечают, что Заходня уже давно тю-тю, а это уже Варшава Центральна, и надо поторопиться, чтобы не уехать ещё дальше.
Народ ещё не расположился и я еле вырвался из купе и поскакал через чемоданы в проходе на выход к своему чемодану, который при посадке разместил на стеллаже возле тамбура. В лёгкой панике разглядываю полки с чемоданами и понимаю, что садился с другой стороны вагона. Через вагон я шёл неспешно, ибо поезд помчался дальше.
Варшава Всходня меня огорчила не только начавшимся дождём, оказалось что ближайший обратный уже не скорый, а ну оооочень нескорый и вместо двух остановок обратно будет одиннадцать! Приглядеся повнимательней и стало ясно, прибуду в аэропорт никак не раньше чем за 10-15 минут до взлёта.
Про регистрацию и думать не хотелось.
Пока я маялся в ожидании обратной черепахи, небо совсем уж почернело, что с неба буквально свалился потоп! Кроме меня и моего чемодана на перроне никого не осталось, но я насквозь мокрый, успокаивал себя, ведь у меня появилась какая-то причина опоздания на рейс.
Когда, наконец, я несчастный добрался до аэропорта, к моему бесконечному изумлению, оказалось что регистрация ещё не начиналась!
Все рейсы задерживались в связи с грозой.
Откуда вдруг, с ясного летнего неба, свалился этот дождь? Наверное, мой Ангел Хранитель послал.
Не помню, может когда-то я об этом и писал